Цена непрофессионализма и отказа от добрососедства. Исторический ракурс. Ч.10
Дата: 18/06/2021
Тема: Блог Булата Нигматулина


Начало, Часть 2, Часть 3, Часть 4, Часть 5, Часть 6, Часть 7, Часть 8. Часть 9

Б.И.Нигматулин, д.т.н., профессор

В декабре 1940 года Советский Союз дважды категорично и угрожающе выступил против плана создания союза между Финляндией и Швецией, хотя Московский мирный договор с Финляндией позволял это сделать. Это было явно близорукое решение Сталина и Молотова. Вступление Финляндии в союз со Швецией укреплял их нейтралитет от попыток нарушить его со стороны Германии.



Еще в конце октября 1940 г. министр иностранных дел Швеции К.Гюнтер заявил, что его правительство готово изучить не только предложение о военном союзе, но и проект государственного союза Финляндии и Швеции, при условии, что Финляндия не будет планировать войну из мести. Ранее, 15 октября 1940 г.  правительство Финляндии выступило с разъяснением, что оно не вынашивает никаких агрессивных планов и готово к переговорам с правительством Советского Союза в рамках Московского мирного договора.

Против союза между Финляндией и Швецией выступила также Германия. Так, 19 декабря в Хельсинки были переданы слова Гитлера, в которых указывалось на то, что «если Финляндия заключит персональную унию со Швецией, то с этого момента Германия полностью прекратит проявление к Финляндии интереса»[1]. Отрицательное отношение Германии к такому союзу было естественно. Разработка плана «Барбаросса» была завершена, а союз Финляндии и Швеции усложнял дипломатическую и военную ситуацию для Германии в Северной Европе. Поэтомувремя для такого союз было  упущено.

19.12.1940 г. коллегия выборщиков практически единогласно избрала новым президентом Финляндии премьер-министра Ристо Рюти. Советский Союз пытался вмешаться в эти выборы. За две недели до выборов, в День независимости Финляндии 06.12.1940 г., об этом дал понять Молотов тогдашнему финскому послу Паасикиви[2]. «заявив, что, если кто-либо из упомянутых в списке четырех лиц [Таннер, Кивимяки, Маннергейм или Свинхувуд] будет избран президентом, это будут рассматривать как недружественный акт в отношении Советского Союза»[3].Кстати, Германия 18.12.1940 г. особо предупредила о недопущении избрания нежелательного для Советского Союза кандидата[4].

В конце 1940 – начале 1941 гг. советская печать и радио возобновили жесткую антифинляндскую пропаганду, которая была нацелена на якобы царящие в Финляндии беспорядки. Радиопередачи на финском языке на Финляндию осуществлялись из соседней Карело-Финской ССР. При этом делались ссылки на блестящие социально-экономические условия в Эстонии. Организованное в мае 1940 г. «Финляндско-советское общество за мир и дружбу» (в сегодняшних терминах это некоммерческая организация - НКО), занимавшаяся политической деятельностью и финансируемая из Советского Союза) усилило пропаганду и формирование общественного мнения в направлении советизации Финляндии. Оно эффективно поддерживалось посольством Советского Союза.

В противовес этому в Финляндии более активно стала вестись антисоветская и реваншистская пропаганда, направленная на единение народа против внешней угрозы. Естественно, финские власти всячески пытались ограничить деятельность «Финляндско-советского общества за мир и дружбу» и в конце концов закрыли его в декабре 1940 г., в момент закрытия оно уже объединяло до 40 тыс. человек. (свыше 50 тыс. человек[5]) - это по меркам Финляндии было большое общество, и его разгром означал явно не дружеский шаг Правительства Финляндии в отношении Советского Союза).

Советское посольство в Финляндии пыталось сохранить «Финляндско-советского общества за мир и дружбу», информируя наркомат иностранных дел об опасности его закрытия. Но только через три дня пришла нота советского правительства по этому поводу. Финское правительство отклонило ноту, заявив, что это есть вмешательство во внутренние дела суверенного государства. Временный поверенный Советского Союза в Финляндии, одновременно резидент советской внешней разведки (перед войной), Е.Т.Синицын с сожалением написал: «С нотой мы явно опоздали, а жаль!»[6]

В отместку, накануне 1941 г. советское руководство сделало очередной недружественный шаг в отношении Финляндии – денонсировало торговое соглашение, заключенное летом 1940 г., и прекратило поставки товаров под предлогом того, что Финляндия не выполнила обязательств, предусмотренных соглашением –завершение строительства железной дороги в Салла. Для Финляндии это было очень болезненно: связи с прибалтийскими странами были прерваны, в результате передачи части территории Советскому Союзу размер посевных площадей сократился на 11 %, кроме того, из-за плохих погодных условий примерно на 30 %, сильнее обычного снизился урожай зерновых, Приостановка импорта из Советского Союза угрожала вызвать серьезный кризис, особенно в снабжении зерном и горючими материалами.

На пороге 1941 года будущее независимой Финляндии было тревожным. Экономическое положение было критическим, одновременно существовала угроза открытого конфликта с Советским Союзом. 18 января 1941 г. Советский Союз сделал еще один недружеский шаг, отозвав своего посла И.С.Зотова из Хельсинки, что на «дипломатическом языке» означает предпоследний шаг перед началом войны. Это явно насторожило руководство Финляндии.

В конце января руководство Финляндии получило сведения о передвижении советских войск близ её границ. Информация была столь тревожной, «что отдача приказа о частичной мобилизации висела на волоске»[7].Сильно возросло число сотрудников советского посольства и консульства, многие из них владели финским языком и активно разъезжали по стране, проявляя особый интерес к запретным зонам. В итоге Финляндия была вынуждены обратиться за помощью к Германии. Естественно, это дало возможность немцам оказывать на нее политическое давление. Хотя нормы хлеба в стране были снижены до минимума, тем не менее на предстоящие 1940-1941 гг. потребность в дополнительном зерне составляла 250 тыс. тонн зерна или около 30% внутреннего потребления, из которых 70 тыс. тонн обещал поставить Советский Союз (к 01.06.1941 г. поступило только 25 тыс. тонн)[8].

Такая же проблема была и с каменным углем, бензином, кожей, текстилем, резиной и некоторыми другими сырьевыми или полусырьевыми товарами, которые были необходимы для работы финской промышленности. Если бы производство остановилось, возросли бы безработица и хаос в экономике. Все это привело к тому, что «90 процентов всего импорта страны шло из Германии»[9]. По другим данным[10], несколько ниже, до 55 %, но все равно очень много. Такая степень экономической зависимости де-факто резко понижала суверенитет Финляндии, превращая ее в экономический протекторат Германии. Таков был результат близорукой политики Сталина по отношению к Финляндии.

Советское руководство стало беспокоить укрепление связей между Финляндией и Германией. В середине апреля 1941 г. Советский Союз попытался разрядить свои отношения с Финляндией, причем синхронно с демонстративным изменением советско-германских отношений. В Хельсинки был послан новый, более дружелюбно настроенный посол П.Д.Орлов. По словам известного финского профессора М.Йокипии: «С приездом нового посла Орлова открылся совершенно новый этап взаимоотношений»[11].

Одновременно со сменой посла прекратилось вещание подстрекательских радиопередач на финском языке. Более того, в апреле 1941 г. советское руководство довело до сведения Хельсинки, что оно уже не возражает против создания оборонительного союза Швеции и Финляндии![12] В Москву в середине мая вернулся посол Финляндии Паасикиви. 30 мая 1941 г. его пригласили в Кремль, где Сталин заявил ему дословно следующее: «Сделаю Вам личную дружескую услугу. Дам 20 ООО тонн зерна, половину которого Финляндия получит немедленно». И это обещание было выполнено – указанное количество зерна до начала войны поступило в Финляндию[13].

Попытка руководства Советского Союза нормализовать отношения с Финляндией была явно запоздалой. Из-за политического и военного давления на Финляндию, которое проводил наркомат иностранных дел, через предыдущего посла И.С.Зотова, выполняя установки Сталина, она заметно качнулась в сторону Германии. По этому поводу Е.Т.Синицын с сожалением констатирует: «…Москве надо было при первых симптомах проявления недоверия финнов к Советскому Союзу рассеять его, мы же, «победители», не увидели нарастания кризиса в наших отношениях и опоздали с исправлением ситуации [выделено, автор]. Наркоминдел проспал, хотя наша резидентура регулярно информировала Центр…»[14]

Из-за угрозы нападения Советского Союза Финляндия делала все возможное для повышения боеспособности своих вооруженных сил и усиления обороны. Вооружение и военное снаряжение было собрано в мобилизационных пунктах, была проведена регистрация личных карт мобилизационного контингента. В результате технически, в короткие сроки, стало возможна всеобщая мобилизация. Хотя и в вооружении, и в готовности промышленности имелись еще недостатки. Строительство новых оборонительных рубежей шло по плану. Однако Аландский архипелаг оставался открытым для нападения, после того как под контролем советских офицеров там были взорваны все оборонительные укрепления.

В течение осени-зимы 1940 г. и весны 1941 г. не было заметных военных контактов Финляндии и Германии, они ограничивались лишь поддержанием сквозной транспортировки немецких военных и перевозки грузов.

Только в январе-феврале 1941 г. начальник финского Генштаба генерал-лейтенант А.Э.Хейнрихс посетил Берлин по приглашению начальника Генштаба сухопутных войск вермахта Ф.Гальдера. Там он сделал доклад о «Зимней войне». Офицеры Генштаба получили из первых рук важнейшую информацию о ходе боевых действий, качестве системы управления, вооружении, подготовке офицерского корпуса, младших командиров и рядовых Красной Армии во время войны.  Из свидетельских показаний фельдмаршала Паулюса на Нюрнбергском процессе следует, что доклад начальника Генштаба финской армии представлял значительный интерес, поскольку раскрывал особенности ведения боевых действий против СССР и «давал представление о расстановке сил финских войск», как вероятного «партнера Германии»[15].

Во время официального визита Хейнрихса к Гальдеру, последний мимоходом заметил, что Финляндия и Германия еще раз, как и в 1918 году, могли бы сражаться вместе, и что естественной задачей финской армии было бы наступление на Ленинград. Хейнрихс резко отверг эту мысль, выразив уверенность в том, что ни правительство, ни главнокомандующий не согласятся на такую операцию, прежде всего потому, что русские постоянно обвиняют Финляндию в угрозе этому городу. Тогда Хейнрихса не ознакомили: ни с планом «Барбаросса», ни с какими-либо сопутствующими этому плану документами, ни с ходом переговоров Молотова с Гитлером. [16]

В военном дневнике Гальдера 31.01.1941 г. есть заметка: «16.30 — Совещание с генералом Хейнрихсом. Для доведения войск на границе до штатов военного времени [после объявления мобилизации] потребуется девять дней. Скрытая мобилизация. Однако ее нельзя сделать совершенно незаметной. Направление главного удара — по обе стороны Ладожского озера. Пять дивизий — южнее и три дивизии — севернее Ладожского озера».[17] По-видимому, это была намётка оперативного плана Гальдера для Вооруженных сил Финляндии на случай войны с Советским Союзом.

Почти через четыре месяца, 20.05. 1941 г.  в Хельсинки прибыл, посланный по поручению Гитлера, высокопоставленный немецкий дипломат в ранге министра К.Шнурре, которого принял Президент Финляндии Р.Рюти. Он проинформировал руководство Финляндии о ходе прошедших переговоров Гитлера с Молотовым в Берлине 13.11.1940 г.:  о просьбе Молотова подтвердить свободу действий Советского Союза по отношению к Финляндии также как год назад, и о негативной позиции Германии по этому вопросу. Шнурре отметил, что напряжение между Германией и Советским Союзом не обязательно должно привести к войне, но и такая возможность не исключается. Поэтому Гитлер предложил направить финских военных экспертов в Германию для ознакомления с материалами, вызывающими озабоченность положенем в мире.

На этот счет президент Рюти заявил, «что Финляндия ни в коем случае не нападет на СССР, и что она также не хочет оказаться втянутой в войну между великими державами [выделено, автор]»[18]. Но если нападут на Финляндию, то она ответит ударом на удар. Если мы в этом случае получим помощь, то мы будем очень благодарны». На вопрос президента: «посчитает ли Германия нападение СССР на Финляндию поводом для объявления войны?», министр Шнурре дал положительный ответ.

Относительно военной делегации в Германию решили, что её должен возглавить начальник Генштаба Хейнрихс без полномочий принимать какие-либо решения, но с необходимостью тщательно избегать любых обязательств. Президент в беседе со Шнурре подчеркнул, что «Финляндия самым искренним образом желает оставаться в стороне от выяснения отношений между великими державами» [выделено, автор][19].

25.05.1941 г. в Зальцбурге финскую делегацию приняли начальник штаба Верховного командования вермахта, генерал-фельдмаршал В.Кейтель и начальник штаба оперативного руководства вермахта, генерал артиллерии А.Йодль. Первый из них произнес приветственную речь и в общих чертах высказался в том смысле, что перед Германией стоят новые значительные задачи, выполнение которых требует тщательной подготовки. Задача, из которой вытекает идея настоящего приглашения, «не является срочной», никаких решений еще не принято, «однако у немцев в обычае готовиться основательно и заблаговременно, чтобы можно было, когда наступит момент, действовать быстро».

Затем Йодль выступил с докладом, в котором со всех сторон обрисовал мировой конфликт. Вооруженный конфликт с Советским Союзом вполне возможен, сказал он, и, поскольку у Финляндии вряд ли получится остаться вне его, лучше уже сейчас приступить к необходимой подготовке. Если вспыхнет война, то она, по словам Йодля, «превратится в настоящий крестовый поход, который, по всей видимости, приведет к разгрому власти большевиков. Сможет ли государство со столь гнилым моральным ядром выдержать такое испытание?».

— «Я не оптимист», — заявил Йодль, — «не думаю, что война закончится за несколько недель, но и не верю в то, что она продлится несколько месяцев». [выделено, автор] [20]

«Германия надеется, что Финляндия свяжет те войска русских, которые находятся на ее границе. Можно подумать и о том, чтобы финны приняли участие в наступлении на Ленинград в то время, как мощный немецкий наступательный клин подойдет к городу с юга, однако, учитывая недавно закончившуюся войну, Германия удовлетворилась бы ожиданием от нас, главным образом, связывающих действий на юго-восточном направлении. Кроме того, было высказано пожелание, что Финляндия окажет поддержку немецким операциям в направлениях на Мурманск и Салла: в первом случае — небольшой войсковой частью, а во втором — одной дивизией, которая после овладения Салла остановится на прежней границе государства».

По окончании доклада Йодль попросил гостей высказать свою точку зрения. Хейнрихс сказал: «…делегация с большим интересом заслушала доклад, но не располагает полномочиями обсуждать ни политические, ни военные вопросы [выделено, автор]. Если Финляндия станет объектом нападения русских, она будет обороняться, но и в этом предполагаемом случае делегация не может делать никаких обязывающих заявлений по оперативным вопросам. Если в обстановке, о которой говорил генерал Йодль, начнется война между Финляндией и Советским Союзом, то можно подумать над тем, что какое-нибудь небольшое подразделение финских войск, возможно, и будет действовать совместно с немецкими войсками на побережье Северного Ледовитого океана. Однако едва ли наших сил хватит для усиления немецких войск в наступлении на Мурманскую железную дорогу. Все имеющиеся в нашем распоряжении силы необходимы для обороны жизненно важных территорий страны, и если возникнут предпосылки для перехода в наступление, то нам, прежде всего, нужно будет организовать его на Карельском перешейке и севернее Ладожского озера, чтобы значительно сократить линию фронта. Что касается базы русских на Ханко, едва ли нам удастся добиться большего, чем ее нейтрализации».[21]

После выступления Хейнрихса Йодль сделал предложение: «…учитывая, что [финская] делегация не может делать никаких обязывающих заявлений, то вполне понятна просьба к делегации, что она думает, если изложенные им в докладе пожелания были бы доведены до сведения Хельсинки с помощью специального эмиссара».

За месяц до начала войны с Советским Союзом военное руководство Германии (Йодль) было настроено весьма оптимистично. Это следовало из обмена мнениями на состоявшемся после доклада обеде. Хейнрихс заметил, что, если начнется война на востоке, Германия снова станет перед проблемой войны на два фронта, что привело ее к поражению в Первой мировой войне. На это Йодль ответил, что у Германии сейчас уже нет никакого западного фронта: «Война на Западе практически закончена! [выделено, автор]»[22]

На следующий день в Берлине финскую делегацию принял Ф.Гальдер. Кратко проанализировав общую ситуацию, он начал говорить о сотрудничестве Германии и Финляндии и зашел в этом вопросе гораздо дальше Йодля: германская сторона полагает, что финны примут участие в общей операции против Ленинграда. Хейнрихс повторил, что он не располагает полномочиями обсуждать такие вопросы. «Финляндия хотела бы сохранить свой нейтралитет, если ее не заставит сойти с этой позиции нападение русских». Но и в этом случае «Финляндия воздержалась бы от похода на Ленинград», как он уже говорил во время прошлого визита в январе-феврале 1941 года.

В военном дневнике Гальдера 26.05.1941 г. есть заметка:

11:30 — Совещание с главкомом о Финляндии.

12:30 —«Приветствие финнов во главе с их начальником генштаба Хейнрихсом. Завтрак. В заключение — переговоры с представителями финского генштаба».

«После совещания в ОКВ [Верховном командовании вермахта] обсуждались различные оперативные возможности. Наступление западнее или восточнее Ладожского озера. При соответствующей группировке в ходе развертывания можно ожидать, что восточнее Ладожского озера будут наступать до шести [финских] дивизий. Мобилизационные мероприятия в приграничном районе проводятся скрытно. На остальной территории страны мобилизационные мероприятия начнутся лишь после сосредоточения немецких войск для операции «Зильберфукс» [«Серебряная лиса», наступление германо-финских войск на Мурманском участке].

Захват полуострова Ханко предоставляется самим финнам. Аландские острова они также должны захватить сами или, по крайней мере, подготовиться к этому (потребуются два полка)».В приложении под п.1265, примечание редактора тома 2 (полковника Д. Проэктора) приводится следующий комментарий: «Германо-финляндские переговоры состоялись 25-28 мая. Германский и финский генеральные штабы окончательно урегулировали и согласовали планы совместных операций, сроки мобилизации и начала наступления. Финским войскам надлежало перейти к активным действиям через 14 дней после начала немецко-фашистского вторжения. Основными районами взаимодействия немецких и финских войск намечались районы Ленинграда и Ладожского озера».[23]

Положение Финляндии накануне войны Германии с Советским Союзом было очень уязвимым. Маннергейм в своих мемуарах достаточно детально его проанализировал: «…диапазон возможностей внешней политики страны было чрезвычайно узким. Существование самой Финляндии, как независимого государства, зависело от её отношений с Германией. Подписанный год назад договор [о транзите] … действительно воспрепятствовал нападению Советского Союза и накануне войны продолжал выполнять эту задачу. Однако, он становится угрозой нейтралитету Финляндии в момент начала войны. Отказ от этого договора приводил к конфликту с Германией и толкал страну к союзу с СССР. Гитлеровский рейх был на вершине своей мощи, стал господином Европы, и едва ли можно было предположить, что он стерпит такой удар по своему престижу. Германии стоит перерезать наши коммуникации, идущие через Петсамо, и одной лишь торговой войной добивается осуществления своих желаний. В какой степени Советский Союз мог бы гарантировать нам необходимый импорт, было неведомо. Нашу зависимость легко могли бы использовать в качестве оружия против нас, у нас уже имелся соответствующий кровавый опыт. Прекращение ввоза товаров с любого направления лишило бы нас выбора вообще и привело бы к жестокому кризису, которым немедленно поспешили бы воспользоваться в своих целях как немцы, так и русские [выделено, автор]. Как смогло бы любое правительство во время голода и безработицы так руководить делами, чтобы страна не потеряла свою независимость?».[24]

Финляндия была прижата к стенке: необходимо было делать выбор — Германия или Советский Союз. В октябре 1939 года Сталин в беседе с финской делегацией заявил: «Хорошо понимаю, что вы хотите остаться нейтральными, но уверяю вас, что это невозможно. Великие державы просто не позволят. …Возможностей остаться вне ожидаемого конфликта практически не было. Первой предпосылкой такого чуда был бы отказ Советского Союза от нападения на нас, даже в случае, если немецкие войска через Лапландию [крайний север Финляндии] подошли бы к Мурманску, а второй — то, что Германия ни экономическим и никаким иным образом не вынуждала бы Финляндию выбирать сторону».[25]

В начале июня 1941 года в Хельсинки прибыл начальник штаба армии «Норвегия» полковник Э.Бушенхаген для обсуждения будущих форм военного сотрудничества между Финляндией и Германией на случай развязывания войны с Советским Союзом.

4 июня 1941 г. нарком НКГБ Меркулов направил Сталину, Молотову и Берии докладную записку № 2110/м «О военной ситуации в Финляндии» (по-видимому, подготовленную резидентом внешней разведки НКГБ в Финляндии Е.Т.Синицыным, см. ниже):

«31 мая президент Рюти на заседании правительства заявил, что международная военная ситуация сейчас весьма сложна и опасна. Германия перебрасывает около 100 дивизий на восточную границу [выделено, автор], в связи с чем там прекращено пассажирское движение.

Между СССР и Германией ведутся какие-то переговоры, хотя Москва это отрицает. В ближайшее время увеличится транзит немецких войск через Финляндию. Уязвимыми местами для [обороны] Финляндии являются: Ханко, Петсамо и Аландские острова. Финляндия находится в опасности. Она хочет остаться нейтральной, но Германия оказывает давление на финское правительство [выделено, автор], которое хотело бы сопротивляться этому нажиму, но ничего не выходит»[26].

В военном дневнике Гальдера 07.06.1941 г. приводится продолжение темы Финляндии, отмеченной 26.05.1941 г.: «Доклад о поездке [полковника] Кинцеля в Финляндию. Совещания с [начальником Генштаба финской армии] Хейнрихсом. Финское военное руководство приняло наши предложения и, видимо, полным ходом приступило к выполнению этой задачи.

5-й финский корпус в составе двух дивизий предназначается для операций против Кандалакши. Аландские острова должны быть заняты одним пехотным полком, который финны усилят сверх установленного штата. Для захвата полуострова Ханко предусмотрена одна дивизия. На ленинградском направлении развертываются четыре дивизии.

Потребность во времени для мобилизации и развертывания войск — 12 дней, в том числе 5 дней для развертывания на операционном направлении.

Точными сроками определены:

10.6 — призыв запасников пограничной стражи и мобилизация трех батальонов.

15.6 — окончание мобилизации 5-го корпуса.

20.6 — готовность к высадке на Аландских островах и к наступлению на полуостров Ханко.

Общая мобилизаций — только после начала нашего наступления.

Готовность к проведению операции — лишь после того, как мы форсируем Западную Двину.

Финский генеральный штаб настаивает на выборе направления главного удара восточнее Ладожского озера [выделено, автор]».

10.06.1941 года в Хельсинки снова приехал Бушенхаген. Из его заявлений в финском Генштабе стало ясно, что на этот раз в его задачу входило, с одной стороны, продолжение переговоров о практических деталях возможных совместных действий в том случае, если Советский Союз нападет на Финляндию, а с другой — получение гарантий того, что Финляндия выступит в войне в качестве союзника Германии. Однако Маннергейм после консультации с президентом Рюти сообщил Бушенхагену, «что мы не можем дать никаких гарантий относительно вступления в войну. Финляндия решила оставаться нейтральной, если на нее не нападут [выделено, автор]».[27]

Естественно, Финляндия опасалась внезапного нападения со стороны Советского Союза. На границе с Финляндией были развернуты, как минимум, 17 стрелковых и одна бронетанковая советские дивизии, а также части пограничных войск. Помимо того, на полуострове Ханко располагались две пехотные бригады, усиленные танками, а также войска, строящие укрепления, и подразделения железнодорожных и зенитных войск. Таким образом, Красная Армия располагала заметно бОльшим числом дивизий, чем те 16-17, которые Финляндия могла бы выставить, проведя всеобщую мобилизацию.

Первоначальный финский оперативный план войны с Советским Союзом был сугубо оборонительным, учитывая соотношение вооруженных сил на советско-финляндской границе, которое явно было не в пользу Финляндии. Это следует из того факта, что только через три недели после нападения Германии на Советский Союз Вооруженные силы Финляндии предприняли первую попытку наступления на участке севернее Ладожского озера, а в следующее наступление они перешли еще через три недели, цель - взятие Выборга и Карельского перешейка. Эти недели были использованы для перегруппировки войск и подготовки наступления.

Перед войной руководство Германии подготовило и успешно реализовало сложную, многоуровневую схему дезинформации, которая должна была прикрыть подготовку Германии к войне с Советским Союзом. Важным элементом такой дезинформации было распространение слухов о якобы ведущихся (или готовящихся) переговорах между высшим руководством Германии и Советским Союзом, в ходе которых немецкая сторона в ультимативной форме потребует от СССР больших уступок. Финское руководство также было включено в перечень дезинформируемых субъектов. Маннергейм в своих мемуарах пишет: «В середине мая министерство иностранных дел Германии поинтересовалось, какие пожелания имеются у Финляндии, чтобы принять их во внимание в процессе переговоров, которые ведутся с советским правительством и которые, как ожидается, должны привести к разрядке сложившейся напряженности мирным путем…Однако прошло немного времени, и мы были вынуждены констатировать, что сведения о переговорах были взяты с потолка и что вся эта история была чистым блефом».[28]

Накануне войны командование финской армии получило достоверные данные о крупных военных приготовлениях Красной Армии, да и на берегу Финского залива и в Ханко шло оживленное военное строительство. Это вынудило правительство Финляндии 17.06.1941 г. объявить всеобщую мобилизацию. Не обошлось без рекомендаций немецкого командования. Население из обширных пограничных районов было эвакуировано. Войска получили приказ избегать любых действий, которые могли быть восприняты как провокация.

Начало мобилизации совпало с резким увеличением транспортировки немецких войск. В Лапландии это стало тяжелым бременем для редкой сети железных дорог, из-за чего стали часто возникать заторы. Для восстановления порядка Маннергейм договорился с немцами о том, чтобы они взяли на себя снабжение 3-го армейского корпуса, дислоцировавшегося в Северной Финляндии. 15 июня он по согласованию с президентом отдал приказ о подчинении этого корпуса командующему армейской группы «Норвегия» после того, как будет закончено его сосредоточение. Одновременно Маннергейм дал указание командиру корпуса немедленно обращаться к нему, если вопреки финской позиции, перед ним будут ставиться оперативные задачи.[29]

За два дня до начала войны, 20 июня 1941 г., Гальтер записывает в своем дневнике: «Х.Эквист [финский генерал-лейтенант, офицер связи при Генштабе сухопутных войск вермахта]; Пожелания финского главного командования:

1. Решение германского командования о начале Ладожской операции должно быть принято как можно позже.

2. Наиболее желательна операция к востоку от Ладоги.

3. Предварительное решение о проведении операции за 7 дней до начала (только в самом крайнем случае — за 5 дней). Это ново! [выделено, автор]…». Показывает, что на тот момент не было принято окончательное решение об участии Финляндии на стороне Германии в её войне с Советским Союзом.

«…4. Командование финскими сухопутными войсками хотело бы как можно скорее получить в свое распоряжение5-йармейский корпус[финский] для Ладожской операции.

Сообщения:

а. Трудности продовольственного снабжения.

б. Мобилизация начнется 18.6. Готовность — 28.6.[30]

Вечером 21 июня 1941 г. руководство Финляндии получило официальную информацию из Германии о том, что на следующий день Вооруженные силы Германии перейдут границу с Советским Союзом. 22 июня 1941 года, в 3 ч. 30 мин. начались военные действия, а через два часа, в 5.30 утра в специальной передаче Великогерманского радио Гебельс зачитал известное обращение Гитлера к немецкому народу в связи с началом войны против Советского Союза. В нем по отношению к Финляндии было сказано: «…. 2-й вопрос Молотова. Россия опять ощущает угрозу со стороны Финляндии и решила, что не будет этого терпеть. Готова ли Германия не оказывать Финляндии поддержки и, прежде всего, немедленно отвести назад немецкие войска, которые продвигаются к Киркенесу на смену прежним?

Мой ответ: Германия по-прежнему не имеет в Финляндии никаких политических интересов, однако правительство Германского рейха не могло бы терпимо отнестись к новой войне России против маленького финского народа, тем более мы никогда не могли поверить в угрозу России со стороны Финляндии. Мы вообще не хотели бы, чтобы Балтийское море опять стало театром военных действий… В союзе с финскими товарищами стоят бойцы победителя при Нарвике [генерала горно-пехотных войск Э.Дителя] у Северного Ледовитого океана. Немецкие дивизии под командой завоевателя Норвегии защищают вместе с финскими героями борьбы за свободу подкомандованием их маршала [К. Г. Маннергейма] финскую землю».[31]

В тот же день МИД Финляндии разослало своим посольствам, включая Москву и Берлин, циркулярную телеграмму, где указало, что Финляндия желает остаться на позиции нейтралитета, но будет защищаться, если на нее нападет Советский Союз. Спустя два дня это заявление было продублировано в предназначенном для посольств информационном бюллетене. Маннергейм отмечает: «…Оно было принято во внимание и в Германии, судя по замечанию, прозвучавшему на пресс-конференции на Вильгельмштрассе [в министерстве иностранных дел Германии], в котором было сказано, что нашу позицию не поняли и что поэтому Финляндию следует впредь считать нейтральной страной [выделено, автор]. Министр иностранных дел Англии, выступая в парламенте, заявил, что Англия считает Финляндию нейтральной и что, насколько известно, в отношениях Финляндии и Советского Союза не произошло никаких изменений...»[32]

Действительно, никакого публичного, открытого договора о военном сотрудничестве между Финляндией и Германией не было. Финляндия не присоединилась к Тройственному пакту и не вела (в отличие от Советского Союза) переговоров о таком присоединении. С другой стороны, не подлежит сомнению факт секретных военных переговоров, в результате которых было достигнуто соглашение на пропуск четырех немецких дивизий через финское Заполярье к советской границе и участие одной финской пехотной дивизии в совместном с немцами наступлении на Кандалакшу[33]. Кстати, это прямо подтверждалось сводкой Разведуправления Красной Армии на 20:00, 22.06.1941 г.: «На севере [Финляндии] основную группировку составляют части германской армии, которая на Рованиемском направлении имеет до 3-4-х дивизий, и, кроме того, в районе Киркенес [Норвегия] еще до трех дивизий».[34]

 

2.4.7. События 22-25 июня 1941 г., предшествовавшие началу второй советско-финляндской войны

События 22-25 июня 1941 г., предшествовавшие началу второй советско-финляндской войны, детально описаны только в монографии М.С.Солонина «25 июня. Глупость или агрессия?»[35] В ней с использованием большого количества архивных документов, впервые введенных в научный оборот, доказывается, что Советский Союз спровоцировал войну с Финляндией. Особое внимание уделено событиям 25 июня 1941 г., когда без объявления войны, нарушив Московский мирный договор, советская авиация нанесла массированный удар по военным и гражданским объектам Финляндии. Именно после этого удара, на следующий день, 26.06.1941 г. Финляндия объявила войну Советскому Союзу. В работах других профессиональных историков [36],[37],[38] не приводятся архивные данные, противоречащие выводам Солонина. Даются только пространные умозаключения, основанные на общих соображениях, что после «Зимней войны» Финляндия являлась естественным союзником Германии в войне против Советского Союза и обязательно напала бы на него.

Утром 22 июня советские самолеты начали бомбить и обстреливать военные объекты на территории Финляндии. В ответ МИД Финляндии выразил протест послу Советского Союза П.Д.Орлову. Однако посол отказался принять ноту протеста, заявив, что никаких бомбежек не было, наоборот, финские самолеты летали над территорией Советского Союза! На следующий день, 23 июня, финский поверенный в делах П.Хюннинен был приглашен для беседы к наркому иностранных дел Молотову, который потребовал от Финляндии четкого определения ее позиции — выступает ли она на стороне Германии либо придерживается нейтралитета. Хочет ли Финляндия иметь в числе своих врагов Советский Союз с двухсотмиллионным населением, а возможно также и Англию? Советский Союз не предъявлял Финляндии никаких требований, и поэтому он имеет полное право получить ясный ответ на свои вопросы. Молотов обвинил Финляндию в бомбардировках Ханко и в полетах над Ленинградом. Там был сбит один самолет, но он оказался, как сказал Молотов, немецким.

Хюннинен со своей стороны обвинил Советский Союз в бомбардировках финских судов и укрепления Алскари. В тот день никакого внятного ответа от поверенного не последовало, так как он не получил инструкции от своего правительства.

Здесь очень важно утверждение Маннергейма: «Официальные русские органы позаботились о том, чтобы телеграмма, отправленная нашим послом в адрес правительства, задержалась на целые сутки [видимо, шла окольным путем из-за разрыва телефонно-телеграфной связи между Москвой и Хельсинки], а когда несколько позднее русские прервали телеграфную связь полностью, не было никакой возможности отправить [из Хельсинки] ответ на телеграмму». В прерывании связи между Хельсинки и Москвой могла быть заинтересована Германия, которой на руку было прекращение всяких контактов, включая дипломатические, между руководством Финляндии и Советского Союза.  Поэтому нельзя исключить, что именно немецкая разведка смогла осуществить такое прерывание.

На 24 июня 1941 г. сложилась ситуация, которая по большому счету не устраивала руководство Германии. В Берлине считали, что от Финляндии они получили слишком мало. Командованию Вооруженных сил Германии нужно было не ритуальное участие только что закончившего мобилизацию одной финской дивизии в операции на удаленном и малозначимом театре, а полномасштабное наступление финской армии на всей границе с Советским Союзом и в первую очередь на Ленинград. Со своей стороны финское руководство устами Маннергейма заявило: «Финляндия решила оставаться нейтральной, если на нее не нападут»[39].

Германия не могла заставить Финляндию вступить в войну путем применения прямой силы, но она могла бы создать ситуацию таким образом, что Финляндия неизбежно оказалась бы вовлечена в войну.  Необходим был толчок извне, иначе Финляндия осталась бы нейтральной всю войну, так же как Швеция. Толчок был дан рано утром 25 июня с началом массированных бомбардировок советских ВВС финляндских военных и гражданских объектов. После этого у Финляндии не было другого выбора, кроме как считать себя в состоянии войны с Советским Союзом.

На советско-финляндской границе все три дня (22, 23 и 24 июня), предшествующие 25.06. 1941 г., было относительно спокойно. Уже в первом документе сразу после начала войны - «Приказе народного комиссара обороны №2 от 22.06.1941 г., 7:15», подписанном Тимошенко, Маленковым и Жуковым, говорилось: «…В связи с неслыханным по наглости нападением со стороны Германии на Советский Союз ПРИКАЗЫВАЮ:…На территорию Финляндии и Румынии до особых указаний налетов не делать».[40]

22.06.1941 г. в 10:45 в штабы армий был отправлен приказ командования ЛВО: «Ввести в действие план прикрытия немедленно. Переход и перелет границы [с Финляндией] до особых указаний не производить»[41]

«В оперативной сводке штаба Северного фронта [переименованный ЛВО]№1 от 22.06.1941 г. на 22 часа 00 минут докладывалось, что войска фронта занимают районы обороны, предусмотренные планом прикрытия, нарушение границы наземными частями противника [финскими и немецкими] в течение дня не отмечалось [выделено, автор]»[42].

Нарком ВМФ Н.Г.Кузнецов так написал о первом дне войны: «22 июня на нашей сухопутной границе с Финляндией было сравнительно спокойно [выделено, автор]. Однако немецкая авиация уже в тот день бомбила корабли и аэродромы Северного флота. Поздно вечером 22 июня я долго разговаривал по телефону с командующим флотом контр-адмиралом А.Г.Головко.
— Глупое положение: нас бомбят, а мы считаем Финляндию невоюющей стороной! — горячился Арсений Григорьевич.

— Но ведь против вас действует пока лишь немецкая авиация, к тому же с норвежских аэродромов… Помню, на одном из первых докладов начальника Главного морского штаба адмирала И.С.Исакова мы специально обсуждали вопрос, можно ли считать Финляндию нейтральной [выделено, автор]и вероятна ли высадка десанта вражеского [это могли быть только немецкие части] у нас на Севере[в районе Мурманска или Кандалакши]»[43].

Еще 23.06.1941 г. в 16:05 нарком ВМФ «дал директиву ВС СФ [вооруженным силам Северного флота] по приказанию Ставки Главного командования впредь до особого распоряжения против Финляндии никаких боевых действий не производить»[44].

В мемуарах А.А.Новикова (в начале войны командующий ВВС ЛВО), также отмечалась низкая активность немецкой авиации над территорией Северного фронта «Первые три дня [и последующие дни]мы вели борьбу лишь с одиночными и небольшими группами самолетов противника[немецких], пытавшегося прощупать воздушные подступы к городу [Ленинграду]…»[45]

Такое положение подтверждалось и в оперативных сводках штаба Северного фронта на 24.06.1941 г.:

- в утренней оперсводке № 04 штаба Северного фронта от 24 июня 10:00 записано: «Пятое. ВВС противника одиночными самолетами и звеньями продолжает вести разведку в направлении Ленинград. ВВС округа в готовности для боевых действий. Авиация ПВО ведет патрулирование г. Ленинград. С 6.00 23 июня до 6.0024 июня произвела 231 с/вылет. Встреч с самолетами противника не имела [выделено, автор]»[46].

- в вечерней оперсводке № 05 от 24 июня 22:00 почти дословно повторялась утренняя: «Седьмое. ВВС фронта боевой готовности. Встреч с авиацией противника не было [выделено, автор]. Авиация ПВО патрулирует над Ленинград»[47]. Аналогичная информация приводилась и в оперативных сводках наземных соединений Северного фронта. Оперсводка штаба 23-й армии № 04 от 24 июня20:00: «…п.6 Встреч с воздушным противником не было, потерь нет [выделено, автор]»[48]

от и все, что было зафиксировано в документах штаба Северного фронта (бывшего ЛВО) в июне 1941 года.  Из них видно, что накануне, перед 25 июня, не было даже малейших признаков подготовки немецкой авиацией массированной бомбардировки Ленинграда ни с финских аэродромов, ни с уже занятых аэродромов Северо-Западного фронта (бывшего Прибалтийского ОВО).

Ситуация кардинальным образом поменялась вечером 24.06. 1941г. после выхода директивы №53 Ставки Главного Командования военным советам фронтов, Северного и Балтийского флотов, наркому ВМФ о мерах по срыву возможного удара противника с территории Финляндии на Ленинград за подписью наркома обороны Тимошенко. 

«24 июня 1941 г.

1. Из достоверных источников установлено, что германские войска сосредоточиваются на территории Финляндии [выделено, автор], имея цель нанести удар на Ленинград и захватить район Мурманска и Кандалакшу. К настоящему времени сосредоточено до четырех пехотных дивизий в районе Рованиеми, Кемиярви и группа неустановленной численности в районах Котка и севернее полуострова Ханко. Немецкая авиация также систематически прибывает на территорию Финляндии, откуда производит налеты на нашу территорию. По имеющимся данным, немецкое командование намеревается в ближайшее время нанести удар авиацией по Ленинграду. Это обстоятельство приобретает РЕШАЮЩЕЕ значение [выделено, автор].

2. В целях предупреждения и срыва авиационного удара на Ленинград, намеченного немецким командованием в Финляндии,

ПРИКАЗЫВАЮ:

Военному совету Северного фронта с 25.06.1941 г. начать боевые действия нашей авиации и непрерывными налетами днем и ночью разгромить авиацию противника и ликвидировать аэродромы в районе южного побережья Финляндии, имея в виду пункты Турку, Мальми, Порвоо, Котка, Холола, Тампере, в районах приграничных с Карельским перешейком и в районе Кемиярви, Рованиеми [северная Финляндия]. Операцию провести совместно с ВВС Северного и Балтийского флотов, о чем дать соответствующие указания командованию флотов. Одновременно привести в полную боевую готовность противовоздушную оборону Ленинграда, обеспечив надежное прикрытие Ленинграда от налетов германской авиации достаточным количеством истребителей.

Копии отданных распоряжений донести мне к 24.00 24.06.1941 г. От Ставки Главного Командования Народный Комиссар обороны С.К. Тимошенко» [49]

По «Журналу посещений Сталина»[50]можно проследить кто побывал у него 24.06.1941 г. и кто так или иначе мог быть связан выходом этой директивы. Сначала у Сталина (16:20-17:05) прошло совещание по организации работы танковой промышленности в условиях начавшейся войны и мероприятиям по увеличению выпуска тяжелых и средних танков в Поволжье и на Урале. В нем участвовали заместитель председателя СНК СССР, нарком среднего машиностроения В.А.Малышев (основной докладчик, через 2,5 месяца был назначен наркомом танковой промышленности), первый заместитель председателя СНК, председатель Госплана Н.А.Вознесенский, курировал оборонную промышленность, второй секретарь Ленинградского горкома ВКП (б) А.А.Кузнецов, ответственный за оборонную промышленность в Ленинграде и области, директор Кировского завода (перед войной крупнейший танкостроительный завод страны, г. Ленинград) И.М.Зальцман, командующий ЛВО М.М.Попов, позже в 16:45 присоединился нарком ВМФ Н.Г.Кузнецов, вышел в 17:00. В самом конце совещания в 16:50 в кабинет Сталина вошел кандидат в члены Политбюро, заместитель Председателя СНК Л.П.Берия, который в начале войны курировал работу НКВД и НКГБ.

В мемуарах Н.Г. Кузнецова об этом совещании написано: «…я докладывал о полетах финских и немецких самолетов над Ханко, о бомбардировке[немецкими самолетами, базировавшимися на аэродромах в Норвегии] наших кораблей в Полярном и не только, о сосредоточении немецких войск на финско-норвежской границе (об этом правительство знало раньше), но и о том, что они продвигаются по финской территории к нашим границам…»[51]

Продолжение следует



[1]Барышников В.Н., Саломаа Э. «Вовлечение Финляндии во Вторую мировую войну», в сборнике «Крестовый поход на Россию». ManninenO. SaksatyrmaaRuotsin-Suomenunioni. Sotilaalliset yhteydenotot Saksaan loppuvudesta 1940. S. 230.

[2]Барышников В.Н., Саломаа Э. «Вовлечение Финляндии во Вторую мировую войну»,в сборнике «Крестовый поход на Россию». М.: Яуза, 2005. Paasikivi J.K. Toimintani Moskovassa ja Suomessa 1939–1941. OS. U.S. 127.

[3]К.Г. Маннергейм Мемуары. с. 361— М.: Вагриус, 1999.

[4] М. Йокимии. «Финляндия на пути к войне», с. 7. – Петрозаводск, изд-во «Карелия», 1999.

[5]Е. Синицын «Резидент свидетельствует», с. 54 - М.: Гея, 1996 г, 288 с.

[6]Е.Т. Синицын «Резидент свидетельствует». - М. ТОО «Гея» 1996 г. с. 53.

[7]Там же.

[8]М. Йокимии. «Финляндия на пути к войне», с. 25. – Петрозаводск, изд-во «Карелия», 1999.

[9] К.Г. Маннергейм Мемуары., с. 361 — М.: Вагриус, 1999.

[10]М. Йокимии. «Финляндия на пути к войне», с. 25. – Петрозаводск, изд-во «Карелия», 1999.

[11] М. Йокипии. Финляндия на пути к войне. Исследование о военном сотрудничестве Германии и Финляндии в 1940–1941 гг./Пер. с фин. Петрозаводск: Карелия, 1999. С. 212.

[12] М.И. Мельтюхов Упущенный шанс Сталина, М.: «Вече», 2000. С. 172

[13] В.Н. Барышников «Советско-финляндские отношения в 1940–1941 гг. и вступление Финляндии во Вторую мировую войну». В сборнике: п. 35. С. 218, 221.

[14] Е.Т. Синицын «Резидент свидетельствует». - М. ТОО «Гея» 1996 г. с. 53.

[15] Барышников В.Н., Саломаа Э. «Вовлечение Финляндии во Вторую мировую войну», в сборнике «Крестовый поход на Россию». М.: Яуза, 2005. Нюрнбергский процесс над главными военными преступниками. Т. П. М., 1958. С. 594, 605.

[16]К.Г. Маннергейм Мемуары. с. 364 — М.: Вагриус, 1999.

[17]Ф. Гальдер Военный дневник. Ежедневные записи начальника Генерального штаба Сухопутных войск 1939-1942 гг.— М.: Воениздат, 1968-1971

[18]К.Г. Маннергейм Мемуары. с. 364 — М.: Вагриус, 1999.

[19] Там же.

[20] Там же. с. 367

[21] Там же. с. 368

[22] Там же. с.369

[23]Ф. Гальдер Военный дневник. / Пер. с нем. Т. 2. М.: 1969. С. 545,546; Хазанов Д. Б. 1941. Война в воздухе. Горькие уроки, с. 179— М.: Яуза, Эксмо, 2006. — 416 с.

[24]К.Г. Маннергейм Мемуары. с. 370 — М.: Вагриус, 1999

[25]К.Г. Маннергейм Мемуары. с. 380, 371 — М.: Вагриус, 1999

[26] ЦА ФСБ России. Ф. 3 ос. Оп. 8. Д. 57. Л. 1746–1747.

[27] Там же с. 372

[28]К.Г. Маннергейм Мемуары. с. 373 — М.: Вагриус, 1999

[29]Там же. с. 374

[30]Ф. Гальдер Военный дневник. / Пер. с нем. Т. 2. М.: 1969. С. 545,546; Хазанов Д. Б. 1941. Война в воздухе. Горькие уроки, с. 179— М.: Яуза, Эксмо, 2006. — 416 с.

[31] Обращение Адольфа Гитлера к немецкому народу в связи с началом войны против Советского СоюзаХРОНОС/http://www.hrono.ru/dokum/194_dok/1941gitler.php

[32]К.Г. Маннергейм Мемуары. с. 374.— М.: Вагриус, 1999

[33] М.С. Солонин «25 июня. Провокация, на которую поддались» Интернет издание «Военно-промышленный курьер» 20.11.2014 г.

[34]Разведсводка № 1/660724  РУ ГШ Красной Армии на 20-00 22.6. 1941 г.;ЦАМО, ф. 16, оп. 1071, д. 38;

[35] М.С. Солонин «25 июня. Глупость или агрессия?» - М. Яуза. 2010 г. – (Великая Отечественная: Неизвестная война).

[36] Н.И. Барышников «Блокада Ленинграда и Финляндии. 1941-1944». Johan beckman institute. Спб – Хельсинки 2002 г.

[37] А.Б. Широкорад Северные войны России. с.704 — М.: ACT; Мн.: Харвест, 2001.

[38] Сенявская Е.С (ИРИ РАН). Финны во второй мировой войне: взгляд с двух Сторон.Россия и мир: глазами друг друга. РАН, Институт Российской Истории. Выпуск 1. С. 306-317. М., 2000.

[39]К.Г. Маннергейм Мемуары. с. 372.— М.: Вагриус, 1999

[40] ЦА МО РФ. Ф. 132а. Оп.2642. Д.41. Лл. 1,2.; http://zhistory.org.ua/direkt2p.htm

[41]ЦАМО, ф. 377, оп. 10877, д. 1, л. 3.

[42] Оперативная сводка штаба ВВС Северо-Западного фронта № 1/оп от 22 июня 1941 года. Подлинник Документы Красной Армии. Главного командования. http://mil.ru/files/files/camo/gallery_2.html

[43] Н.Г.Кузнецов Курсом к победе. с. 52, 53.М.: Голос, 2000.

[44]Хроника Великой Отечественной войны Советского Союза на Северном театре с 22.06.41–31.12.41 гг./Под ред. контр-адмирала М.М. Долинина, 1944. Редактор издания 1999. А.В.Платонов. Сайт Президентской библиотеки им. Б.Н. Ельцина: https://www.prlib.ru/item/1288874

[45] А.А. Новикова «В небе Ленинграда» с.48 .М. «Наука», 1970 г.:

[46] ЦАМО, ф. 217, оп. 1221, д. 183, л. 14

[47] ЦАМО, ф. 217, оп. 1221, д. 183, л. 16.

[48]ЦАМО, ф. 377, оп. 10877, д. 30, л. 6.

[49]  ЦАМО, ф. 48а, оп. 3408, д. 3, л. 279–280, цитируется по: Русский архив. Великая Отечественная. Ставка ВГК. Документы и материалы, 1941 год. М.: ТЕРРА, 1996. Т. 16.

[50]«Журнал посещений И. В. Сталина в его кремлёвском кабинете» 1941 год: В 2 кн. Кн.1/ Сост. Л. Е. Решин и др. М.:Междунар. фонд «Демократия», 1998. — 832 с. — («Россия. XX век. Документы»/ Под ред. акад. А. Н. Яковлева); АП РФ Ф. 059. Оп. 1. П. 326. Д. 2238. Л. 114. Машинопись, заверенная копия.

[51] Н.Г. Кузнецов. Курсом к победе. М.: Голос, 2000. С. 52, 53.







Это статья PRoAtom
http://www.proatom.ru

URL этой статьи:
http://www.proatom.ru/modules.php?name=News&file=article&sid=9674