Наступить на горло собственной песне или придушить чужую?
Дата: 28/04/2007
Тема: Атомная энергетика


В.А. Янчук, ведущий инженер ОКБ ОАО «Ижорские заводы»

Почитав не очень многочисленные посты на свою статью, я понял, что написана она в целом плохо. Конечно, каждый читает то, что хочет прочитать. Даже то, о чем не упоминалось вовсе. Например, о заработной плате конструктора. Однако практически без комментариев осталось то, что казалось мне наиболее важным. Поэтому попробую еще раз о том же с небольшим лирическим отступлением.



Весной позапрошлого года мне довелось побывать в старинном русском городе Угличе. Та поездка припомнилась мне в связи с одной из ГЭС волжского каскада, расположенной в этом городе. Как известно, наша великая равнинная река перегорожена плотинами едва ли не на всем своем протяжении. Причины этого коренятся во времени, когда Россия находилась не у «креста Чубайса», а где-то в начале координат. Тогда тоже была проблема выбора источников энергии и их размещения. Выбор был, конечно, не столь разнообразным, как сейчас.

Тем не менее, для нашей страны проблема была сродни проблеме курицы и яйца. Требовалось, практически с нуля, одновременно и при ограниченных ресурсах создавать и энергетику, и соответствующее машиностроение. Несушки, правда, водились за забором, но в ресурсах у нас тогда не числилось того, что течет по трубе. Да и трубы тогда не было, а были привычные для нашей страны лес и «сало», малость конфиската и неквалифицированные трудовые резервы. Отбросив всяческие идеологические предпочтения, следует признать, что тогдашнее руководство страны справилось с вызовом времени, наверное, оптимальным образом. Потому-то и появились ГЭС на равнинных реках. Они требовали по-минимуму закупки импортного оборудования и строились с использованием в основном неквалифицированной рабсилы.

Параллельно возводились, конечно, и тепловые блоки, а также интенсивно развивалось энергомашиностроение. Таганрогский «Красный котельщик», Барнаульский котельный завод, Подольский ЗиО, ХТГЗ, УТМЗ, наконец, пресс фирмы Деви, обманным путем приобретенный для Ижорского завода, и т.д. и т.п. Для решения кадровой проблемы из бывшего императорского технического училища вылупили Московский энергетический институт, впоследствии попавший по слухам в книгу рекордов Гиннеса со своими более чем тремя десятками тысяч студентов.

Создавались научно-исследовательские, проектно-изыскательские, конструкторские, строительно-монтажные и прочие организации. Динамика и прочность машин, гидродинамика, теплообмен, теория автоматического управления, как инженерные науки, в большой мере получили развитие у нас в стране в связи с энергетическим строительством. Однако острота энергетического голода не спадала и только несколько смягчилась после изобретения известным промпартийцем Л.К.Рамзиным прямоточного котла, за что бывший зек был удостоен Сталинской премии.

Не знаю, как добывали знания наши предшественники, но мое поколение инженеров уже грызло гранит науки в основном по отечественным учебникам. Но вот, что интересно, - что касается таких, несомненно, важных для энергетики наук, как гидродинамика и теплообмен, то в переводных книгах можно встретить не так уж много имен советского происхождения, если не считать «русских» основоположников Д.Бернулли и Л.Эйлера.

Мы отстали от промышленно развитых стран на поколение специалистов. Облом случился, когда по уровню техники мы их практически достали, а в чем-то и превзошли. По уровню, но не по масштабу использования этой техники. Когда в Америке практически прекратилось строительство АЭС, мы только запустили свой первый миллионник в Нововоронеже.

Блок мощностью 800 МВт также только к началу восьмидесятых стал основой тепловой энергетики. У нас работает единственная в стране турбина мощностью 1200 МВт на Костромской ГРЭС, а маневренных мощностей практически нет вообще. Кто вспоминает сейчас ГТ-100? Поэтому-то вода за плотиной Угличской ГЭС бурлит только по утрам и вечерам. А диспетчеров энергосистем только Чернобыль на время отвадил от регулирования нагрузки с участием АЭС. Кто-нибудь слышал о катастрофическом разрушении турбины АЭС? И вряд ли услышит. Для этих турбин нет проблемы длительной прочности. Они работают при температурах ниже 300°С. Ограничения по участию в регулировании нагрузки на АЭС находятся в основном, как это модно сейчас говорить, на «ядерном острове».

Результаты того, что экономика нашей страны развивалась по плану, стали, как это ни парадоксально, ее бедой в нынешних условиях. Для плохого ли хорошего плана естественна некая осмысленная последовательность действий. О том, что Госплан работал, по моему мнению, не лучшим образом, я уже упоминал. Тем не менее, нельзя не признать, что страна готовилась к техническому и технологическому рывку. Этот рывок был немыслим без материальной базы именно в смысле конструкционных и прочих материалов.

Кое-кто, наверное, помнит еще, что ко времени, когда наша страна вышла на первое место в мире по производству черного металла, она была далеко-далеко не первой по объему производства легированных и прочих спецсталей. Мы часто слышим нелестные отзывы о наших автомобилях. И даже дожили до того, что первый вице-премьер заявил, что не видит перспектив у нашего автопрома. Но причиной относительно худшего качества наших автомобилей является именно худшее качество материалов.

Сейчас стало очевидным, что основа для массового производства качественных конструкционных материалов в стране была создана, но стала она, к сожалению, основой для производства якобы успешных «бизнесменов». Никель, к примеру, может быть, как шихтой для производства нержавеющей стали, так и весьма ходовым товаром в виде чушек, а торговец никелем будет ощущать себя успешным бизнесменом. О размерах проделанной подготовительной работы в стране можно теперь судить по перечням того, чем торгуют российские нувориши, и толщине их кошельков. Это, как известно, не только нефть и газ, но и тот же никель, хром, титан, медь, алюминий, редкие земли и т.д. и т.п.

К глубокому сожалению, и руководство Росатома получило в наследство от среднемаша подобную цацку в виде 40%, а по другим данным более половины действующих в мире обогатительных производств. Правда, следует признать, что будь возможности этого производства значительно меньшими, мало что изменилось бы для других составляющих этой отрасли. Просто она потеряла бы привлекательность для блистательных менеджеров, а представляла бы исключительно нечто вроде непреходящей головной боли или геморроя для руководства страны. Не было бы позорно-безумного, на мой взгляд, контракта ВОУ-НОУ. Высокообогащенный уран, как и оружейный плутоний, - это не какие-то зеленые бумажки или пуще того болтающиеся на биржах ценные бумаги. Это воистину охранная грамота нашей страны и огромное количество консервированной энергии – действительный, а не мнимый фонд будущих поколений.

В общем, можно до бесконечности продолжать это лирическое отступление и уехать далеко от темы. Поэтому, возвращаясь к ней, замечу, что к материалам в атомном машиностроении у нас всегда относились серьезно. Реакторное оборудование – это 100% спецсталь, которой, как уже упоминалось, наша страна производила не так много и большей частью для обороны. Металлургическое производство Ижорского завода, называемое ныне ОМЗ «Спецсталь», ценно именно своими спецсталями и, в частности, реакторными. В общем объеме металлургического производства страны оно ноль без палочки и, если бы располагалось где-то на Московском проспекте или проспекте Стачек, то сейчас о нем шли бы те же разговоры, что о московском «Серпе и Молоте».

В архивах Ижорского завода, наверное, можно отыскать приказ генерального директора о поощрении изрядного числа работников завода причастных к непростому внедрению производства реакторной стали 15Х2НМФА на Краматорском металлургическом заводе для нужд Атоммаша.

Далее можно также рассказывать о других частях некогда единого уникального предприятия. Адмиралтейский Ижорский завод изначально был создан, как казенное предприятие. И работники его были казенными людьми, жившими по большей части в казармах по экипажам. Возможно, прискорбным отголоском сформировавшегося тогда отношения к персоналу для моей семьи было то, что нас, как молодых специалистов, запихнули в коммуналку.

Таких предприятий в государстве не могло быть много. Это огромные мастерские. Они, как правило, оснащены уникальным оборудованием и предназначены для производства уникальной продукции. Вчера это был прокатный стан, сегодня ядерный реактор, а завтра, возможно, детали термоядерного реактора. Такова была одна из сторон индустриализации страны, которая очевидно имела объективные причины, что нельзя сбрасывать со счетов. Это единственный признак, по которому в наше смутное время Ижорский завод, Уралмаш и Красное Сормово свалили в одну кучу под логотипом ОМЗ.

 По легенде, конечно, все эти предприятия скупил Каха Бендукидзе за мешок ваучеров. Естество этих предприятий, как правило, отвергает организацию поточного или серийного производства, но, с другой стороны, уникальной продукцией невозможно равномерно загрузить их оборудование. Поэтому они всегда имели, так сказать, фоновую загрузку, не исключавшую мелких серий и даже массового производства, например, бесшовных труб.

С увеличением производственных мощностей росла потребность в фоновой загрузке и увеличивалась ее номенклатура. С шестидесятых годов основной для Ижорского завода стала продукция атомного машиностроения, хотя в общем объеме товарной продукции завода доля ее никогда не превышала одной трети. Под эту продукцию строились новые цеха, устанавливалось новое оборудование. Территория предприятия выросла в разы, а на исторической ее части даже предполагалось создать музей. Забавно, но в нашей «рыночной» экономике на этой «музейной» территории функционируют вполне успешные частные предприятия.

Основная продукция, особенно, когда это уникальное изделие, предъявляет особые требования к подготовке и сопровождению производства. Инженеры предприятия должны на равных и с полным пониманием общаться с ее разработчиками. А это невозможно без их личного участия в этом деле, т.е. они должны непосредственно участвовать в разработке конструкций, технологий, материалов, методов контроля, нормативных документов и т.п.

Что и происходило на самом деле. Временная утрата предприятием основной продукции естественно привела к деградации его инженерных служб, а чума псевдорыночных преобразований доводит этот процесс до логического конца. Всякие конвульсивные попытки не исправят положение, под каким бы благовидным предлогом они не проводились, то ли сохранения, то ли оптимизации численности, то ли омоложения персонала.

В проекте АЭС-2006 ОКБ «Гидропресс» окончательно вытолкнуло Ижорский завод из технического проектирования. Преодолеть кризис предприятию не помогут никакие писания стратегий, реструктуризации и оптимизации. Необходимо вдохнуть жизнь не только собственно в производство, но и в его инженерные службы. Притом так, чтобы способствовать восстановлению единства предприятия. Этого в принципе не может сам по себе сделать его топ-менеджмент. У него другие интересы.

В общем, я, как вшивый о бане. По-моему, мы попали в удавку, которую совместными усилиями затягиваем все туже. Есть ли возможность разорвать эту петлю? Ответ на этот вопрос позволяет перейти ко второму пункту моих рассуждений, который казался мне наиболее важным. Этот пункт касается ФЦП и всего, что с ней связано.

На сайте proatom появилась статья генерального конструктора ОКБМ В.И.Костина под названием «Нелегкий выбор». Прочитав ее, я испытал, мягко говоря, неловкость, а многие коллеги В.И.Костина по отрасли, уверен, оказались серьезно уязвленными. На самом деле непростой выбор для автора оказался на удивление прост. Позволю себе дать автору два совета: во-первых, прочитать статью Николая Антоновича Доллежаля в журнале «Коммунист», найти ее в архивах, наверное, не сложно, а, во-вторых, предложить руководству страны «плавучку» в качестве замещающей мощности МОГЭС-1. Для тех, кто не читал статью академика, можно привести краткое резюме. Директора НИКИЭТа не обрадовало решение руководства страны о строительстве АЭС с РБМК в густонаселенных центральных районах.

Выбор действительно нелегкий. Его осложняет, в том числе, и существование таких предприятий, как ОКБМ. Кому-то надо наступать на горло собственной песне. В отличие от руководителя ОКБМ, который почувствовал, что у него есть кому придушить чужие песенки, я считаю, что необходимо сделать все возможное для сохранения и приумножения созданного в советское время, включая ОКБМ и его проекты (не все), и, наверное, не в последнюю очередь промышленности, способной материализовывать эти проекты.

Если кто-то считает, что мы пока ничего не потеряли полезного из советских разработок, то это на самом деле не так. Можно привести пример нашего PBMR, который назывался АБТУ-50. Проект был доведен до изготовления железа, а затем почил в бозе, как и техбюро «Энергоблок», выполнявшее функции главного конструктора. Кстати, это был проект газоохлаждаемого реактора с шаровыми твэлами, позволявший нам приобретать опыт при движении в сторону столь желаемого повышения КПД. Но, зачем вообще повышать КПД? Ясен пень, – для повышения эффективности использования первичного тепла, – термодинамика. Авторы концепции АЭС-2006 даже, рискуя завалить весь проект, задрали на несколько градусов температуру теплоносителя в реакторе и давление в парогенераторах, чтобы увеличить КПД на какой-то процент.

Стоит ли овчинка выделки – вопрос спорный. Особенно, учитывая, что расчетно-экспериментальную базу проекта никто совершенствовать не собирался. К тому же, было бы процентов пять-десять, а то один может и затеряться, учитывая незамысловатые данные, приведенные М.Ю.Ватагиным в статье «Три тумана вокруг урана».

А что касается первичного тепла, то повысить эффективность его использования у нас в стране можно и без повышения параметров рабочего тела. Потребность в низкопотенциальном тепле у нас огромна, и ОКБМ в своих проектах «плавучки» и ВБЭР-300 это учитывает. У ОКБМ нет только необходимости оценивать действительную потребность в этих проектах.

Гендиректор Росэнергоатома Сергей Обозов в интервью "Интерфаксу" сказал: «Мы уже согласовали с РАО "ЕЭС России", что при выводе из эксплуатации энергоблоков на Кольской АЭС в 2016-2017 годах будем размещать там АЭС средней мощности с блоками по 300 МВт - это как раз и есть реактор типа ВБЭР-300, гибрид наземной установки и лодочного реактора КЛТ-40С, который устанавливается на плавучей АТЭС. Это эволюционная судовая конструкция, увеличенная в габаритах, где принцип модульности можно использовать максимально».
По мне уж лучше повторить на Кольской вторую очередь при замещении первой. Гарантия того, что будет работать лет 40-50. Еще лучше ВВЭР-640. Но тут подоспело еще сообщение о соглашении с Alstom об организации производства на ЗиО тихоходных турбин. Если верить информации газеты «Ведомости», то предполагается собирать турбины мощностью 900 МВт. В каком «архипелаге» будет находиться соответствующий «турбинный остров», по-видимому, вскоре выяснится. Наши мужики натолкают импортных лопаток в импортный ротор, приладят импортные бандажи и т.п., а инженерам останется только контролировать сей процесс.

Гражданское авиастроение, производство которого исчислялось сотнями единиц, убито импортом. Отечественные автомобили еще производятся только потому, что масштаб производства составляет сотни тысяч единиц. Когда раскрутится отверточная сборка, автопром, по-видимому, постигнет судьба авиапрома. Энергомашиностроение, - это фактически единичное производство. Запускать «козлов» в этот огород еще более рискованно.

Для сохранения и дальнейшего развития атомной энергетики в нашей стране  требуются не только определенные средства, но и ощущение на всех уровнях ответственности не только за благополучие свое или своего предприятия.

Мое предложение состояло в том, чтобы, во-первых, немедленно запустить в производство оборудование для двух-трех блоков ВВЭР-1000. Основой должен был бы стать проект В-392. Во-вторых, развернуть работу по совершенствованию расчетно-экспериментальной базы, позволяющей качественно улучшить проекты. И, в-третьих, совместными усилиями в возможно короткие сроки разработать проект действительно безопасной АТЭЦ, которую можно было бы использовать для теплоснабжения большого количества населенных пунктов. Основой для такой АТЭЦ может стать кипящий корпусной легководный реактор с естественной циркуляцией теплоносителя и со встроенной двухступенчатой инерционной системой сепарации пара.







Это статья PRoAtom
http://www.proatom.ru

URL этой статьи:
http://www.proatom.ru/modules.php?name=News&file=article&sid=953