Катастроф в мире было много и все они происходили примерно по одному и тому же сценарию. Но Чернобыль уникален, если можно так выразиться, чистотой эксперимента - только человек и созданная им техника. Именно это заставляет еще раз обратиться к «человеческому фактору».

Создавали реактор коллективы высочайшей квалификации, имеющие реальные заслуги и достижения, обладавшие огромным опытом в ядерной отрасли– в этом нет никаких сомнений. Появился проект, нагруженный множеством «проколов», множеством плохо обоснованных решений и возникают вопросы:

· Как получилось, что выявленные недоработки годами не устранялись?

· Почему коллективы, отдельные специалисты и их руководители стали непререкаемыми авторитетами?

· Как и почему сформировалась монополия на истину, против которой было сложно, а иногда и невозможно выступать?

· Почему возникает чувство самоуспокоенности, уверенности в своей незыблемой правоте?

· Почему так страшно признать свои ошибки, бояться предупредить тех, кто может о них споткнуться?

· Почему эксплуатация, столкнувшись с недостатками объекта, не идет до конца в выяснении деталей, не добивается принятия соответствующих решений и изменения ситуации?  

· Почему и создатели, и эксплуатационники не в состоянии оценить возможные последствия выявленных недостатков?

· Почему и те, и другие, как страусы, прячут голову в песок, предпочитают остановиться в своем анализе?

· Почему так хочется верить в то, что «этого не может быть, потому что этого не может быть никогда»?

· Почему мы так уверены, что не может быть «маловероятного совпадения», а если и будет, то пронесет?  

· Почему операторы, оказавшись в ситуации, которую до конца не понимают, продолжают «лезть на гору»? Почему верх берет великое – «проскочим!».

Все аварии и катастрофы результат накопления многочисленных нарушений, зачастую весьма незначительных. Это всегда «маловероятное совпадение» действий или отсутствия действий, решений или отсутствия решений. Накапливаться эти «мелочи» могут годами, постепенно образуя «критическую массу», после которой авария или катастрофа. Так было и в чернобыльской трагедии:все и все знали, ноза многие годы не сумели (не хотели, не смогли) прервать ту цепочку событий, решений, бездействия, чтобы остановить сползание к точке, после которой не было возврата, после которой – взрыв!   

Человечество выработало несколько проверенных методов снизить вероятность тяжелых аварий и катастроф. Прежде всего – разделение полномочий тех, кто выполняет и тех, кто оценивает и контролирует, соревнование идей, независимая экспертиза, исключение монополизма на истину. Именно поэтому так необходиманезависимая экспертиза и независимый орган ядерного регулирования, которых, фактически, не было в СССР.

До сих пор не прошло стремление все списать на социально-экономические и политические условия, сложившееся в СССР. Но это не совсем так. Безусловно, многое было определено спецификой существовавших в стране отношений. Однако, считать чернобыльскую катастрофу только лишь плодом системы – глубочайшее заблуждение.

Основной виновник техногенной аварии– всегда человек! Это должно дойти до сознания каждого. Недостаточная квалификация, конформизм, самоуспокоенность и самоуверенность, беспринципность, неудовлетворительное психологическое состояние –путь к авариям и катастрофам. Это главный урок чернобыльской аварии.

Можно и нужно говорить и о других уроках аварии. Об этом много писалось, многое сделано, хотя и далеко не все. Однако, это не стало темой дискуссии. Более половины комментариев никакого отношения к обсуждаемой теме вообще не имеют. Поражает удивительноеобилие анонимок. И это в инженерной среде?!Исторический опыт, казалось бы, должен научить, чем заканчивается страсть к клевете и анонимкам! Но онисвободно себя чувствуют на сайте профессионалов ядерной отрасли, в которой одним из требований культуры безопасности является открытость, особенно в выявлении и обсуждении проблем безопасности.

Дискутировать можно и нужно, зная, о чем идет дискуссия, после «изучения материальной части». Мы в статье «Чернобыль. Причины» предложили редакции найти возможность довести до сведения читателей некоторые материалы о причинах и обстоятельствах аварии. Очевидно, что, например, доклад Госатомэнергонадзора СССР плохо воспринимается – один из авторов статьи просто защищает свою позицию. Не отрицаем – защищает!

Огромная просьба дирекции сайта – опубликуйте доклад INSAG– 7, поскольку многим участникам дискуссии, видимо,сложно войти на сайт МАГАТЭ. В докладе есть два приложения. Один, уже указанный, доклад Госатомэнергонадзора.А вот второе приложение:

«ДОКЛАД РАБОЧЕЙ ГРУППЫ ЭКСПЕРТОВ СССР

Причины и обстоятельства аварии на 4 блоке Чернобыльской АЭС

и меры по повышению безопасности АЭС с реакторами РБМК

 (Москва, 1991 г.)

Доклад подготовлен Рабочей группой в следующем составе:

Велихов Е.П. Директор ИАЭ им. И.В. Курчатова

Абагян А.А. Генеральный директор НПО "Энергия"

Адамов Е.О. Директор НИКИЭТ

Большов Л.А. Директор ИБРАЭ

Чукардин Э.И. Главный специалист ГКНТ

Петров В.А. Директор НТЦ ГПАН

Доклад одобрен Комиссией в составе:

Абагян А.А., Воронин Л.М., Филимонцев Ю.Н., Крошилин А.Е., Кисиль И.М. (ВНИИАЭС);

Пономарев-Степной Н.Н., Бурлаков Е.В., Калугин А.К., Краюшкин А.В., Малкин С.Д., Асмолов В.Г. (ИАЭ);

Черкашов Ю.М., Никитин Ю.М., Петров А.А., Новосельский О.М., Василевский В.П., Подлазов Л.Н., Борщев В.П. (НИКИЭТ);

Большов Л.А., Афанасьев A.M. (ИБРАЭ);

Чукардин Э.И. (ГКНТ);

Петров В.А., Петрунин Д.М. (ГПАН)».

Прекрасный доклад, научно обоснованный, корректный, дипломатически выдержанный, что тогда было крайне важным, чтобы выйти из весьма неприятной ситуации, которая сложилась после докладов СССР о причинах аварии на Чернобыльской АЭС, представленных в МАГАТЭ в 1986 и 1987 годах. В этом докладе есть очень лаконичный и вполне понятный, даже не самым «крутым» специалистам абзац: «Основными факторами, повлиявшими на ход аварии, явились положительный паровой эффект реактивности и недостатки конструкции СУЗ, приведшие к вводу положительной реактивности в условиях, в которых оказался реактор перед аварией. Эти выводы легли в основу мероприятий по повышению безопасности АЭС с реакторами РБМК».

Этот выводсделан не нами, а, в том числе, первыми руководителями организаций, создавших РБМК – 1000. Им не легко было это написать, но в этом сила специалистов высокого уровня – признать реалии, искать и находить пути решения проблем. Именно реалистическая оценка ситуации позволила разработать и внедрить ряд мер, которые позволили продолжить эксплуатацию РБМК.

Научные и инженерные причины аварии ясны и, пока, никем не опровергнуты. Конечно, было бы интересно исследовать вторую фазу аварии, но это не было сделано раньше и вряд ли уже кто-то вернется к этой теме.

Действия персонала получили оценку, в том числе и в докладах INSAG – 1и INSAG – 7. Почему персонал совершил роковые ошибки?

Откройте Регламентблока №4 Чернобыльской АЭС (по состоянию на 26.04.1986), раздел 10: «Действия персонала при отклонении параметровот нормальных». Вчитайтесь, но не как посторонние лица, а как оператор, которому предстоит встать за пульт управления РБМК.

Согласно раздела 10, в течение смены можно было продолжать работу блока на мощности в течение получаса при выходе из строя СЦК «Скала» (п. 10.3.д). Устранили дефект – замечательно! Но тут же вышла из строя СФКРЭ (по радиусу). Можно работать 1 час (п. 10.3.к). Устранили этот дефект, но тут выходит из строя СФКРЭ (по высоте) – можно работать еще 3 часа. После чего надо снизиться до 65% от номинальной мощности и только через 2 суток заглушить реактор. А затем может отказать программа «Призма» на 8 часов, правда, при работающей СФКРЭ по высоте, но останавливать реактор не надоИ при любой из этих комбинаций отказов достоверно определить ОЗР нельзя. И такие отказы были практически на каждой смене – такая тогда была техника. Так это важный для безопасности параметр или так себе? Только не надо ссылаться на возможность определения ОЗР по неким кривым, которые и в стационарном режиме дают оценочные значения, а тем более в режиме снижения мощности реактора и его интенсивного отравления.

Регламент разрешал оператору не останавливать реактор при практически постоянных отклонениях от нормальных параметров, когда часамине было достоверной информации о значении ОЗР.

Посмотрите внимательно картограмму положения стержней РР перед аварией: 52 – 54 стержня частично погружены в зону. За сколько минут сможете пересчитать их в количество полностью погруженных (ОЗР) – даже без поправок на профиль поля по высоте и радиусу? Вычислительный комплекс трижды выходил из строя в последние 40 минут работы и не мог выдать расчет ОЗР.

Критически важный параметр, ОЗР, не был обеспечен необходимыми и достаточными средствами контроля, автоматической защиты по этому параметру тем более не было. Это важный для безопасности параметр? Параметр, который не выведен даже на приборы?

Оператор – это не сверхчеловек. И реактор, и жизни и здоровье тысяч людей стали заложниками личностных характеристик отдельных людей, а не хорошо продуманных решений и систем автоматической защиты. И не надо ставить под сомнение квалификацию тех, кто был в ту ночь у пульта. У них были секунды, от силы минуты для анализа и принятия решений. Создатели имели годы! Это все та же проблема совместимости человека и созданной им техники.

Увы, прошло время, многое забыто, появляются «интересные интерпретации» событий 35 – летней давности. Каждый имеет право на свое видение, но начинать надо, все – таки, с изучения материальной части. Обосновывая свое видение надо попытаться встать и на позиции тех, кто создает технику, и тех, кто ее эксплуатирует.Без этого сложно определить причины происходящих нежелательных событий, найти противоядие для их предотвращения в будущем.