Борьба за живучесть
Дата: 27/11/2006
Тема: Атомный флот


Анна Семенова, корреспондент журнала «Атомная стратегия»

В прошлом веке профессия подводника считалась почетной. Престиж в обществе определялся вниманием государства и уважением соотечественников. Судить о былой значимости подводников можно хотя бы по одному малоизвестному, но о многом говорящему факту.

Незадолго до смерти Сталин предложил военно-морскому ведомству занять здание Эрмитажа. Адмиралы из Главного штаба ВМФ от щедрого дара отказались, дескать, как можно?! Настаивать вождь не стал, однако поинтересовался, какие еще достойные здания есть рядом с Эрмитажем? – «Инженерный замок», – прозвучало в ответ. «Его и забирайте», – неумолимо улыбнулся Иосиф Виссарионович. Таким образом, два факультета Военно-морского инженерного училища переехали в Инженерный замок. Что это было? Прихоть Сталина или демонстративный жест? Наивно полагать, что в своем желании отдать царские покои под нужды курсантов диктатор руководствовался эмоциями. Это был тактический ход, преследующий конкретные стратегические цели. В результате и атомный флот построили, и от желающих освоить «ядерную» военную специальность отбоя не было.

На новом витке истории защитники нашей Родины уже не являются элитой общества и поставлены в условия самовыживания. Руководство страны делает акцент на войсках внутреннего назначения, демонстрируя, что охрана внешних рубежей дело не столь важное. Армия хиреет и сокращается. Предприятия военно-промышленного комплекса лидируют в списке банкротов. Судьба некогда могучего атомного флота России известна каждому. Его уже почти не осталось. Разрезают автогеном и продают. Соответственно, необходимость в обучении офицеров-подводников отпадет постепенно сама собой. А для ускорения этого процесса, первые шаги уже сделаны. Военно-морской инженерный институт в Севастополе закрыли в 1994 году. На его Санкт-Петербургского «брата-близнеца» тоже имеются виды. Госпожа губернатор лично посетила учебные корпуса в Адмиралтействе и поделилась с военными вдохновенными планами. Оказывается, на их историческом месте должен раскинуться современный многофункциональный центр отдыха, развлечений и бизнеса для иностранцев. Подводникам в свою очередь сделано «заманчивое» предложение в виде Ржевского артиллерийского полигона. А то, что там нет здания, не беда, построят. Новое и просторное. И дороги подведут, и курсанты заживут в прекрасных общежитиях, а для офицеров предусмотрены индивидуальные дома с участками и цветниками. И сомневаться в этом нет повода, ведь все мы знаем, что в России строят быстро и качественно. Так что дело гарантированно обречено на успех.

Пока последние морские бастионы держатся, и Адмиралтейство еще не оформили в доходное место, я побывала в бывшем училище имени Дзержинского, где берет начало впечатляющая история самого крупного в мире атомного флота. Чувствуете пафос? А гордость за былую мощь и доблесть? И то и другое оправданно. Как и сколько бы ни пытались нивелировать достижения нашей страны за последние полстолетия, это была великая держава. Объем и грандиозность свершений не могут не восхищать. Это сегодня можно надувать щеки, распродавая природные богатства России, провозглашать победные реляции, а эффект тот же, что и при повторении слова «халва». Не сладко, господа государственники!

Иллюзия романтики

Адмиралтейство выглядит серьезно и достойно. С лицевой стороны. Неприличный вид открывается уже по бокам. Такое впечатление, что косметическому ремонту подвергается только фасад. Про капитальный ремонт говорить не приходится. Достаточно попасть внутрь, чтобы понять: его не было десятилетиями. Все упирается не в деньги, а в их количество. Поскольку здание – памятник архитектуры, сделать обычный ремонт нельзя. Необходимы реставрационные работы. Это уже совсем другой уровень профессионализма и его оплаты.

На кафедре ядерных энергетических установок меня встретил профессор Сычиков. Виктор Иванович пригласил меня в лекционный зал, предложил сесть за парту, а сам встал у доски и торжественно произнес:

– На предмете «Основы профессии» мы показываем первокурсникам функциональную схему атомной энергетической установки. Это уникальная схема, сделанная на поляроидной пленке, дает наглядное представление о работе корабельной атомной энергетической установки. Сейчас я вам все покажу, расскажу, и вы станете нашим курсантом!

– Вот так сразу? – улыбнулась я в ответ.

– Конечно!

Профессор стал щелкать на пульте кафедральной трибунки разными выключателями – эффект от этих манипуляций превзошел все мои ожидания. Плоская схема АЭУ ПЛ в разрезе, изображенная на доске, вдруг заискрилась, заиграла красками и приобрела объем. Стало видно, как в реакторе происходит процесс передачи тепла теплоносителю, как по трубопроводам он поступает в парогенератор, где вода преобразуется в пар, который поступает на турбины, вращает генератор, главный валопровод, а в результате это приводит лодку в движение. После знакомства со схемой курсанты изучают действующую энергетическую установку «Борт». Построили ее специально для училища в 1962 году, в 85-м она прошла капитальный ремонт. Несмотря на то, что это учебный экземпляр, он ничем не уступает установкам, стоящим на подводных лодках. Единственное отличие в том, что здесь оборудование расположили более просторно, чтобы курсанты имели возможность подойти и непосредственно изучить механизмы и системы их обслуживающие. Впоследствии они должны по памяти нарисовать основные схемы систем «Борта», суметь объяснить, как все между собой связано, и найти отличия от базового проекта, который изображен на поляроидной пленке.

На «Борту» курсанты старших курсов готовят энергоустановку к работе, вводят ее в действие, поддерживают нужные энергетические режимы, следят за всеми приборами, учатся управлять ею с операторского пульта. Прежде чем проводить наиболее сложные из этих мероприятий, юноши отрабатывают их на тренажерах. На завершающем этапе они все это выполняют на полномасштабном электронном тренажере. Таким образом, юноши усваивают алгоритм работы системы. Это необходимо, поскольку на пятом курсе каждый из них будет писать диплом по перспективным энергетическим установкам. Им придется проектировать, демонстрируя навыки инженерных расчетов и графики, знание основ по специальности и умение принимать решения.

– Виктор Иванович, если я правильно поняла, каждый выпускник должен создать проект атомной установки будущего?

– Я был выпускником 1967 года и делал проект моноблочной установки. На вопрос: «когда это будет внедрено?», мой руководитель ответил: «лет через 20». Он оказался прав. В четвертом поколении будут моноблочные установки. Был ли я среди создателей? Скорее, нет, без меня обошлись. Но я заглянул в перспективу, и это мне многое дало в дальнейшем.

– Почему такой разрыв во времени?

– Техника очень опасна. Надо хорошо посчитать, накопить опыт. Безопасность – прежде всего. Когда гонка вооружений была, буквально «с колес» технику ставили. Поэтому были жертвы. А сейчас без отработки конструкторских решений на наземном стенде никак нельзя.

– Жертвы были и позднее.

– Но это уже начали зазнаваться. Чувство опасности потеряли. Поэтому очень важно, чтобы курсанты поняли физику процесса, научились строгой последовательности, высокой ответственности и осторожности. В этом плане электронные тренажеры незаменимы. На них нет никаких ограничений в параметрах, если курсант действует неправильно, предупредительный сигнал сообщает о том, какая ситуация может возникнуть. Пятикурсники на этих тренажерах с великим трудом занимаются: делать надо быстро и без ошибок. Скажу такую вещь, приходя на флот после института, лейтенант знает лишь основы управления. И это нормально.

Примерно год ему еще приходится осваивать оборудование, на котором он работает. Видите, на мониторе, на клапане цифра 126? Клапаны все пронумерованы. Офицер должен знать их наизусть: на какой системе находятся, для чего существуют, как ими управлять, что будет, если откроешь или закроешь, где они расположены на корабле. Молодой специалист, приходя на корабль, начинает «ползать» по отсекам, сдавая зачеты на допуск к самостоятельному управлению АЭУ. В итоге от него потребуют найти клапан в полной темноте, и вслепую совершить необходимые манипуляции.

На подводных лодках каждому офицеру необходимо пройти этот тест на профсостоятельность. Завязывают глаза, называют номер клапана. Специалист должен знать, где он находится, суметь в кромешной тьме пройти в нужный отсек и спуститься в искомое помещение, найти этот клапан, определить, закрыт он или открыт, осуществить операцию и проконтролировать, что он ее действительно совершил. Точно так же и матросов учат, но объем информации у них меньше. А офицеры должны знать все 3 энергетических отсека. Мнение, что профессия моряка окружена ореолом романтики, мягко говоря, ошибочное. Как сказал один офицер: – Романтика – это когда ветер, паруса, брызги в лицо. А я – подводник, оператор атомной установки.

Исчезающий вид

Слушая профессора, разглядывая их установки и тренажеры, я впервые задумалась о том, насколько специфичным человеком надо быть, чтобы пойти на флот. Как минимум надо быть физически здоровым, не бояться закрытого пространства, иметь аналитический склад ума, пространственное и образное мышление, и нести ответственность за принимаемые решения. Лично я не хотела бы такой профессии. Ни для себя, ни для своих близких. Ни за какие деньги. Тем более вызывают восхищение и уважение люди, занятые на атомном флоте, не имея на то никакой финансовой заинтересованности. Не будем обманываться, думая, что государство щедро к подводникам. В свете этих размышлений я задала Виктору Ивановичу закономерный вопрос:

– Профессия не престижная, опасная и не денежная. Помимо того, здесь необходим высокий интеллект. Кто и почему поступает в ваш институт?

– Вы правы, желающих немного. А у нас помимо экзаменов по базовым предметам есть еще и профессионально-психологический отбор. Проверяем психомоторику, память, внимательность. Поэтому мы зачисляем почти всех, кто проходит это испытание. Есть категория ребят, которые идут сюда, чтобы избежать армии и получить бесплатное образование. На 3–4 курсе они выбывают, чаще всего переводятся в «корабелку». В основном у нас простые ребята, нередко из регионов, из семей военнослужащих. Одолеть специальность могут далеко не все, поэтому многие отсеиваются. Я оптимист и считаю, что если человек здоров умственно, психически и физически, то он справится. В каждом из нас столько талантов! Мы стараемся раскачать, открыть это в курсантах и приложить к делу. Создаем все условия, чтобы они учились. Уходят те, кто не хочет трудиться.

Сейчас, к сожалению, молодые ищут, где легче. Когда я поступал, конкурс был 4 человека на место. И это несмотря на то, что набор увеличили в 3 раза. Впрочем, если раньше мы говорили о большом флоте, то сейчас можем рассуждать только о малом. Перспектив к развитию флота пока нет. Но специалист, который прошел эту школу, будет востребован в любой отрасли. Приведу несколько примеров. Учился у нас скромный паренек из сибирской деревни, отслужил он 11 лет, был на корабле командиром дивизиона живучести, уволился в звании капитана 3 ранга. Сейчас является заместителем гендиректора «Транснефти». Другой наш выпускник, в момент развала Союза и сокращения офицерского состава атомного флота, уволился, будучи старшим лейтенантом. Уехал с супругой в Америку. И не пропал: работает главным инженером Чикагской атомной электростанции. То есть специалистов мы готовили хорошо.

– Виктор Иванович, почему в прошедшем времени? Сейчас уровень подготовки ниже?

– У поступающих к нам снизился школьный уровень подготовки. Школа нам дала сбой. У ребят отсутствуют навыки самостоятельной работы, они привыкли «зубрить», а нам надо, чтобы они понимали. Их не готовят для творческой деятельности, их готовят для сдачи госэкзаменов. Они не любят читать и не умеют считать. Элементарные операции делают не в уме, на калькуляторе. Инженер обязан уметь считать, прикидывать «на глаз». Раньше в школе учили устному, приближенному счету. Теперь эти функции приходится выполнять нам. Кроме того, компьютерные технологии губят молодой мозг. Поколение, выросшее на играх, не умеет соображать, у них нет памяти, они умеют реагировать. Подумайте, на что ориентированы игры? Игрок не познает мир, он учится от него уклоняться. А ведь надо управлять этим миром, понять, как он устроен, как функционирует, какие правила действуют. Так что ребятам очень трудно учиться.

После института, когда, казалось бы, все мучения позади – все только начинается. Профессию подводника без корабельной практики освоить нельзя. Потребуется ни один год на море или в океане, прежде чем выпускник института станет настоящим инженером. Не исключено, что на пути к этому ему предстоит пережить ни одно ЧП. Подводники, как и саперы, не имеют права на ошибку. Недаром уже на первом курсе их учат борьбе за живучесть. Неусвоенные уроки в данном случае стоят жизни. А что на другой чаше весов? Звание капитана 1 ранга, китель адмирала? Шансов получить регалии почти столько же, как при избрании в Госдуму: претендентов много, мест – мало. Забота и внимание со стороны государства? Эфемерные понятия, обретающие реальность только в трагических обстоятельствах, например, выплата компенсации родственникам погибших. Либо внимание со стороны правительства – уже само по себе трагедия. Как вариант, Валентина Ивановна Матвиенко, движимая желанием «лучшей доли» (или юдоли?) для ВМИИ, и выселяющая учебное заведение из Адмиралтейства, что равносильно ликвидации вуза.

Российский флот за все время его существования уничтожался трижды. Что поделаешь, самодуров на тронах во все времена хватало. И то, что сейчас атомный флот близок к состоянию «исчезающего вида» – один из знакомых уже симптомов. Жаль, моряков не учат борьбе за живучесть в условиях суши. Им бы это пригодилось.

(Журнал «Атомная стратегия» № 26, ноябрь 2006 г.)





Это статья PRoAtom
http://www.proatom.ru

URL этой статьи:
http://www.proatom.ru/modules.php?name=News&file=article&sid=729