Опасная память
Дата: 25/12/2015
Тема: Блог Николая Кудрякова


26 (14-го по старому стилю) декабря 2015 года исполняется 190 лет со дня восстания на Сенатской площади

Николай Кудряков


Наша конституция, как недавно заметил  председатель Государственной Думы Сергей Нарышкин - это наша национальная идея. А подобно тому, что свобода, как сказал Дмитрий Медведев, лучше несвободы, то и наличие конституции - лучше её отсутствия.


Конституция – это внятно оговоренное устройство государства и государственной власти, это оговоренные условия её, государственной власти, функционирования и формирования, её полномочия, её права и ответственность, это внятно оговоренные права и свободы граждан, более того: конституция – это когда люди являются именно гражданами, а не подданными, не холопами.

Отсутствие конституции – это, наоборот, когда люди гражданами не являются.

Когда же на наше отечество снизошла такая национальная идея, что жить надлежит по конституции? И когда эта идея воплотилась в политическую реальность? Кто даровал Руси и идею, и саму конституцию?

Князь Владимир? Княгиня Ольга? Апостол Андрей Первозванный? Кирилл и Мефодий? Минин и Пожарский?

Первая на Руси конституция была принята в 1918 году – при Владимире Ильиче Ленине.

А само слово «конституция» впервые в России открыто прозвучало 14 (26) декабря 1825 года на Сенатской – она же Петровская – площади.


Почему же мы не отмечаем на государственном уровне в качестве памятной даты ни первую попытку установить в России конституционное правление, ни его совершившееся установление?

В проекте первой российской конституции 1825 года предполагалось установить в России республику, причем - президентскую республику.  

Россия стала президентской республикой в 1991-м году. Впервые в России глава государства был избран в результате всеобщих выборов.


Вступление в должность первого всенародно избранного российского президента должно было сопровождаться отданием самых высоких государственных почестей памяти первых российских республиканцев. Казалось бы, те, кто за идею демократического конституционного президентского правления отдал свои жизни, в новой демократической Россией должны быть удостоены и увенчаны. Должны быть подняты из безымянной ямы и перезахоронены под артиллерийский салют и под президентский оркестр. Казалось бы, в новой демократической России должен быть создан, наконец, посвященный этим людям музей, а их скульптурные и живописные портреты украсить апартаменты российского Президента.

Казалось бы, именем Кондратия Федоровича Рылеева должна быть названа литературная премия.

Казалось бы, именем военного инженера Гавриила Степановича Батенькова должна быть названа аудитория или кафедра в Университете путей сообщения.

Казалось бы, именем главного идеолога президентского правления – Павла Пестеля – должен быть назван боевой корабль. Или военная академия.


Как сообщается, недавно заложенный АПРК проекта «Борей» был назван, именем императора Александра III. Мы что, подобным образом встречаем 190-ю годовщину первой в России попытки установления конституционного строя и президентского правления?

Александр III – он что, был одним из борцов за установление на Руси республиканского строя?

При Александре III за разговоры о конституционном правлении просто убивали. Как, впрочем, и при его дедушке – Николае I. И при его сыне – Николае II.

Почему у нас с таким пиететом относятся к безусловным противникам конституционного правления, то есть – к врагам ныне существующего государственного строя?

И почему к борцам за установление ныне существующего государственного – конституционного! – строя, ко всем, кого принято называть революционерами, на государственном уровне принято относиться очень плохо?

Вот несколько наугад взятых примеров. Декабрь 1995 года. В Санкт-Петербурге прошел первый в новой России митинг, на котором благодарные потомки заклеймили позором участников восстания на Сенатской площади.

Июнь 2005 года. В своём юбилейном интервью в газете «Аргументы и факты» (№23) художник Илья Глазунов аттестует этих людей «декабристской сволочью», и сообщает, что великий русский монархист и любимец царя Николая  Александр Сергеевич Пушкин никогда ни с кем из этой сволочи не был знаком и по прошествии лет все больше и больше их презирал.


14 декабря 2005 года, в канун 180-летия со дня восстания, депутаты Законодательного собрания Санкт-Петербурга отказались почтить вставанием память людей, вошедших в историю под именем декабристов. Вадим Тюльпанов, председатель петербургского парламента, заявил, что «дата восстания на Сенатской площади является неоднозначной и не понятно, в честь кого поднимать зал».


Вадиму Тюльпанову непонятно, что эти люди хотели конституции и президентского правления.

2013 год. Выставка, посвященная 400-летию дома Романовых. Устроителям выставки тоже ничего непонятно – ни о Степане Разине, ни о Емельяне Пугачеве, ни о Радищеве, ни о декабристах, ни о народовольцах, ни о большевиках.

Это все, оказывается, воры, самозванцы, предатели, бунтовщики.

И пипл, к сожалению, хавает. Хотя есть еще и разумные люди.
  
«После выставки осталось жуткое, гнетущее впечатление… нас всех считают тупым скотом… На выставке нечего делать тем, кому интересна история. Эта выставка для любителей "шоу" и для людей с православием головного мозга. Примерно такие тезисы сопровождают всю выставку:

Династия Романовых это лучшее, что случилось с Россией за всю ее историю и в наше время мы "благоденствуем" только благодаря их правлению. 

Если ты православный, значит должен любить власть. 

Во всем виноват проклятый Запад. 

Должен заметить, что большинство людей пришедших на выставку с удовольствием это все "кушают" и пеняют на декабристов-массонов…»

*   *   *
«Ужас. Тошнотворная великодержавная пропаганда… Раскол 17 в. назван "церковной реформой", декабристы - масонский заговор… Ни слова о крепостном праве… потом революция, сделанная на деньги госдепа, ну и т. п. И все это … на последних стендах, внезапно венчает светлый лик Владимира Владимировича Путина. Позорище…»

Да, ужас и позор. А по сути – антигосударственная, антиконституционная линия, во главе которой действительно стоит власть – Вадим Тюльпанов, Владимир Путин и прочая, и прочая.

* * *

Их отцы не знали другого способа жить в обществе, кроме как пресмыкаясь перед всяким, кто выше, и топча всякого, кто ниже. Дети своих отцов, они росли, по выражению Александра Герцена, в обстановке «палачества и раболепия».

Не пожелав продолжать традиции палачества и раболепия, они, по мысли того же Герцена, спасли честь целого поколения; они явили пример высочайшей духовности, гражданского мужества и патриотизма.

Конечно, шагнуть на площадь прямо из среды раболепия они бы не смогли. Они прошли великую школу – они прошли через 1812 год. И все – же обстановка палачества и раболепия, в которой они родились – это было. И было упорное стремление российской верхушки сохранить в России эту обстановку навсегда.

Вся последующая история России стала борьбой тех двух стремлений, первое открытое столкновение произошло именно там и именно тогда – на площади перед Сенатом. Российская история – это идущая с переменным успехом борьба между теми, кто не умеет жить иначе, кроме как пресмыкаясь перед всяким, кто выше, и тираня всякого, кто ниже – и теми, кто не хочет быть ни рабом, ни тираном.

Эта борьба всегда и непременно оказывается борьбой за умы и души, борьбой идей и ценностей. Вот уже 190 лет находятся властители дум, доказывающие россиянам, что жить в условиях палачества и раболепия – это значит жить нормально и естественно, это значит жить по заветам и традициям предков, это то, о чем нужно мечтать и к чему нужно стремиться. И в качестве «национальной идеи», в качестве идеала они пытаются прославить то, против чего восстали герои 14 декабря. А восставших стараются оклеветать, очернить, представить «горстию извергов». Или, по крайней мере, пытаются переписать отечественную историю так, чтобы для тех, кто был против, в ней не осталось места.

Вскоре после поражения декабристов российские верхи предприняли первую операцию по фальсификации отечественной истории. В 1832 году министр народного просвещения Сергей Семенович Уваров представил Николаю I доклад о реформировании Московского университета. В главе «Общий дух университета» министр сообщил, что сей общий дух должен способствовать превращению молодых людей в «полезные и усердные» «орудия правительствах», а для этого сей общий дух должен внушать «впечатления верноподданнической любви к существующему порядку». Министр предложил технологию воспитания людей,  неспособных к критическому мышлению, к гражданской и политической активности. А для этого из людей – из народа! - должна быть выбита историческая память. Министр народного просвещения получил от государя карт-бланш на полную перелицовку гимназических и университетских программ, на усиление контроля за книгоизданием и периодической печатью. Из учебников и словарей, из художественной литературы, из публицистики и из частной переписки  – то есть из исторической памяти России! - должны были навсегда исчезнуть  всякие упоминания и о восстании Пугачева, и о «семёновкой истории», и о бунтах в военных поселениях. И вплоть до 1905 года почти никто в России не знал правды о тайных обществах декабристов, об их целях и программе.

Этой правды российская элита боялась пуще огня. Российская элита боялась, что народ России, соприкоснувшись со своей подлинной историей, почерпнет из неё достоинство, мужество и отвагу.

Через 10 лет с небольшим после Октябрьской революции в СССР складывается новый правящий класс, новое дворянство – номенклатура. Образ правления, существовавший по меньшей мере с 1935 года, можно с абсолютной исторической точностью считать абсолютной монархией. Лучше всех это понимал сам государь император – Иосиф Виссарионович Сталин. Ему все труднее изображать из себя марксиста, и он все охотнее позиционирует себя как двойник и наследник Ивана Грозного. С 1943 года вплоть до смерти вождя продолжается кампания по прославлению первого русского самодержца. Практически каждый год выходит, всенародно обсуждается и удостаивается Сталинской премии очередное научное или художественное произведение про хорошего царя Ивана. Происходит приукрашивание и оправдание отечественных традиций палачества и раболепия. А вот отечественные традиции освободительного движения в системе официально признаваемых ценностей оказываются на задворках. Нет, революции товарищ Сталин не боится, и изучать эпоху декабристов не запрещает – но эта тема и связанные с ней сюжеты и имена ограничиваются рамками академических сборников и в массы не выпускаются.

Революция снизу против существовавшей системы была невозможна, но люди, воспринимавшие Систему именно как систему, порождавшую палачество и раболепие, и которая на палачестве и раболепии держалась, в стране появлялись. И память о декабристах  была для них нравственной опорой. 

В 1944 году было написано стихотворение Наума Коржавина «Зависть».

Можем строчки нанизывать
Посложнее, попроще,
Но никто нас не вызовет
На Сенатскую площадь.


И какие бы взгляды вы
Ни старались выплёскивать,
Генерал Милорадович
Не узнает Каховского.

Пусть по мелочи биты вы
Чаще самого частого,
Но не будут выпытывать
Имена соучастников.

Мы не будем увенчаны…
И в кибитках,
                       снегами,
Настоящие женщины
Не поедут за нами.

После войны в Воронеже была раскрыта подпольная антисталинистская молодежная группа. Поэт Анатолий Жигулин, ставший самым известным человеком из этой группы, потом напишет:

Когда мне было
Очень-очень трудно,
Стихи читал я
В карцере холодном.

И гневные, пылающие строки
Тюремный сотрясали потолок:
«Вы, жадною толпой стоящие у трона,
Свободы, Гения и Славы палачи!
Таитесь вы под сению закона,
Пред вами суд и правда — всё молчи!..»

И в камеру врывался надзиратель
С испуганным дежурным офицером.
Они орали:
— Как ты смеешь, сволочь,
Читать
Антисоветские
Стихи!

Эти тюремщики были намного мудрее официальных идеологов. Они на уровне классового чутья понимали: по мере того, как номенклатура утрачивает всякую созидательную роль и социальную ответственность, по мере того, как она превращается в класс-паразит, в толпу, стоящую у трона, - для неё Пушкин и Лермонтов становятся идейными врагами, а всякое напоминание о свободе и человеческом достоинстве - вражеским выпадом. 

 В 70-е – 80-е годы, когда номенклатура почти окончательно в большинстве своем превратилась в класс-паразит, в толпу, стоящую у трона, в советском обществе, в его низах и в его среднем классе, начинаются стихийные поиски новых идей. Но все направления тогдашней оппозиционной общественной мысли – и национализм, и антикоммунизм – были, по большому счёту, реакционной утопией. Понимания сущности советского общества не было почти ни у кого, а видения путей его обновления – абсолютно ни у кого.

Но кое-что здоровое, светлое и разумное в тогдашних общественных настроениях и исканиях было. Если в сталинскую эпоху тема декабристов была достоянием узких академических кругов, то во времена застоя она начинает овладевать массами. Интересоваться декабристами и знать их историю становится хорошим тоном, становится выражением несогласия с эпохой. В списке декабристов появляются вызывающие особый интерес и особо почитаемые фигуры – как, например, Михаил Лунин. Появляются авторы, постоянно работающие над декабристской темой, выделяются авторитеты и корифеи – как, например, Натан Яковлевич Эйдельман. Уважать декабристов  в 70-80-е годы означало не уважать толпу, стоявшую у трона.

А что же тогдашняя власть и система в целом? Все памятники и музеи, посвященные декабристам, были созданы в основном в 20-е годы, все они расположены в основном в местах их каторги и ссылки, и все их можно сосчитать по пальцам одной руки. Великий советский кинематограф на эту – казалось бы, богатейшую! – историческую тему создал всего два фильма – в 1926 и 1975 годах.



Так что же происходит в новой свободной демократической России?

Или наша конституция – это не совсем конституция, а так – фейк, фикция, блеф? Или наше президентское правление – не совсем президентское?

Взошла у нас, черт побери, звезда пленительного счастья или нет?


Почему председатель петербургского парламента делает вид, что не знает о событиях 14 декабря 1825 года? И почему преимущественный доступ к эфиру в новой России получают те, кто считает декабристов сволочью?

А дело всего-навсего, как сказал поэт Александр Городницкий, в том, что «нету обломков, и не на чем  имя писать».

Нету обломков самовластья! Президентская республика в России – и демократия как таковая – это блеф, фикция, фарс! Политическая реальность в России – это установленное конституцией 1993 года фактическое самодержавие, и не только самодержавие одного лица, занимающего пост всенародно избираемого монарха. Самовластье в нынешней России олицетворяет толпа, стоящая у трона. Самовластье в нынешней России – это самовластье упоённой своей бесконтрольностью и безответственностью столичной и местной бюрократии, это самовластье кланов и группировок, это самовластье политических технологов и политических марионеток, это самовластье раболепия, хамства и невежества.

И нас пытаются убедить, что жить в условиях хамства и раболепия – это значит жить нормально и естественно, это значит жить по заветам и традициям предков. Илья Глазунов в том же выступлении, где он окрестил декабристов сволочью,  а Чаадаева (того самого, обращаясь к которому Пушкин говорил об обломках самовластья) – подонком, так вот, в этом же интервью он сообщил, что, к счастью, не оправдались расчеты на всемирную пролетарскую революцию, что «Кто был никем, тот останется пылью и грязью! И будет таким вовеки!». Конец цитаты. Тот факт, что большинство населения России и большинство населения Земли обречены быть никем – великого художника России приводит в бешеный восторг. Вот оно – человеконенавистничество,  любовь к палачеству и раболепие! Вот откуда ненависть к тем, кто не хотел быть ни рабом, ни тираном!

Десять лет тому назад, когда был поднят вопрос об отмене прямых губернаторских выборов и о назначении глав регионов государем императором, с трибуны того же самого Законодательного собрания Санкт-Петербурга прозвучало заявление о том, что не иметь права выбора – это для России нормально и естественно, это в полной мере соответствует  нашим национальным традициям и нашему национальному характеру. И вполне естественно, что теперь и Законодательное собрание Санкт-Петербурга, и прочие властные органы делают вид, что никаких других исторических традиций – традиций и опыта борьбы за свободу и человеческое достоинство - в России никогда не было, что никогда не было в России людей, которые за свободу и человеческое достоинство выступили с оружием в руках.

Для них для всех всякое сравнение с декабристами – с подлинными патриотами и подлинными государственниками – это напоминание о собственном ничтожестве и собственной никчемности. Для всех для них напоминание о декабре 1825-го, о декабре 1905-го  и об октябре 1917-го – это напоминание о будущем.






Это статья PRoAtom
http://www.proatom.ru

URL этой статьи:
http://www.proatom.ru/modules.php?name=News&file=article&sid=6466