PRoAtom - Освоение проектной мощности первым энергоблоком ЛАЭС

К 40-летию Ленинградской атомной электростанции

М.В.Шавлов, лауреат Госпремии СССР и Премии Совета министров СССР, ветеран атомной энергетики и промышленности.

Почти во всех центральных газетах страны, вышедших в первых числах ноября 1974 года, был напечатан предпраздничный репортаж о достижении первым энергоблоком Ленинградской АЭС проектной мощности в один миллион киловатт. Кроме того, опубликовано, что этим достижением Ленинградская АЭС выполнила свои социалистические обязательства в честь 7-го ноября. И так далее в таком духе.

И никто даже не упомянул, что до миллиона в данный момент только «дотянулись», но ни застабилизироваться, ни, тем более, проработать на нем на протяжении положенных 72 часов испытательного срока так и не удалось при многочисленных попытках. Более того, после этого энергоблок длительное время работал на уровне мощности 800 МВт, пока не были реализовали дополнительные технические решения по внесению изменений в проект первого контура реактора. А о «бурных событиях», предшествовавшим попыткам вывода блока на проектный уровень мощности никто даже не упоминал. Только спустя продолжительное время, к 25-летию ЛАЭС в публикации К.А. Ренделя («Без права на ошибку») и А.И. Стаселько («Их семейный праздник», газета «Маяк» 19.12.1998 г.) была приподнята завеса молчания над обстоятельствами тех, уже ставших далекими, днях достижения «миллиона» энергоблоком № 1. Однако в этих публикациях техническая суть событий отсутствовала. Что же было без прикрас и ретуши? Я, как непосредственный участник и «виновник» тех событий, постараюсь с достоверностью для истории ЛАЭС рассказать об этом.

В середине октября 1974года на ЛАЭС прибыла в полном составе Государственная комиссия во главе с ее председателем первым Заместителем Министра Среднего Машиностроения тов. Семеновым Николаем Анатольевичем. Задача комиссии: вывести энергоблок на проектную мощность для последующей его длительной эксплуатации на этом уровне. Председатель комиссии потребовал, чтобы наряду с членами Государственной комиссии Акт под комплексное опробование блока в 72 часа на проектной мощности должны подписать и члены рабочей комиссии со стороны эксплуатации ЛАЭС. Я был членом рабочей комиссии.

Перед приездом комиссии блок нес нагрузку 950 МВт. От миллиона его отделяла величина всего 50 МВт. Для комиссии сам факт вывода блока на проектную мощность нес практически демонстрационный характер перед длительной его эксплуатацией на этом уровне. Никаких «подводных камней» никто не ожидал. Все подписали Акт готовности блока под комплексное опробование с последующей его длительной эксплуатацией с номинальной мощностью. Я один из всего состава отказался подписать Акт Государственной комиссии, мотивируя тем, что проектная нагрузка на блок (в один миллион киловатт) практически невозможна и является опасной для реактора и турбинного оборудования. (Техническую сущность проектных упущений приведу ниже). Пять дней комиссия под руководством Н.А. Семенова заседала и, по сути дела, «выкручивала мне руки». Напор был очень жестким. Все единодушно «били в одни ворота».

— Кто здесь главный инженер на станции? Почему вокруг него мы все вертимся?— раздался в коридоре голос Полушкина Константина Константиновича, представителя НИКИЭТ.

Соответствующий прессинг преодолевал и со стороны секретаря партийной организации ЛАЭС тов. Пасичного Альберта Ивановича:

— Ты виноват не только в срыве социалистических обязательств ЛАЭС, взятых в честь Великой Октябрьской Социалистической Революции, ты виноват и в том, что дотянул свое принципиальное решение до срока реализации этих обязательств. Этим самым не оставил необходимого времени до соответствующих технических решений и их своевременного исполнения на блоке.

Впервые у меня спазмом защемило сердце. Доктор технических наук Кунегин Евгений Петрович (представитель Института Атомной Энергии) отпаивал меня в моем кабинете своими сердечными лекарствами. Оценивая обстановку, все больше приходил к убеждению, что у меня нет права не только на ошибку, но и на погрешность. Вызов брошен, и мне некуда отступать. Однако проводимый анализ убеждал меня, что на проектном уровне мощности невозможно будет реактор безопасно застабилизировать. И чтобы не допустить реактор в длительную эксплуатацию с номинальной нагрузкой я должен «лечь на амбразуру». На пятые сутки заседаний я предложил Председателю комиссии Семенову Н.А., что подпишу догрузить блок до проектного уровня мощности на испытательный срок 72 часа, дабы убедиться в невозможности его работы на этой мощности.

— Какой уровень мощности для блока безопасный? - задал вопрос Семенов Н.А.

— 800 МВт, мы уже превысили эту мощность и находимся в опасной зоне нагрузки — ответил я.

— Снизить мощность до 800 МВт. Поехали в Москву. Этот Акт у академиков подпишем. Потом и поговорим.

Все члены Государственной комиссии уехали в Москву. Блок был разгружен до 800МВт. Вернулась комиссия 31 октября с подписями на Акте академиков Николая Антоновича Доллежаля и Анатолия Петровича Александрова. Вызвали меня в кабинет директора ЛАЭС Муравьева Валентина Павловича. За отдельным столом сидел Семенов Н.А. и предложил сесть на стул, стоящий у стола напротив. Подвинул ко мне Акт.

— Видишь, Акт академиками подписан. Подписывай.

— Академики в старческом возрасте. Они уже все подпишут, что Вы пожелаете, а я молодой, мне еще работать надо, да, к тому же убежден, что миллиона не будет. Не подпишу.

— Стереть фамилию Шавлова. Выходить на миллион. Потом мы с ним поговорим — распорядился Н.А.Семенов.

Стерли с Акта мою фамилию и с 1-го ноября 1974 года пытались выйти в течение 72 часов испытательного срока на проектный уровень мощности. Реактор на этой мощности проявлял абсолютно неустойчивый характер. При приближении к миллиону происходил залповый захват пара в опускные трубопроводы КМПЦ (контура многократной принудительной циркуляции). При этом резко изменялась плотность среды в активной зоне реактора, вызывая всплески нейтронного потока, что сопровождалось существенной нестабильностью поля энерговыделения. Старший инженер управления реактором (СИУР) непрерывно «работал» вручную, «помогая» автоматическому регулятору мощности компенсировать всплески и постоянно уводил мощность реактора вниз от номинального уровня, чтоб потом попытаться приблизиться к нему опять. На протяжении всей смены присесть за пульт он не мог. От чрезмерного напряжения с лица градом лился пот. Случился также залповый заброс влаги в паропроводы, что привело к захолаживанию линии греющего пара СПП (сепаратора - пароперегревателя) перед цилиндрами низкого давления турбоустановки и с соответствующим падением температуры рабочего пара ЦНД до температуры насыщения, т.е. до 130 °С. Этот заброс представлял исключительную опасность для турбины.

Надо отдать должное Семенову Н.А. - все 72 часа он, не сомкнув глаз, не покидал блочный щит управления (БЩУ). Вместе с ним все это время находился и я. Ведь моя судьба решалась, а также решалась судьба допустимой (безопасной) нагрузки на блок. В конце испытательного срока Николай Анатольевич спросил:

— Сколько времени блок был на миллионе?

Вырезал диаграммные ленты электрической мощности нагрузки блока, посчитал и доложил, что суммарное время нахождения блока на миллионе за весь испытательный срок составил всего 17 минут. Блок разгрузили до 800 МВт. В зале заседаний административного здания он собрал всех подписавших Акт Государственной комиссии и заявил:

— Шавлов прав. В этом оборудовании миллиона нет.

Это завершающее событие произошло 4-го ноября 1974 года. Я вздохнул с облегчением. Тем не менее, 5-го ноября в промышленной зоне ЛАЭС был проведен массовый митинг посвященный выводу блока на проектный уровень мощности.
* * *
В чем заключалась техническая сущность гидродинамического процесса, не позволившая устойчиво вывести энергоблок на номинальную мощность? Все объясняется конструктивным недостатком в проекте обвязки барабанов сепараторов (БС). Чтобы понять, необходимо в общих чертах изложить некоторые конструктивные особенности барабанов и их обвязки.

По своей конструкции барабан - сепаратор представляет горизонтальный цилиндр с внутренним диаметром 2,3 метра и длиной 30,5 метров (довольно длинная сигара). Всего БС четыре – по два на каждую петлю циркуляции. БС, принадлежащие одной паре, соединены водяными и паровыми перемычками. Снаружи, вдоль по образующей БС в два ряда с каждой его стороны от диаметральной вертикальной плоскости подведены пароводяные коммуникации (ПВК) от технологических каналов реактора, а с внутренней стороны входы ПВК от основного водяного объема БС отделены коробами. На определенной высоте от коробов размещен погружной дырчатый лист, над которым регулятором уровня на одном из двух спаренных паровыми и водяными перемычками БС должен обеспечиваться номинальный уровень высотой от листа 50 миллиметров по всей его длине и ширине. Второй из пары барабан являлся ведомым – т.е. уровень в нем устанавливается вслед за уровнем том БС, на котором работает регулятор, по принципу сообщающихся сосудов. Перекос уровней между БС также не должен превышать 50 мм.

Итак, максимальный допустимый эксплуатационный уровень над дырчатым листом определялся величиной 100 мм. Под дырчатым листом образуется паровая подушка от пара, поступающего в составе пароводяной смеси из ПВК, а отделившаяся вода через верхнюю кромку короба переливается в водяной объем БС. Распределенный под дырчатым листом пар через отверстия и регулируемый над ним уровень (слой воды) поступает в паровой объем, предназначенный для сепарации пара. Вдоль верхней образующей каждого БС с равномерным шагом по его длине 14-ми штуцерами пар отводится в 2 параллельных паропровода (поочередно по 7 паровых штуцеров на каждый паропровод). По отношению к турбинному залу барабаны - сепараторы сориентированы торцом. Уровнемер со шкалой плюс-минус 800 мм проектом предусмотрен на торце только со стороны турбинного зала. Уровень воды над дырчатым листом контролируется тремя узкопрофильными уровнемерами со шкалой 0—315 мм (по одному на каждом торце и один — на середине БС).

При данной компоновке просматриваются следующие проектные упущения.

1. С каждого «длинного» БС пар двумя паропроводами отводится в сторону турбинного зала (от противоположного торца к торцу турбинного зала). Таким образом, на длине паропроводов, ограниченной длиной БС (т.е. крайними паровыми штуцерами отвода пара из барабана в паропровод), появляющиеся потери давления от движущегося по трубопроводам пара вызывают соответствующие перепады давления в паровом пространстве между торцами барабана (за вычетом потерь в паровых штуцерах). Это вызывает направленное движение пара («паровой ветер») в паровом объеме БС и в паровой подушке под дырчатым листом от противоположного торца в сторону турбинному залу. Иными словами, паровое пространство барабанов - сепараторов выполняет функцию третьего паропровода, по которому осуществляется транспортировка пара от противоположного его торца в сторону ближнего к турбинному залу.

2. На противоположном торце БС (обращенном к областной дороге) проектом не был предусмотрен полномасштабный уровнемер плюс-минус 800мм. В связи с этим массовый уровень воды и его снижение на этом торце БС от действия нагонного парового ветра под и над дырчатым листом в сторону торца к турбинному залу, не контролируется.

3. К периферийным барабанам - сепараторам проектом подведены коммуникации ПВК с преобладанием периферийных технологических каналов, а к центральным — подведены ПВК с преобладанием центральных технологических каналов. Налицо неравномерность подвода мощности не только по длине БС, но существенно между спаренными барабанами одной стороны (петли) реактора. Это, в свою очередь вызывало перекосы уровней между спаренными барабанами - сепараторами.

Недостатки понятны. Теперь дело только за расчетным анализом и за наблюдением в поведении приборов. Проводимый расчетный анализ показывал, что до уровня мощности 800 МВт в противоположном торце уровень в объеме БС снижается практически пропорционально мощности. (Иными словами, паровой производительности реактора). С дальнейшей нагрузкой уровень снижается пропорционально квадрату мощности. Со снижением уровня на «невидимом» дли приборов торце появляется «водопад» от перелива воды через борт короба, что вызывает явление «заколачивания» пара в водяной объем БС. Высота водопада находилась также в зависимости от мощности. Не следует забывать, что водяной объем в БС для уровнемера плюс-минус 800 мм также является сообщающимся сосудом. Следовательно, пароводяной столб с меньшим весом на противоположном к уровнемеру торце взвешивается этим уровнемером но — с учетом дополнительного вклада в уровень от нагонного ветра и разницы давления между торцами БС. Теперь, обычное логическое рассуждение. Если на уровнемере плюс-минус 800 мм не будем сознательно снижать уровень, полученный дополнительно от нагонного ветра и не учитывать величину « облегчения» пароводяного столба уровня противоположного конца БС, то на узкопрофильном приборе (контролирующим уровень над дырчатым листом) на этом торце БС будут превышены допустимые пределы (50-100мм) на суммарную их величину. То есть на величину, полученную в сумме от нагонного ветра и величины его «облегчения» на противоположном конце. Снижение же уровня по прибору плюс-минус 800 мм на указанную выше суммарную величину усугубляет и так сложившееся тяжелое положение с уровнем на противоположном конце БС. Кроме того нагонный паровой ветер над дырчатым листом также приводит к дополнительному снижению весового уровня на этом торце. Таким образом, расчетный анализ довольно достоверно координировался логическим анализом приборных данных на конкретной фиксированной мощности. По мере набора мощности вначале дальний от турбинного зала уровнемер замер (прекратил отражать уровень), а потом и средний. При приближении к номинальной нагрузке остался «дышать» только один уровнемер (на ближнем торце к турбинному залу), а весовые показания уровнемера со шкалой плюс минус 800 мм в диапазоне нагрузки блока 800—1000МВт вынужденно стал снижаться по квадратичной зависимости от мощности.

При экстраполяции квадратичной зависимости уровня в соответствующей мощностной зоне нагрузки реактора указывало на то, что именно на номинальной мощности при фактическом вакууме в конденсаторах турбин (для конца октября-начала ноября 1974 года) уровень на противоположном торце БС достигает величины залповых захватов пара в опускные трубы (на вход в реактор). Конечно, зимой при лучшем вакууме этот опасный залповой захват пара соответствовал бы на 10—15 МВт выше номинальной нагрузки, а в жаркий летний период, наоборот, на 20—50 МВт меньше. В данном случае все зависит от конкретного вакуума. Для доказательства невозможности работы блока на миллионе мне повезло. Демонстрация недопустимости работы блока находилась в зоне подхода его к проектной мощности.

Из приведенного анализа вполне очевидны мероприятия, которые необходимо провести для обеспечения устойчивой и безопасной работы блока на проектном уровне мощности.

1. Реализация встречного движения пара в паропроводах БС, т.е. один паропровод осуществляет отбор пара от БС с движением в нем пара в сторону турбинного зала. Отбор пара от БС в другой паропровод должен быть осуществлен со встречным движением в нем пара (в сторону областной дороги).

2.На каждом паропроводе ввести шайбование некоторых паровых штуцеров для более тонкого выравнивания отбора пара по длине БС. Первых два мероприятия обеспечат равномерный по длине БС отбор пара.

3. Для более равномерного подвода тепловой мощности реактора к бортам спаренных барабанов произвести переадресацию ПВК между барабанами - сепараторами.

4. Для снижения напряженности площади уровня от паровой нагрузки и для увеличения объема воды в БС для компенсации парового объема в ПВК и реакторе при его непредвиденном останове от номинального уровня мощности целесообразно осуществить замену БС с внутреннего диаметра 2, 3 м на БС с внутренним диаметром 2,6 м. Такая замена также желательна и для увеличения эффективности пассивной системы безопасности, содержащей необходимый запас воды под давлением в случае появления нижней течи от разрыва трубопровода (например, раздающего группового коллектора).

5. Предусмотреть аварийную защиту реактора (действием АЗ-5) от превышения давления пара в БС. Это не относится к проблеме барабанов - сепараторов, но к безопасности блока имеет прямое отношение.
* * *
Наступил январь 1975 года. Блок работает на уровне мощности 800 МВт. Царит полное молчание со стороны ВНИПИЭТ, НИКИЭТ и ИАЭ. Наступил период сильных морозов. Хотя ежегодно происходит ввод новых энергетических мощностей не менее 5-ти миллионов КВт, тем не менее, Министерство Энергетики и Электрификации СССР не может удержать частоту в системе на уровне 50 Гц. Потребление электроэнергии за счет опережающих темпов развития промышленности превышало ввод мощностей.

На ЛАЭС прибыл Семенов Н.А. И в кабинете директора Муравьева В. П. перед руководящим составом станции доложил:

— В Политбюро рассматривали состояние энергетики. Заслушивали Министра Энергетики и Электрификации СССР тов. Непорожнева Петра Степановича в связи с низкой частотой в энергосистеме. Он объяснил, что в связи с суровыми морозами тепловая энергетика работает по теплофикационному графику. Это естественно приводит к снижению электрической выработки. А вот Ленинградская АЭС в газетах прогремела информацией по освоению проектной мощности. Но, тем не менее, несет нагрузку 800 МВт. Как этих двухсот мегаватт не хватает в данный момент! Я получил соответствующее внушение со стороны членов Политбюро.

После этого потребовал:

— Выходите на миллион, но помните: если что случится, Ваши головы у меня в сейфе лежат.

В кабинете директора установилась длительная и полнейшая тишина. Никто не набрался смелости выступить или тем более возразить. Я выступил.

— Николай Анатольевич, моей головы в Вашем сейфе нет. Но Ваша голова лежит в Вашем же сейфе. Вы же знаете, что проектная нагрузка на блок опасна. Это неизбежно может привести к чрезвычайной ситуации на реакторе или в турбинном зале. А за нами вскоре войдут в строй Курская и Чернобыльская АЭС. Они ничего не знают и не ведают о подстерегающей их опасности. Первейшая наша задача: не допустить этого. Внести коррективы в их проекты. А что делать, мы знаем. Наша же участь- на первом блоке конструктивные изменения реализовывать в процессе эксплуатации. И мы это сделаем.

Ничего не ответил на это Первый Заместитель Министра Среднего Машиностроения. Совещание было завершено. Все разошлись, Н.А. Семенов отбыл. ЛАЭС продолжала свою работу на уровне мощности 800МВт.

Вскоре было назначено в 16 ГУ совещание по разработке мероприятий для обеспечения проектного уровня мощности энергоблоков РБМК-1000. Главным инженером ЛАЭС на совещание был направлен я. Со мною, как бы в помощь, был направлен начальник цеха наладки Уманец Михаил Пантелеевич (хотя я в этой помощи не нуждался) с наказом:

— Будешь подписывать мероприятия только после того, когда подпишет Шавлов.

На совещании принимали участие представители Главного конструктора (НИКИЭТ), Научного руководителя (ИАЭ) и Главного проектировщика (ВНИПИЭТ). Они прибыли на совещание уже с совместными согласованными мероприятиями, в которых не нашлось места ни одному нашему пункту. Наши основные мероприятия были изложены выше в данной статье. Они конкретно были направлены на устранение первопричины, вызывающие опасные явления в работе БС, особенно на мощности блока выше 800 МВт. Совместные мероприятия выше названных предприятий не были нацелены на устранение первопричины, а наоборот их реализация лишь усугубляла происходящие процессы в барабанах, тем самым создавали реальную угрозу работе энергоблока уже на существенно более широком диапазоне мощности ниже проектной. Вел совещание заместитель начальника Главка Кулов Евгений Владимирович.

Я до сих пор не могу понять техническую сущность каждого конкретного пункта мероприятий, предлагавшихся нашими коллегами. Да и озвучивать эти мероприятия таких солидных предприятий, на счету которых много славных дел, мне сейчас просто неудобно. По всей вероятности этими мероприятиями отразилось непонимание ими того процесса, который что происходил в БС при мощности, близкой к номинальной. Ведь уровнемера на противоположном конце БС нет. Технической подсказки нет. Конкретного анализа не провели. Тем не менее, наши мероприятия дружно приняли в «штыки». Настойчиво добивались нашей подписи под их мероприятиями. Трое суток заседали и выкручивали нам руки. Я категорически отказывался своей подписью принять их мероприятия к реализации. Тогда Кулов Е.В. позвонил к Еперину А.П.:

— Если этот «засранец» не подпишет мероприятия предприятий (ВНИПИЭТ, НИКИЭТ и ИАЭ), то я навсегда забью ему пропуск в Главк. Ноги его больше не будет у нас.

Будылин Борис Васильевич (главный инженер Главка) воспроизвел мне этот разговор с главным инженером ЛАЭС и передал просьбу Еперина А.П. в 15 часов связаться по ВЧ с ним. Для этого был организован доступ к связи ВЧ из кабинета Первого Заместителя Министра Среднего Машиностроения СССР и начальника ГУ по использованию атомной энергии тов. Петросьянца А.М. В назначенное время вызвал к аппарату Еперин А.П.:

— Подпиши, не подводи главк.

На мои неоднократные возражения также неоднократно были однотипные указания:

— Подпиши, не подводи главк.

В конце концов, серьезным тоном вынес свой вердикт:

— В противном случае на ЛАЭС не возвращайся.

Мое положение резко усложнилось. Я почувствовал свою реальную перспективу оказаться в состоянии невесомости «между небом и землей». В первые часы был в растерянности, просто не знал, как поступить. Придя в себя, осознал, что не все еще потеряно. Пока все это на бумаге. Для поступков настал именно такой момент как учил нас великий Владимир Ильич Ленин в своей работе «Шаг вперед, два шага назад». Нужно пересилить себя и сделать «два шага назад», подписав эти бездарные и преступные в реализации мероприятия, чтоб при рассмотрении предварительных разработок сделать энергичный «шаг вперед» с уничтожением их окончательно и бесповоротно. Будылин Б.В. понял наш план. И в молчаливом своем согласии был на нашей стороне. Впервые я в своей производственной практике поставил подпись против своей воли, которая в будущем подлежала обязательной ликвидации именно мной. После меня поставил свою подпись и Уманец М.П.
* * *

29 апреля 1974 года на территории ВНИПИЭТ было назначено совещание по рассмотрению предварительных проработок утвержденных мероприятий. Участвовали все подписавшие. Из руководства главка были Мешков Александр Григорьевич, Кулов Евгений Владимирович. Вел совещание Первый Заместитель Министра Среднего Машиностроения Семенов Н.А.

Для разъяснения позиций все же приходится раскрыть некоторые пункты утвержденных мероприятий.

1. На отходящих от БС паропроводах установить быстродействующие регулирующие клапаны (со скоростью действия аналогичной регулирующим клапанам турбины). Назначение этих паровых регуляторов: не допускать перекос уровней между спаренными барабанами - сепараторами за счет воздействия на давление пара в их паровом пространстве.

2. На некоторых опускных трубопроводах каждого БС установить регулирующие клапаны. Назначение этих водяных регуляторов: вводить (или выводить) дополнительное дросселирование в опускных трубопроводах того БС, у которого показания уровня наименьшие (и наоборот).

Другие подобные пункты я не озвучиваю за ненадобностью, но они подобного характера (за исключением увеличения перепускных связей между спаренными барабанами сепараторами).

Развешаны были чертежи с результатами расчетов необходимых характеристик регуляторов. Подробно все доложили выступающие. В итоге делался вывод, что с реализацией этих мероприятий негативные явления, имевшие место с уровнями в БС, будут зарегулированы, что позволит устойчиво работать на номинальном уровне мощности.

Правда, я до сих пор не могу понять, как без преодоления непосредственных причин, вызывающих вышеуказанные негативные явления с уровнями БС, можно предложенными средствами их «зарегулировать»? После доклада разработчиков никто не изъявил желание выступить или задать вопрос для уточнения. Поднялся я с места и прошел к развешанным чертежам.

— Миша, поспокойней—раздался голос Мешкова А.Г. в мой адрес. Он меня хорошо знал по совместной работе на ГХК (Горно-химическом комбинате в Красноярске-26). Он понял, что раз я решительно вышел, то пойду вразнос.

— Николай Анатольевич, все, что здесь демонстрировали, представляет для блока настоящее преступление. Все эти развешанные чертежи надо собрать и выбросить в корзину за ненадобностью. Все эти, так называемые, мероприятия не ликвидируют первопричину негативных явлений, зафиксированных в поведении уровней в БС. Поэтому реализация их преступна. Представьте себе, что регуляторы на паропроводах отработают в противофазе и до конца. Ведь регулятор вправе так сработать. В данном случае перекос уровней между двумя спаренными барабанами составит 3,5метра. Это при диаметре барабанов в 2,3метра. Один барабан окажется пустым с уровнем в опускных трубопроводах, а другой абсолютно полный с паропроводами вместе. В таких условиях будет уничтожен турбинный зал вместе с реактором.

— Александр Яковлевич, Шавлов правильно говорит? — задал вопрос Семенов Н.А. Крамерову А.Я.

— Нет, Николай Анатольевич. У нас по расчету получается в этом случае перекос в 3,2метра.

— Спасибо за поправку. Но такая поправка мертвецу без разницы. Работа в противофазе регуляторов на опускных трубопроводах проходит более мягко. Перекос может составить в 1,5 метра. Это также чревато уничтожением блока (а может быть очереди) в целом.

— Николай Анатольевич, ведь под этими мероприятиями стоит подпись и Шавлова? — уточнил ситуацию Кулов Евгений Владимирович.

— А Вам всем сказать, в какие условия я был поставлен при подписании? Могу озвучить.

Кулов Е.В. сел и больше не «возникал».

— Миша, напиши от руки, что нужно сделать и подпишись. Я утверждаю, и пусть они все выполняют – подвел черту Семенов.

— Чего же так, Николай Анатольевич? Мы отпечатаем — ответил директор ВНИПИЭТ Седов Вячеслав Михайлович.

Я написал выше приведенные мной мероприятия. Их отпечатали. Все их подписали, так как всем всё стало ясно. Семенов Н.А. их утвердил. Эти мероприятия в первую очередь были внесены в проекты всех строящихся энергоблоков (за исключением замены барабанов - сепараторов на больший диаметр), а участь первого блока ЛАЭС решалась постепенно в процессе эксплуатации. Следует отметить, что по реализации каждого пункта мероприятий я установил конкретный предельный уровень мощности, который беспрекословно выдерживался. Итак, при реализации встречного движения пара в паропроводах предельный уровень мощности был установлен в 900 МВт, дополнительно к этому при установке дополнительных дроссельных шайб в паровые штуцера — 950 МВТ, а дополнительно к этому переадресация ПВК между БС — 1000 МВт.
* * *

Незабываем один случай, связанный с приездом Николая Анатольевича Семенова на ЛАЭС. По приезде он всегда проводил совещание в зале заседаний на третьем этаже административного здания 445 ЛАЭС. На этом совещании всегда присутствовали руководители стройки, монтажа, эксплуатации. Было назначено совещание в 14 часов дня.

— Где Шавлов? — обратился с вопросом Николай Анатольевич к Еперину А.П.— Начнем совещание, когда он придет.

Я вообще не знал о совещания, времени его проведения, никто меня не приглашал на него и даже не оповещал о нем. Я был на блоке - в «грязной» зоне с полным переодеванием. Нашли, сообщили, что я должен срочно прибыть в зал заседаний на совещание. В скором порядке принял душ, переоделся, прибыл. Было 14 часов 30 минут. Совещание не начиналось, ждали.

— Почему опаздываешь? — прозвучали претензии Николая Анатольевича в мой адрес.

— Николай Анатольевич! Меня никто не приглашал на совещание. В противном случае я бы никогда не допустил бы опоздание.

За столом напротив Семенова Н.А. сидели Латий Владимир Николаевич (начальник Северного Управления Строительства) и Семыкин Иван Иванович (заместитель начальника Северного Управления Строительства, начальник СМУ-1).
— Раздвиньтесь — попросил он их.

— Поставьте между ними стул. Садитесь — обратился он ко мне.

— Предупреждаю, что на моих совещаниях всегда должен присутствовать Шавлов. Его место тут сейчас обозначено.

Я понимаю, что он таким образом отдал мне честь за проявленную грамотность и стойкость в борьбе за допустимую нагрузку на первом блоке и за освоение им проектного уровня мощности.
* * *

Заслуживает интерес еще одно значимое для меня событие. Семенов Н.А. и Мешков А.Г. потребовали внести мою кандидатуру в список от ЛАЭС на представление к Государственной Премии СССР. Так случилось, что я находился в кабинете Еперина А.П. в момент его телефонного разговора с Мешковым. Разговор был довольно громким и хорошо слышным на расстоянии от телефона.

— Почему Шавлов не представлен на Госпремию? — спросил Александр Григорьевич.

— Александр Григорьевич, Шавлов уже награжден орденом «Знак Почета». А две награды за одну работу не полагается — ответил Анатолий Павлович.

— Для Шавлова и двух наград мало. Если хотите, чтоб представители от ЛАЭС были представлены на Госпремию, то кандидатура Шавлова должна быть обязательна. Иначе премию от вас никто не получит — отпарировал Мешков.

— Слышал? — обратился Еперин ко мне, кладя телефонную трубку на аппарат— Иди и подготовь свое творческое участие в Первом отделе.
* * *

Постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 4 ноября 1976 года Государственной премии "ЗА СОЗДАНИЕ НОВОЙ ЭНЕРГЕТИЧЕСКОЙ УСТАНОВКИ" были удостоены работники ЛАЭС:

- Рябов Владимир Иванович — заместитель Главного инженера станции по науке;
- Негривода Геннадий Порфирьевич — начальник цеха тепловых измерений и автоматики;
- Шавлов Михаил Владимирович - начальник производственно—технического отдела.

Лауреатами стали также ряд работников Института Атомной Энергии им. И.В. Курчатова (ИАЭ), НИКИЭТ и ВНИПИЭТ.

* * *
Резюме. Данным материалом я никого не хочу обвинить, принизить или наоборот приподнять и выделить. Все мы – эксплуатационники, наравне с проектировщиками, конструкторами и с научным руководством, были первопроходцами при создании головного энергоблока с реактором РБМК-1000. Кроме того, в процессе освоения мощности головного образца эксплуатационный персонал является для всех остальных не только их глазами и ушами, но и мозгом в анализе непредусмотренных проектом процессов. Ведь они ведут управление и непрерывное наблюдение за оборудованием. И как важно, когда на каждом производственном процессе находятся специалисты, а у руля отрасли в целом находятся крупные высокопрофессиональные руководители, владеющие всем опытом отечественной реакторной и энергетической технологией.

Как же мы должны быть благодарны Первому Заместителю Министра Среднего Машиностроения СССР тов. Чурину Александру Ивановичу, который был у руля отрасли в начальные этапы создания энергоблока с реактором РБМК-1000. Мне выпал жребий непосредственно с ним контактировать по проектным проблемам для обеспечения безопасных условий пуска и эксплуатации двухцелевых реакторов АДЭ-2 на ГХК Красноярска-26. Так, при рассмотрении Чуриным А.И. первоначального проекта барабана-сепаратора для РБМК-1000 Ленинградской АЭС с внутренним диаметром 1,8метра произнес: — «это трубопровод, а не барабан» и предложил увеличить его диаметр до 2,3 метра. Большое спасибо ему.