- У Хлестакова в эйфории самозванства было 35 тысяч одних
курьеров. А у нас 25 — хорошо еще, что не 25 тысяч — лет сплошных реформ.
Счетом, думаю, именно тысяч в двадцать пять. А толку от них, как и от тех
курьеров, чуть… Реформаторство прекрасно заменяет созидательную деятельность.
Нужно, допустим, создать новый аппарат (или препарат), а создать ты его не
можешь. Не признаваться же в этом. Реформы не только модны и приличны
(прослывешь демократом на Западе). Они не только успешно прикрывают неумение
делать что-то созидательное. Они очень прибыльны. Я думаю, что самый прибыльный
бизнес сегодня в России не нефтяной и не газовый (там все-таки нужно нефть и
газ качать и транспортировать). Даже не строительный, где легче всего своровать
(но все-таки и построить что-то нужно), а реформаторский… Я не экономист, но
думаю, что именно в реформаторском бизнесе норма прибыли подходит к тысячам
процентов. При этом еще и собственность постоянно перераспределяется, что
является тоже очень доходным, хоть и побочным для реформаторов бизнесом… Итак,
мой ответ на новейший проклятый вопрос России таков: не получается у нас все
потому, что те, кто должен бы делать что-то конкретное (реформы не в счет), не
заинтересованы в том, чтобы это делать — им и так хорошо.