Голливуд и Кремниевая долина — явления одного ряда. В центре и того и другого — миф о пути к победе через мясорубку изнурительной конкуренции. Одним из важнейших факторов успеха при этом становится размер фирмы. Наглядно это можно проследить на опыте той же киноиндустрии или фармацевтики. И там и там вероятность успеха каждого отдельного проекта мала, в то время как разработка требует значительных средств. Таким образом, те фирмы, объем которых позволяет диверсифицировать проектные риски, финансируя одновременно, скажем, 30-50 разработок, становятся лидерами рынка: три-четыре «звездных» проекта обеспечат сверхдоходность, превосходящую убыточность остальных. Маленькие фирмы, финансирующие одновременно максимум две-три разработки, в лучшем случае поглощаются большими, в худшем — разоряются.

Николас Карр в книге «Блеск и нищета информационных технологий» утверждал, что рынок информационных технологий постепенно «коммодитизируется»: объем выручки растет, цены падают, предложения из штучного и уникального товара превращаются в стандартизированный, условно говоря «весовой». Успешен лишь тот бизнес, который сумел поставить под контроль «архитектуру» — ключевые опорные элементы цепочки образования стоимости (value chain), от идеи и сырья до потребителя, — и обладает достаточным весом на рынке, чтобы задавать стандарты. Так, та же самая Microsoft не пишет сама все приложения для Windows, но каждая существенная модификация программной оболочки приводит к необходимости обновления приложений, поскольку Windows — ключевой элемент архитектуры. В качестве других примеров можно назвать Intel, задающую стандарты работы процессоров, или Apple, взорвавшую музыкальную индустрию iPod-стандартом.

Дотком по-русски

Из пяти определенных приоритетных направлений модернизации России (энергетика, ИТ, телекоммуникации, биомедицинские и ядерные технологии) у российских компаний по размеру и уровню развития есть шанс закрепления в критических «архитектурных» сегментах на глобальном рынке, пожалуй, лишь в секторе ядерной энергетики, и то с оговорками. По остальным направлениям — даже если России удастся утроить инновационные инвестиции — их доля в глобальном объеме составит не более 5%, что едва ли будет достаточно даже для задания региональных стандартов, не говоря уже о глобальных.

Единственным решением проблемы внедрения таких инноваций останется система принудительного внедрения (административного маркетинга) по обсуждаемой сейчас схеме для спутниковой навигации «Глонасс»: запретить импорт оборудования, не обеспечивающего работу с системой, и в приказном порядке подписать на нее весь парк общественного транспорта в стране. В той же логике идея национальной операционной системы и интернет-поисковика. Но административный маркетинг печально известен своей порочностью: он способствует росту коррупции и снижению качества предлагаемых таким образом продуктов и услуг, что тормозит рост и ведет к стагнации, застою. Те, кто жил во времена позднего СССР, помнят.

Попытка превратить Россию в экспортера технологий — а именно это означает инновационная специализация страны — попросту противоречит экономическому смыслу. Едва ли российские компании смогут оставлять из созданной прибавочной стоимости в качестве прибыли больше, чем американские, с учетом изначальной микроскопической доли на глобальном рынке. Более того, недостаточность потенциала освоения технологий внутри страны приведет фактически к бесплатному экспорту прибавочной стоимости отечественных разработок в регионы с большими возможностями внедрения, а их вклад в рост производительности труда в самой России будет ничтожным. Размер же российских высокотехнологичных компаний едва ли в ближайшей перспективе сможет обеспечить достаточную диверсификацию проектных рисков для обеспечения инвестиционной привлекательности, а это значит, что государству придется еще долгое время дотировать инновационные капзатраты.

Потуги беспрецедентными льготами завлечь высокотехнологичные компании в «Сколково», директивы госкорпорациям по поводу увеличения доли НИОКР в их бюджетах и прокурорские проверки неудачных венчурных проектов, о которых недавно рассказал глава «Роснано» Анатолий Чубайс, не создают пресловутой прибавочной стоимости. И при всей абсурдности подхода прокуратуры определенная логика в нем есть. В конце концов, в инвестиционных конкурсах на государственное финансирование зачастую участвуют проекты, по уровню абсурдности и нереализуемости сравнимые лишь с некоторыми проспектами IPO эпохи доткомов более 10 лет тому назад. С той только разницей, что недальновидные инвесторы расставались со своими деньгами, а в России чиновники расстаются с деньгами налогоплательщиков.

Конкурентная стратегия

На этом фоне практически незамеченной осталась новость, что Китай начиная с 2011 г. должен выйти на первое место по заявкам на получение международных патентов, опередив не только Японию, но и США. Безусловно, заявки — это еще не сами патенты: по числу действующих патентов Китаю с его 134 000 еще далеко и до Японии почти с 2 млн, не говоря уже о США с 14 млн патентов. Более того, по данным Всемирного банка, из $184 млрд мирового оборота отчислений за использование прав интеллектуальной собственности в 2008 г. на долю США приходилось $91,6 млрд (половина), а Японии — $25,7 млрд. У Китая несравнимо меньше: всего $570,5 млн — 0,3% мирового рынка. Но важно другое: тренд роста этого показателя у Китая — экспоненциальный: в 2007 г. он обогнал Россию и вышел на первое место среди стран БРИК, оставив далеко позади Индию, где технополисы принесли стране лишь $147 млн (падение с $206 млн в 2005 г.). Если этот тренд сохранится, Китай действительно сможет обойти Японию уже до 2020 г.

Китай, завоевывая себе нишу в мировой экономике, обошелся в свое время без инноградов, сделав ставку на расширение потенциала освоения. Пекин стимулировал спрос на инновационные технологии через развитие инфраструктуры и включение своих береговых территорий с их дешевой рабочей силой в глобальные технологические цепочки. Иностранные инвесторы приносили с собой технологии, обучали персонал и тем самым стимулировали рост производительности труда. Но сейчас, оставаясь по-прежнему нетто-импортером — легальным и нелегальным — объектов интеллектуальной собственности и удовлетворяя прежде всего внутренний спрос на разработки, Китай постепенно превращается в мировой центр инноваций.

Россия в этой ситуации вместо тупиковой стратегии госзаказа как механизма создания искусственного спроса на НИОКР могла бы пойти по китайскому пути — с поправкой, правда, на размер экономики и проблемы страны так называемой средней группы доходов. Наступать по всем фронтам у России не хватит ресурсов — остается определить три-четыре несырьевые зоны роста, где российские компании и территории имеют реалистичный потенциал доминирования в соответствующих секторах мировой экономики. Где ключевые «архитектурные» звенья в цепочках поставок могут в перспективе контролироваться российскими компаниями и реализовываться на российской территории. Определить и сконцентрироваться на создании инфраструктуры, развитии человеческого капитала и внутреннем потенциале освоения именно в этих секторах. Сами же технологии можно импортировать, а не делать их внутреннюю разработку самоцелью. В конце концов, в ситуации растущей конкуренции и глобального избытка мощностей в сфере высоких технологий основной источник образования прибавочной стоимости смещается с самих инженерных решений на их внедрение, маркетинг и каналы распространения.

Так или иначе специализация страны, а точнее, ее регионов и городов в мировом хозяйстве станет суровой реальностью для российской элиты сразу после вступления в ВТО, когда привычная логика импортозамещения (в том числе и в сфере инноваций) перестанет работать. Пока конкурентной стратегией в условиях глобальной экономики не занимается ни политический класс, ни крупный бизнес, увлеченный ставками на исход интриги 2012 г., а скудные средства международной пропаганды обслуживают лишь невнятную цель улучшения имиджа за границей, специализация России складывается естественным путем, и, увы, та, которая не имеет перспективы. Другое место страны в мировой системе разделения труда — это результат осмысленной стратегии точечной модернизации, включающей международный ребрендинг нации и регионов, без отвлечения ресурсов на силиконовые тупики.