Испытание… доверием
Дата: 17/11/2005
Тема: Этика


Эдгар Линчевский, кандидат медицинских наук, доцент Балтийского государственного технического университета «Военмех» (Санкт-Петербург)

Разные выпадают испытания на долю человека. Пожалуй, самым суровым служит испытание лишениями – голодом, жаждой, холодом, жарой, безденежьем, теснотой… Но это и самый простой вид испытания. Сталкиваясь с перечисленными и аналогичными обстоятельствами, человек мобилизует и проявляет все свои резервы, а если удается преодолеть невзгоду, еще и развивает их, тренируя волю, терпение, выдержку, настойчивость, сноровку, а также интеллект (коль скоро пришлось пораскинуть умом).

Перед лицом лишений отчетливо раскрываются как эгоизм, так и альтруизм. Весьма наглядно выявляют сущность человека такие обстоятельства, как болезнь и боль, измена, предательство, вынужденное одиночество. Своеобразными тестами, проявляющими отдельные стороны личности, могут стать ожидание в ситуации неопределенности, столкновение с чужим успехом (повод для зависти), употребление алкоголя («что у трезвого на уме – у пьяного на языке») или, скажем, чужой храп…

С древних времен известно испытание лестью, а сравнительно недавно нам довелось приобщиться к весьма сложной разновидности испытания, когда мы столкнулись с безработицей.

Принципиально иной характер приобретает испытание в тех случаях, когда обстоятельства, казалось бы, не предъявляют человеку никаких неприятных требований, а напротив, предоставляют ему те или иные возможности. Таковы испытания достатком, чьей-то заботой, особенно любовью, когда человек может, не задумываясь, злоупотреблять достающимися ему благами. Это также испытание властью и славой («медными трубами»), которые провоцируют проявления и развитие задатков, находящихся до поры до времени в зачаточном состоянии, – таких как тщеславие, высокомерие, гордыня, двоедушие и бессердечность. Так что, когда о ком-то говорят, что власть его испортила, это большое заблуждение: никого власть не портит, она лишь выявляет то, что не имело повода или возможности реализоваться.

Нечто похожее представляет собой и испытание доверием через искушение соблазном, не так уж редко возникающее скорее по недомыслию, чем по воле тех, кто его учиняет. На этом мы и остановимся подробно.

Начнем с реальной истории.

«Мне посчастливилось устроиться на работу в фирму, занимающуюся разработкой программного обеспечения различных финансовых корпораций. Продукция наша пользовалась хорошим спросом, и вскоре встал вопрос о расширении деятельности. Руководство фирмы обратилось к нам с просьбой порекомендовать кого-нибудь из надежных специалистов на должность программиста.

У меня как раз был приятель Слава, с которым я около года работал перед тем, как перейти сюда. Он пользовался репутацией грамотного специалиста и уживчивого, исполнительного сотрудника. Предложение его заинтересовало, и после нескольких встреч с начальством, ему было отдано предпочтение перед другими претендентами. Славе организовали рабочее место, а компьютер предложили выбрать и приобрести по своему усмотрению за счет фирмы.

Через несколько дней оборудование было установлено. К моему удивлению, это оказался весьма простенький аппарат с низкой производительностью. Я спросил Славу, неужели нельзя было найти что-нибудь получше. Он засмеялся и сказал, что именно так и сделал. Но только то, что получше, находится у него дома – вместо того, что теперь стоит на его рабочем столе. Я возмутился: «Как ты можешь так поступать? Ведь ты же и сам рискуешь, и меня подставляешь!» И потребовал поменять компьютеры. Но он меня успокоил: «Брось, никто из начальства ничего не заметил. А я, прежде чем на это решиться, поделился своей идеей с ребятами в курилке. Все меня поддержали. Если же теперь начать менять, может хуже получиться».

Я подумал, что в этом он, пожалуй, прав. И не стал настаивать. Сказал: «Делай, как знаешь. Это на твоей совести».

Через некоторое время компьютер, стоявший у Славы в конторе, вышел из строя. Слава сообщил офис-менеджеру, что его надо отправить в ремонт, а еще лучше купить новый, т.к. ремонт может обойтись дороже. Офис-менеджер возразил, что еще не истек гарантийный срок, и обращаться нужно в сервисный центр фирмы, где приобретен компьютер. На это Слава без тени смущения заявил, что он там уже был. Они сочли, что неисправность вызвана скачками напряжения в сети, а на такие случаи гарантия не распространяется. Офис-менеджеру это показалось странным, т.к. при каждом компьютере есть защита от перепада напряжения в сети. Он стал сверять документацию, предоставленную к оплате компьютера, и Славино «художество» вскрылось.

Разразился грандиозный скандал с весьма серьезными последствиями. Славе пришлось расстаться с прекрасным компьютером самой последней модели, занявшим место на бывшем Славином столе, который надолго остался без хозяина: Слава был изгнан с позором, но замену ему никак не могли найти. В результате были сорваны сроки важного заказа, и это обернулось ощутимыми убытками.

Самое же печальное (для меня), что все это бросило тень на мою репутацию. Отношение руководства ко мне резко изменилось. Прямым текстом мне было сказано, что открывающаяся в связи с расширением новая должность более высокого уровня мне больше не светит. Так что теперь мне придется воспользоваться предложением другой фирмы, от которого я до сих пор отказывался».

Первый вывод, который напрашивается в данном случае: какой нехороший человек этот Слава, мало того, что сам опозорился, так еще подвел товарища, который за него поручился.

А вот вопросы, которые не сразу приходят на ум. Стал бы Слава хвастаться своей находчивостью перед коллегами, если бы опасался встретить осуждение? И можно ли быть уверенными, что кто-то из них не воспринял его поступок с завистью? Так что еще не известно, кто из сослуживцев, продолживших работать в фирме, выгодно отличается от Славы. И какая часть из них, окажись они на его месте, не проделала бы то же самое. (Едва ли это относится ко всем, как считает Слава. Нетрудно понять, как сложилось у него подобное впечатление: кто-то высказался одобрительно, никто не возразил вслух – значит, все «за»).

Или такой вопрос: а если бы Славе не представилась возможность – назовем вещи своими именами – украсть новый компьютер, то разве не работал бы он не хуже остальных? А может быть, и лучше? Ведь не просто так заслужил он хорошую репутацию как специалист-программист на прежнем месте. Как видно, там его не испытывали соблазном.

Ну, а какой урок извлекло из этой истории руководство фирмы, столь блестяще открывшее всем (включая и его самого) нечистоплотность Славы и лишившееся в результате даже не одного, а двух квалифицированных сотрудников? Боюсь, что никакого. Очевидная моральная ущербность «испытуемого», скорее всего, позволила сконцентрировать на нем всю вину за происшествие по механизму каузальной атрибуции.

Это значит, что руководители упустили возможность взять на себя свою порцию ответственности – за провокацию, которой они подвергли принятого на работу специалиста. Не с тем, чтобы оправдать его вину, а с тем, чтобы избежать повторения ошибки.

Ошибка же их состояла в том, что они авансировали новому сотруднику полное доверие, не имея для этого достаточных оснований.

В самом деле, могла ли рекомендация автора наблюдения служить гарантией честности новичка? Едва ли, потому что эта рекомендация базировалась на опыте совместной работы с ним в течение года. То есть у рекомендателя были основания судить о Славе как о хорошем специалисте и как об уживчивом члене коллектива, ничем не скомпрометировавшем себя за время их совместной работы. Не более того. Полное доверие, позволяющее быть уверенным в другом человеке, как в себе самом (включая и моральные качества), возникает лишь на основе длительного и тесного сосуществования с ним. Это требование очень точно отражает поговорка о пуде соли, съеденном вместе: чтобы о ком-то сказать такое, надо не только долго знать этого человека, но и питаться с ним из одного котла. И никакие самые изощренные тесты не могут заменить данный способ прийти к выводу о том, что с этим человеком «можно пойти в разведку». Тестами нетрудно выявить осведомленность испытуемого о существовании тех или иных моральных норм, но не приверженность его к этим нормам.

В этом отношении демонстративно исследование, поставленное в одной из колоний для малолетних преступников. Испытуемым было предложено написать, как бы они распорядились некой достаточно солидной в их представлении суммой денег, если бы таковая оказалась у них в руках. По материалам этих сочинений были предприняты сложные расчеты с применением высшей математики, в результате которых исследователи пришли к научно-обоснованному (!) выводу об особой эффективности воспитательной работы в том заведении. И почему-то никому из исследователей не пришло в голову, что попади в руки их подопечных реальные, а не воображаемые деньги при возможности свободно (то есть бесконтрольно!) ими распоряжаться, результат эксперимента оказался бы вовсе не столь «красивым», как это выглядело в отнюдь не анонимных сочинениях, вольно или невольно адресованных тем, кому предстояло выносить оценки их авторам. (Ребята значительную часть средств отводили на всевозможные пожертвования, подарки близким, рациональные приобретения. Лишь изредка называли игровые автоматы, а курево и спиртное не упоминали совсем, тогда как большинство воспитанников имело весьма солидный опыт знакомства с тем и другим, а некоторые и с наркотиками).

Итак, можно утверждать, что современные условия комплектования кадрового состава большинства организаций не дают оснований для изначального доверия к принимаемым работникам (как, впрочем, и к значительной части всего персонала). Это, в частности, относится к оценке честности работника.

В основе данного качества лежат моральные нормы, привитые человеку с детства. При высоком уровне их развития соблазнов вроде того, жертвой которого стал Слава, просто не возникает. Это позволяет говорить о безусловной честности как свойстве такого человека. Он честен, прежде всего, перед самим собой, а значит, будет оставаться таким в любых обстоятельствах, даже если у него появится возможность без малейшего риска присвоить себе нечто чужое. Однако гораздо шире распространена честность условная, дозированная, обусловленная возможными последствиями нечестного поступка. Частым мотивом воздержания от такового бывает страх, опасение разоблачения с последующим наказанием или позором. Но это фактор весьма зыбкий, и если повседневная практика не доставляет убедительных примеров, регулярно подтверждающих реальность такой угрозы, страх отступает, и этот тормоз перестает работать. Другой фактор – трезвый расчет, при котором происходит сопоставление возможных (вероятных) преимуществ соблюдения или нарушения честности в данных условиях. И если не срабатывает страх, то (при отсутствии развитых моральных норм) только трезвый расчет может помочь противостоять искушению, подогреваемому ссылками на чужой пример, на то, что «все так поступают» и никто на его месте «не упустил бы момент».

Отсюда вытекают два направления воздействия на персонал. Первое – забота о повышении сознания и уверенности сотрудников в том, что успех деятельности и материального благополучия организации самым непосредственным образом скажется на их интересах и наносить ущерб своей организации невыгодно, прежде всего, самому себе. А второе – постараться исключить любые искушения, то есть не испытывать людей доверием.

Доверие – это атрибут личных отношений, а не служебных. (Хотя последние нередко становятся хорошей базой для формирования доверительных личных отношений, но это – «улица с односторонним движением».) Категория «доверие – недоверие» должна быть исключена из сферы делового общения. Другими словами, здесь нет места постановке вопроса: «Ты мне веришь или не веришь?».

Приведу наблюдение, показывающее, к каким пагубным последствиям могло привести (хотя, к счастью, не привело) вторжение доверия в служебные отношения.

Речь идет о больнице, куда по «скорой помощи» доставляли приезжих больных с расстройством психики. Некоторые из них, покидая родные места по болезненным соображениям, забирали с собой все свои деньги и ценности, порой весьма немалые. Все это по акту у фельдшера «скорой помощи» принимала дежурная медсестра приемного покоя больницы с тем, чтобы на утро сдать (также по акту) в бухгалтерию на хранение до выписки больного. Однако, если дело происходило после рабочего дня в пятницу или в субботу, то ценности до понедельника хранились в сейфе приемного покоя и передавались по актам от смены к смене. Таким образом, случалось, что они (при 12-часовой смене) проходили через четыре пары рук. И вот однажды заступившая на дежурство медсестра приняла ценности и подписала все акты без проверки, заявив сдающей смену: «Я тебе верю». Казалось бы, это ее личное дело, ее риск. Однако не все так просто: своим поступком, а точнее, декларацией доверия, она вынуждала ту, которая в этот раз сдавала смену, поддержать ее инициативу, когда они поменяются ролями: ведь как-то неудобно проверять того, кто у тебя принимает без проверки. Довольно скоро подобная практика распространилась почти на все смены. Возникла ситуация весьма благоприятная для любителя поживиться за чужой счет: если что-то пропадет, концов не найти. Отвечать придется поровну всем, через чьи руки прошел пакет с пропажей, тогда как кто-то один все присвоил. К счастью, подобного не случилось. Упрощение процедуры контроля, очевидно, произошло не по коварному расчету, а по обыкновенной лености. А вскоре об этом стало известно руководству больницы, и передача ценностей без проверки была категорически запрещена.

Исключение доверия из сферы делового общения должно стать профессиональной нормой и не должно затрагивать чье-либо самолюбие и достоинство. Ведь не смущает же нас и не унижает тщательный досмотр в аэропортах, который совершается в целях нашей же безопасности.

Альтернативой доверию в служебных отношениях (тем более – избирательному, которое легко становится оскорбительным для тех, кто не удостоен) могут и должны стать тщательный учет и надежный контроль.

Так, у нас просто не возникло бы повода для данного разговора, если бы Слава знал, что приобретаемая им аппаратура подлежит инвентаризации со сличением с документами.

Четко организованный учет и систематический контроль не только избавляют сотрудников от соблазнов, но и защищают их от возникновения подозрений в ситуациях, когда возможно присвоение чужого, несправедливое распределение расходов или поступлений и т.п. Иными словами, именно честный сотрудник сам в первую очередь заинтересован в контроле своих действий. И там, где такой контроль не стал привычной нормой, тот, кто хочет быть спокойным за свою репутацию, должен сам проявлять инициативу проверки во всех случаях, когда он оказывается в роли, предполагающей возможность ошибки, неточности, небрежности, а тем более – злого умысла. А тот, кого просят о контроле, не вправе отказываться, потому что такой отказ по существу означает вовсе не доверие к сослуживцу, а пренебрежение его интересами.

Журнал «Атомный календарь» № 4, сентябрь 2005 г.





Это статья PRoAtom
http://www.proatom.ru

URL этой статьи:
http://www.proatom.ru/modules.php?name=News&file=article&sid=233