Стоимость идеи составляет малую долю от стоимости коммерциализации
Дата: 09/10/2007
Тема: Интеллектуальная собственность


Классическая экономика считает венчурное инвестирование рисковым бизнесом. Современная утверждает обратное. Вкладывать средства в создание и разработку новых технологий на Западе . модно, и прибыльно. За рубежом даже пенсионные фонды участвуют в венчурном инвестировании, не говоря о банках.. Нам до таких времен еще далеко. В России венчурный бизнес  в начале пути. К нему велико недоверие, но велико и желание понять, как и в чем может быть полезен венчурный инвестор? На каком инновационном  «поле» он предпочитает играть? Наш собеседник - Альбина Ивановна Никконен, исполнительный директор Российской ассоциации венчурного инвестирования


В. Одна из причин  недоверия атомщиков к венчурным капиталистам состоит в том, что последние ориентируются на быстро окупаемые проекты. Тогда как в атомной отрасли большинство проектов окупаются через 7-10 лет и требуют  больших первоначальных вложений. Означает ли это, что атомная отрасль в меньшей степени, чем другие, интересна  венчурным инвесторам?

О. Вы не совсем правы. Действительно, инвесторы прежде всего интересуются доходом, и чем скорее и больше его получат, тем лучше. Но говорить о том, что они будут отказываться от проекта, поскольку он принесет прибыль ТОЛЬКО через 7-10 лет, было бы не совсем корректно. Смотря, какую прибыль! Некоторые фонды действительно не рассматривают проекты, если их доходность менее 30% годовых. И чем более отсрочено получение этих процентов, тем они – эти проценты - должны быть выше. И атомная отрасль тут не исключение. Естественно, следует сделать одно очень важное замечание – мы говорим о разработках «двойного» назначения, которые не являются стратегически важными для России.

В. И все же хотелось бы знать, насколько активно ли идут в атомную отрасль венчурные инвесторы?

О. Не активно они туда идут. И дело не в длительных сроках окупаемости проектов, а в том, что в атомной отрасли широко используются технологии двойного назначения, имеющие стратегически важное значение для страны, а также в том, что права на интеллектуальную собственность принадлежат государству.
В. В Индии все граждане имеют право на получение 1 тысячи долларов для воплощения своих идей. В результате за восемь лет внедрено 150 проектов на общую сумму 1 млн долларов. Почему бы и нашему государству не выступить с подобной инициативой?

О. Простите, а что можно сделать в России на 1 тысячу долларов?  Проблема России не в деньгах, которых в общем-то в избытке, а в менеджерах, способных «упаковать», «вывести» и «продать» на рынке разработку. Кроме того, ориентация на инновации не всегда оправдана: однозначной взаимосвязи между количеством инноваций, объемам инвестиций в них и прибыльностью или увеличением оборотов компании – нет. В первую очередь, необходима цель, определив которую, компания сможет достичь окупаемости вложений в инновационную разработку. Кроме того, эксперты, имеющие опыт работы с разработчиками инновационной продукции/услуги, единодушны в том, что лишь около 5% из них обладают потенциалом роста и способны стать привлекательным объектом для вложения рискового капитала.

В.
Какова роль государства в развитии венчурного инвестирования?

О. Государство сейчас играет роль мощного катализатора и, не побоюсь сказать, одного из значимых венчурных инвесторов. Оно всколыхнуло информационное поле и открыто заявило о своей заинтересованности в привлечении инвестиций в инновационные компании ранних стадий развития. Однако, понимая, что для частного сектора этот рынок не очень привлекателен, оно готово предоставить и предоставляет финансовый рычаг тем частным инвесторам, которые «войдут в эту зону риска». Создание РВК, РИФИКТ, региональных венчурных фондов и другие предпринимаемые государством шаги направлены, в первую очередь, на привлечение частного капитала. Фонды создаются в российской юрисдикции на условиях «50% на 50%»: половину предоставляет бюджет, половину должна «принести» управляющая компания. По оценкам экспертов,  государственные финансовые вливания с использованием этих и других инструментов в ближайшие несколько лет могут привлечь в российский венчурный бизнес более 40 млрд рублей (около 1,5 млрд долл), большая половина из которых - средства частного бизнеса.

В. Почему государственные венчурные фонды требуют, чтобы частные инвесторы создавали ЗПИФы и через них финансировали проекты?

О. Форма закрытого паевого фонда особо рисковых (венчурных) инвестиций (ЗПИФ) рекомендована ФСФР для создания венчурных фондов в российской юрисдикции (в том числе, с государственным участием). Однако она довольно жестко регламентирована и обладает рядом недостатков, которые вступают в противоречие с некоторыми принципами действия механизмов венчурного инвестирования. Но другой формы пока не предложено – приходится использовать то, что есть. Поэтому, если инвестор заинтересован в государственном соучастии, он вынужден создавать ЗПИФ. По-видимому, на сегодняшний день государство не может предложить иное.

В. Участвуют  ли российские банки в венчурном бизнесе, тем самым, стимулируя развитие венчурного инвестирования?

О. В последнее время они активизировали деятельность в этой области. К примеру, структуры, аффилированные с ВТБ, участвовали и победили в конкурсе РВК - управляющей компанией "НМ-Траст" (доля НОМОС-БАНК в уставном капитале УК составляет более 78%) зарегистрирован ЗПИФ "Венчурный фонд инвестиционного и проектного финансирования".

В. Чтобы попасть в программу  венчурного фонда, инноватору нужно пройти строгую  процедуру  научной экспертизы. А существует ли нечто подобное для венчурных инвесторов. Каждый ли венчурный инвестор может стать членом вашей Ассоциации, внеся в нее членский взнос?

О. Нет, конечно, Ассоциация – это своего рода «клуб», вход в который ограничивается не только членским взносом, но и уровнем профессионализма кандидата и его команды. И решение о приеме принимается коллегиально Общим собранием Ассоциации по рекомендации Административного Совета РАВИ.

В. Насколько высока активность иностранных венчурных фондов на территории России?

О. Не совсем корректный вопрос. Если смотреть по юрисдикции, то  –  высока. Но ведь ряд фондов с российским или смешанным капиталом регистрируется за рубежом, поскольку это выгоднее. Другой показатель, который характеризует активность иностранных инвесторов на этом рынке, их участие в венчурных фондах. По данным исследования рынка, которое РАВИ проводит ежегодно, в 2006 году доля привлеченного капитала из иностранных источников составляет более 70%.

В. Насколько остро стоит вопрос подготовки кадров для организации и развития  венчурного  бизнеса?

О. Пожалуй, один из самых «больных» вопросов. В России имеется недостаток как специалистов в области инновационного бизнеса, так и квалифицированного консалтинга в данной сфере. Ведь для выделения из потока перспективных инновационных проектов, находящихся на самых ранних стадиях развития, Управляющим фондами венчурных инвестиций необходимо обладать квалификацией технологического разнообразия. К сожалению, на данном этапе таких менеджеров очень немного. Кроме того, существует проблема  взаимопонимания инвесторов и разработчиков: они, порой, говорят на разных языках. А стоимость идеи составляет «долю малую» от стоимости коммерциализации этой идеи, и специалистов, способных «довести» идею до востребованного рынком продукта, - очень и очень мало.

Интервью взяла Надежда Королева






Это статья PRoAtom
http://www.proatom.ru

URL этой статьи:
http://www.proatom.ru/modules.php?name=News&file=article&sid=1114