proatom.ru - сайт агентства ПРоАтом
Журналы Атомная стратегия 2024 год
  Агентство  ПРоАтом. 27 лет с атомной отраслью!              
Навигация
· Главная
· Все темы сайта
· Каталог поставщиков
· Контакты
· Наш архив
· Обратная связь
· Опросы
· Поиск по сайту
· Продукты и расценки
· Самое популярное
· Ссылки
· Форум
Журнал
Журнал Атомная стратегия
Подписка на электронную версию
Журнал Атомная стратегия
Атомные Блоги





PRo IT
Подписка
Подписку остановить невозможно! Подробнее...
Задать вопрос
Наши партнеры
PRo-движение
АНОНС

Вышла в свет книга Б.И.Нигматулина и В.А.Пивоварова «Реакторы с тяжелым жидкометаллическим теплоносителем. История трагедии и фарса». Подробнее 
PRo Погоду

Сотрудничество
Редакция приглашает региональных представителей журнала «Атомная стратегия»
и сайта proatom.ru.
E-mail: pr@proatom.ru Савичев Владимир.
Время и Судьбы

[29/09/2005]     Живой опыт строительства

С.В.Онуфриенко, директор ФГУП «Атомэнергопроект»

В 2004 году исполнилось 75 лет Санкт-Петербургскому институту «Атомэнергопроект».

Коллектив института обладает богатым опытом проектирования атомных объектов, создал мощную научно-техническую базу и воспитал высококлассных специалистов, способных решать самые сложные задачи в области проектирования. На вопросы главного редактора журнала «Атомная стратегия» О.В. Двойникова отвечает директор Санкт-Петербургского института «Атомэнергопроект» Сергей Викторович Онуфриенко.

– Как бы вы охарактеризовали сегодняшнее состояние строительного комплекса атомной отрасли?

– Не существует сегодня такого понятия как строительный комплекс атомной отрасли. Нет уже давно подведомственных Федеральному агентству по атомной энергетике (ФААЭ) строительных организаций, которые занимались бы как раньше только атомным строительством.

– Как же тогда организованы сооружение и реконструкция?

– В Департаменте сооружения атомных объектов (ДСАО) остались только ФГУПы. Строительные же управления и предприятия уже давно акционировались, приватизированы, самостоятельны и ориентированы на самый широкий профиль работ, в том числе и на строительство атомных объектов, если, конечно, появляется возможность получить такие заказы. Они имеют необходимые лицензии и разрешения, но не все сохранили специалистов, иногда достаточно узких, которые требуются для атомной отрасли. Подобные объекты для них особенно выгодны с точки зрения капиталоемкости, загрузки. И если удается его получить, то очень быстро наращивают потенциал и создают необходимую базу. При достройке третьего блока Калининской атомной станции это проявилось в полной мере. Там собран комплекс из остатков разрозненных организаций, он функционирует, но второго такого в России больше нет.

– Однако некоторые все-таки пытаются возродиться, особенно те, которые расположены вблизи атомных объектов, и традиционно были ориентированы на их строительство, ремонт и реконструкцию. Например, Северное управление строительства.

– Чтобы его возродить, нужны заказы, объекты. Не на чем ему пока возрождаться. Большее, чем они могут там заниматься – это реконструкцией Ленинградской атомной станции, ее первого и второго блоков. Объемы серьезные, но не очень большие. Поджимают сроки – первый блок ЛАС исчерпал свой ресурс, получил продление и надо срочно заканчивать реконструкцию, второй блок находится в таком же состоянии.

– Тогда в чем же заключается координирующая роль ДСАО?

– Мы не структура этого департамента. Есть некоторое разделение, хотя и достаточно условное. Раньше мы действительно к нему относились, но несколько лет назад были переведены в Департамент атомной энергии (ДАО). В ДСАО, в числе прочих, входят Санкт-петербургские ВНИПИЭТ и институт «Энергоизысканий», а также ФГУП «Зарубежатомэнергострой».

– Как организовано взаимодействие ФААЭ и проектных организаций? Как вами, проектировщиками, управляют, и нужно ли вам внешнее управление?

– Единый проектный комплекс, состоящий из конструкторских, проектных организаций, изготовителей оборудования пока еще функционирует. Но не благодаря российским заказам, а в большей степени зарубежным. Сегодня, в условиях реформирования, не все пока ясно. Поэтому мне удобнее говорить о том, как было раньше.

Общая политика по сооружению атомных объектов определялась на основе согласованных действий ДСАО и ДАЭ. Проектные организации по сооружаемым новым объектам атомной энергетики подчинены ДАЭ, а с точки зрения контроля расходно-сметного лимита и некоторых других вопросов – ДСАО, т.е. технические решения и необходимые научные работы для обеспечения проекта выполняются ДАЭ, а контроль за сооружением осуществляется ДСАО. Рынок новых объектов в России очень ограничен. Достраивается только третий блок Калининской станции, который будет пущен в этом году. А дальше стоит вопрос приоритетов по достройке или пятого блока Курской станции, или второго блока Ростовской. Судя по всему, склоняются в пользу пятого блока Курской. Он в большей степени готовности, хотя блок того типа, который уже не будет строиться в России – это блок канального направления, такой же, как ленинградские четыре блока, как Курские четыре блока, но более современный.

– Как в атомной отрасли работает механизм распределения заказов, заключения проектных договоров? Тендер, знакомства, волевые решения?

– По сложившейся годами традиции, объекты, по которым мы являемся генпроектировщиками, мы же реконструируем и занимаемся их дальнейшей судьбой. Например, нашим объектом была Кольская АЭС, поэтому все вопросы, которые возникают на этой станции в нашей компетенции. Мы занимаемся Белоярской атомной станцией, это станция наша и поэтому все вопросы по ее развитию также входят в нашу компетенцию.

– По всем блокам, в том числе и по перспективным?

– Да, и по строящемуся сейчас четвертому блоку БН-800. Ранее там предполагалось строить реактор БРЕСТ. И в этом случае проектные работы выполнял бы тоже наш институт. Это разумно и логично.

– И все-таки, подробнее о распределении заказов. Как они распределяются?

– Согласно традиционно налаженным связям. По такому же принципу долгосрочного сотрудничества организована работа и с зарубежными заказчиками, в проектировании атомных станций которых мы принимали участие. Из законсервированных атомных станций сегодня можно говорить пока только о «Беленэ» в Болгарии. О расконсервации других зарубежных станций речь не идет. На «Беленэ» вопрос стоит достаточно остро, тем более что закрываются работающие блоки на «Козлодуйской АЭС». Минатом принял решение выдвигать туда в качестве приоритетного проект достройки начатого строительства блока ВВР-1000 типа U-87. Проект имеет наименование U-8792, т.е. блок будет достроен с максимальным использованием решений проекта Э-92. Мы тоже принимаем в этом проекте участие, по крайней мере, по распределению между институтами нам поручено вести машзал и ряд других сооружений.



Кольская АЭС

– В мировой практике давно уже принято тендерное распределение заказов.

– Тендеры проводятся на те работы, которые финансируются из бюджета. Но Минатом осуществляет руководство всеми работами, а не только финансируемыми из бюджета. В частности, зарубежными контрактами, которые финансируются заказчиками. При всей внешней объективности тендера и возможности в нем участия всех заинтересованных организаций, имеющих соответствующие лицензии и разрешения, еще до начала тендера ясно, кто будет выполнять работы. Однако в проведении тендеров есть смысл, потому что они позволяет лишний раз почувствовать готовность организации. Все мы меняемся, кто в лучшую, кто в худшую сторону. Появляются новые проектные организации и департаменты должны знать ситуацию на рынке.

– Какие в первую очередь показатели учитываются?

– Прежде всего, опыт, референции и наличие кадров.

– Существует ли какая-то программа сооружения атомных объектов в России и как она выполняется?

– В апреле заместителем министра подписан «Перечень генерирующих мощностей отраслевой инфраструктуры и контрольные показатели развития атомной энергетики», который определяет объемы и сроки завершения начатого и расконсервирование строительства АЭС, ввод блоков на новых АЭС и АТЭЦ, а также вывод из эксплуатации блоков на действующих АЭС. До 2005 года планируется ввод третьего блока ВВЭР-1000 на Калининской АЭС, до 2010 года – ввод пятого блока ВВЭР-1000 на Балаковской АЭС, четвертого блока БН-800 на Белоярской АЭС, второго блока ВВЭР-1000 НА Волгодонской АЭС, четвертого блока ВВЭР-1000 Калининской АЭС и пятого блока РБМК-1000 Курской АЭС. Масштабы и темпы работ не такие интенсивные, как в былые годы, но какая-то определенность все-таки есть.

– Как производится отбор команды исполнителей генпоставщиком при сооружении зарубежных атомных станций, т.е. изыскательских, проектных, строительных, снабженческих и других организаций? Прозрачность, понятность?

– Я, как генпроектировщик, могу отвечать только за соисполнителей, которые являются нашими подрядчиками. В основном, это проектно-конструкторские и исследовательские организации, КБ на заводах, которые выпускают оборудование. Опять же, в основном, решающую роль играют традиции, потому что мы пользуемся только их документацией. Хотя появляются и новые лица – рынок развивается. Скажу по опыту Китая, который принципиально и жестко проводит отбор на основе тендеров. В свое время было принято решение между российской и китайской сторонами покупать за рубежом на тендерной основе то оборудование, которое не производилось в России. Так вот уже после объявления тендера, некоторые российские организации, которые или купили зарубежную лицензию, или сами разработали подобное оборудование, предлагали себя в качестве участников тендера. Китайцы не давали им никакого преимущества, но разрешали на разных условиях принимать участие в тендере. К нам эти организации тоже обращались, для нас они тоже оказались новыми, мы и не предполагали об их существовании. Они не вписывались в жесткий график строительства. Но, когда пойдет третий и четвертый блок у них будет больше шансов. Они тоже приобрели опыт.

– Кто представляет Россию в роли генерального поставщика по зарубежным атомным заказам?

– До сегодняшнего дня все контракты заключены между соответствующей зарубежной стороной (от Китая корпорация JNPC) и ЗАО «Атомстройэкспорт». С российской стороны оно является генпоставщиком и набирает всех подрядчиков, генпроектировщиков, изготовителей оборудования, монтажников (кое-что, правда, китайцы делают сами) и пусконаладчиков.

– И по какому же принципу?

– Сложно. Когда начинался китайский проект, большого выбора проектно-конструкторских организаций не было. По поставкам оборудования генпоставщик, проводит некие условные тендеры. Не объявляет их официально, но делает отбор из тех, которые рекомендуем мы или сами ищут. Мы обязаны рекомендовать им два-три поставщика по общепромышленному оборудованию для атомных станций. По уникальному оборудованию выбор вообще ограничен. Все предприятия известны: реакторы делают только «Ижорские заводы», турбины – только ЛМЗ, генератор – только «Электросила». По насосам, трубам, запорной арматуре может быть несколько поставщиков и при отборе учитываются цена (при соответствии техническим требованиям) и сроки.

– У Вас нет опасения, что вновь образованная корпорация в составе ОМЗ, Силовых машин и «Атомстройэкспорта» создаcт свою проектную организацию и вытеснит Вас с рынка зарубежных заказов?

– Если они хотят стать генпоставщиками станций под ключ, им, естественно, нужна проектная организация. Будут они создавать что-то свое или будут продолжать сотрудничать с организациями, имеющими опыт и традиции, – решать им. В любом случае их развитие будет зависеть от позиции и поддержки ФААЭ.

– В атомной отрасли сегодня много проектных организаций. Число их увеличилось во времена перестройки, когда приобрели самостоятельность филиалы. Однако лидеров, по-прежнему, всего четыре. В недавнем интервью В.Д. Сафутин сказал, что головной ВНИПИЭТ не стремится вновь объединяться со своими филиалами, т.к. не хочет брать на себя их проблемы. Чем все они сегодня занимаются, на чем зарабатывают деньги?

– Выживают. Не буду говорить о ВНИПИЭТ. У него заказы атомной энергетики, как утверждает сам директор, занимают небольшую долю. Они занимаются комбинатами, заводами. Что касается трех оставшихся проектных организаций: московского АЭП, нижегородского и нас, то у нас есть традиционные и достраиваемые объекты. В основном те, которые уже лет десять стоят законсервированными. Сегодня нижегородский АЭП занимается Калининской и Ростовской станциями, московский – Курской, и хочет заниматься пятым блоком Балаковской АЭС. Мы занимаемся сооружением четвертого блока Белоярской атомной станции и реконструкцией первого и второго блоков Курской АЭС. Кроме этого занимаемся реконструкцией первого и второго блоков Кольской АЭС, а впереди третий и четвертый блоки – это внутри России. За рубежом остались три страны: Китай, Иран и Индия. Китайским блоком занимаемся мы. Индийскими и Иранскими – московский АЭП. Вот по крупному деление. Этой работы пока хватает, хотя рынок сужается. Толчок ему может дать только строительство новых станций в России, которых пока нет. Ближайший новый блок будет сооружаться на Ленинградской атомной станции.

– Конкурируете ли вы между собой?

– Если не касаться разделения объектов, которые традиционно закреплены за нами, то внутри объектов есть области для конкуренции, потому что тендеров на эти работы не проводится. Это касается, например, гидротехнических сооружений. Эту работу можем делать мы, а может и нижегородский АЭП. Машзалы традиционно делаем мы, но в Индии московский АЭП взял их на себя, а часть работ отдал харьковскому АЭП, в силу дешевизны выполняемых ими работ. Открытой конкуренции нет.

– Есть какие-то особенности маркетинговой политики проектных организаций?

– Важнейшим козырем нашей маркетинговой политики является референтность. Благодаря китайскому блоку мы получили мощную референцию для предложений наших услуг и за рубеж, и в России. Это реально строящийся быстрее всех остальных блок. Раньше его опережал иранский, теперь не опережает, а индийский заведомо позже начал строительство. Поэтому мы используем ссылки на имеющиеся референции рядом строящегося блока, который можно показать и предлагать покупателям. Это первый наш козырь и особенность маркетинговой политики. Второй, о котором могу говорить открыто, – это комплексность проекта. В нашем институте сохранились все направления деятельности и комплексность выполнения проектов, включая такие, которые есть только у нас. Например, сооружение градирен или фундаментов под турбоагрегаты. Это деликатные вещи, которые делаем только мы. Третий – это наше сильное научное подразделение. Оно развилось на китайском проекте, в основном силами которого сделана уникальная конструкция, впервые в мире примененная в Китае – так называемая устройство удержания расплава, в простонародье – ловушка. Все расчетные обоснования сделаны этим подразделением. Кроме того, оно занимается обеспечением водородной безопасности, актуальным сегодня направлением, а также вероятностным анализом безопасности станций. Это направление возглавляет доктор наук, защитившийся на базе работ нашего института.

– Есть ли конкурентные преимущества у российских проектировщиков, которые привлекательны сегодня для зарубежных заказчиков?

– Проектантов отдельно они, как правило, не выбирают. Выбирают поставщиков. Последний характерный пример – это тендер в Финляндии в 2003 году. К сожалению, Россия его не выиграла, но само участие многому нас научило. Чему основное внимание уделяется? Прозрачности процесса разработки, поставки и сооружения станции. Атомная станция – это очень сложный и опасный объект и любой, тем более зарубежный заказчик, хочет быть уверен в том, что на всех стадиях он может посмотреть, что там происходит и насколько обеспечено требуемое качество. Это касается оборудования, монтажа, пусконаладки, – всего. Если же выделить проектные организации в самостоятельных поставщиков услуг, то первым преимуществом пока еще является цена, а вторым все-таки референция. Только Россия в последние годы строит атомные станции, поэтому у российских проектных организаций есть живой опыт и практика как в России, так и за рубежом. Это важное преимущество. По всем другим показателям мы с зарубежными конкурентами наравне, или даже немного их опережаем. Я имею в виду программную и техническую оснащенность, наличие необходимых расчетных кодов и экспериментальных баз. Все это у нас есть.

– Какие новые технические решения в области проектирования интересны сегодня заказчикам атомных объектов?

– Те, которые направлены на снижение стоимости объекта и на повышение безопасности. Достигнутый сегодня уровень безопасности уже превышает нормативы, но заказчик, если это не дорого обходится, стремится чтобы он был еще выше, с учетом достаточно длительного времени эксплуатации. Проектируемые нами станции рассчитаны на 50–60 лет эксплуатации. Соответственно требования безопасности за этот срок будут только повышаться. Чтобы потом не проводить дорогостоящую реконструкцию, желательно изначально заложить приемлемые по цене решения, некий запас безопасности, который обеспечивал бы соответствие будущим требованиям. Есть ряд новых решений, которые есть только у нас. Прежде всего, устройство удержания расплава. Это уникальная вещь, прошедшая многочисленные, не менее 12, миссий МАГАТЭ с точки зрения подтверждения обоснованности этого устройства, расчетного, научного и с точки зрения обоснования конструкции. Все это очень интересует зарубежных специалистов. По этой теме, как показало январьское заседание МАГАТЭ, мы лидируем. По водородной безопасности есть прорывные моменты. Кроме того, интересен наш опыт комплексных расчетов тепло-, массо-переносов, которые происходят на атомных станциях при различных проектных и запроектных авариях.

– В каких проектных организациях атомной отрасли сосредоточен сегодня наибольший опыт, интеллектуальный и технологический потенциал?

– Критериями могут быть: опыт, специалисты, техническая и информационная база, новые технологии и многое другое. Комплексность, о которой я уже сказал. Всегда лучше, когда одно предприятие делает проект полностью. Расчетная база, я имею в виду и технику, и программы. И, самое главное, – живой опыт строительства. При всем уважении к Росэнергоатому, требования китайского заказчика жестче. И по срокам, и по качеству. А это всех подстегивает.

– Каков уровень зарплаты сегодня в проектных организациях атомной отрасли? Насколько они привлекательны для молодежи? Средний возраст специалистов?

– Каждый год мы, например, понижаем средний возраст специалистов. По итогам 2003 года он составил 43 года, а начиналось с 46. Средняя заработная плата по институту за прошлый год у нас составила 600 долларов. В этом году планируем еще дальше повышать, примерно процентов на 15–20. Однако есть факты ухода молодежи.

– Даже от такой зарплаты?

– Да, к примеру, мы молодого человека обучаем, затем посылаем в Китай, он хорошо там зарабатывает – появляются другие потребности. После этого ему психологически сложно возвращаться на старое место. Тем более что вокруг ходят ловцы, заинтересованные такого специалиста переманить и достойно ему платить. Это наш бич.



АЭС Моховце (Чехия)

– Как Вам работается при организационно-правовой форме ФГУП?

– ФГУП нас сковывает – ограничения по сделкам, по свободе действий. Наиболее целесообразной формой организации работы сегодня является образование холдинга из четырех крупнейших проектно-конструкторских организаций и создание специализированной управляющей компании, но через предварительное акционирование со сто процентной собственностью государства и дальнейшим ограничением на продажу акций.

— Какие из зарубежных атомных новостроек наиболее интересны и перспективны с технической точки зрения?

– Конечно, это финская станция. Тот тендер, в котором мы участвовали. Там были более высокие, современные международные требования, с точки зрения безопасности, экономики, организации строительства. Но выиграла этот тендер “AREVA”. Из имеющихся сегодня потенциальных наших заказчиков – это Китай. Он динамично развивается, имеет много контактов с разными поставщиками. Его специалисты хорошо осведомлены о достижениях реакторостроения, способны сравнивать и выбирать лучших.

– В каких международных проектах планируете участвовать в ближайшие годы?

– Мы принимаем участие не только в качестве подрядчиков генпоставщика при строительстве новых станций. Правда, широко не рекламируем это, но у нас есть прямые контракты и мы знаем, что зарубежные заказчики довольны нашей работой. Конечно, это небольшие контракты, в основном касающиеся локальных задач. Если удастся выиграть тендер в Болгарии, то, я надеюсь, нам удастся свой кусок там получить. В Китае третий и четвертый блоки уже на повестке дня, и судьба их зависит от успешного пуска первого блока. Хотя у китайцев подготовительные работы для третьего и четвертого блока уже начались: сделали туннель для подводящей воды и часть котлована. Но, согласно восточной мудрости, контракт не заключают, ждут результатов пуска первого блока. Поэтому из зарубежных прямых контрактов – это те станции, которые построены по нашим проектам, т.е. все чешские станции и АЭС “Ловииза”. По реконструкции и модернизации блоков они выходят напрямую к нам. А в области нового строительства – это Китай, Болгария и Казахстан. Казахстан стоит особой статьей, мы все ждем, когда он разродится – это вопрос политический. Мы сделали в свое время ТЭО Балхашской АЭС, который был подготовлен для того, чтобы пройти необходимые инстанции в Казахстане, но проект в настоящее время заморожен. Несколько раз вопрос поднимался на встречах между Путиным и Назарбаевым. Но пока не имеет окончательного решения. По нашим сведениям казахские организации ведут некоторую подготовку к началу строительства.

– В России разработано много типов реакторов. АЭП еще в 1951 г. принимал участие в проектировании первой в мире АЭС. Затем проектировал реакторы АМБ-100, КС-150. ВВЭР 210, БН-600 и другие. Какие типы реакторов предпочитает проектировать ваш институт сегодня?

– В том перечне, о котором я говорил выше некоторые точки над i все-таки поставлены, в нем нет ни одного канального реактора, только ВВЭРы и те канальные реакторы, которые достраиваются, и БН-800. Т.е. два типа из новых. Это и есть предпочтение Минатома. Вообще в России способны делать три промышленных типа реакторов: БН, в меньшем количестве, канальные, в большем количестве, и ВВЭРы. Все эти направления развиты в нашем институте, а БН-направление, вообще, только у нас, и никто больше не делает. Наше предпочтение на ближайшую перспективу – это ВВЭР-1500. Реактор повышенной мощности, генпроектировщиком которого назначены мы.

– В чем отличие нормативной документации по безопасности, принятой в странах Запада, от российской?

– Требования нашей нормативной документации жестче.

– Какие зарубежные проектные организации являются для вас самыми серьезными конкурентами? В чем их преимущества? Насколько мы отстаем от них?

– У них нет так называемых проектных организаций. Есть компании, в составе которых работают все подразделения. Например, “Фраматом”. Я не знаю такой проектной организации “Фраматом”. Есть “SIMENS”, у него также есть проектное подразделение. Есть “Дженерал Электрик”, у него также проектное подразделение. Что касается самых серьезных конкурентов, то сегодня, с учетом выигрыша тендера в Финляндии, – это проектно-конструкторское подразделение Фраматома. Оно идет или рядом с нами или пытается перейти нам дорогу. Даже в Китае. Поэтому самый серьезный наш конкурент – “Фраматом”.

– Благодарю за беседу и успехов Вам.

Журнал «Атомная стратегия» № 11, июнь 2004 г.  

 
Связанные ссылки
· Больше про Сооружение атомных объектов
· Новость от PRoAtom


Самая читаемая статья: Сооружение атомных объектов:
Перейти Рубикон

Рейтинг статьи
Средняя оценка работы автора: 3.66
Ответов: 3


Проголосуйте, пожалуйста, за работу автора:

Отлично
Очень хорошо
Хорошо
Нормально
Плохо

опции

 Напечатать текущую страницу Напечатать текущую страницу

"Авторизация" | Создать Акаунт | 0 Комментарии
Спасибо за проявленный интерес





Информационное агентство «ПРоАтом», Санкт-Петербург. Тел.:+7(921)9589004
E-mail: info@proatom.ru, Разрешение на перепечатку.
За содержание публикуемых в журнале информационных и рекламных материалов ответственность несут авторы. Редакция предоставляет возможность высказаться по существу, однако имеет свое представление о проблемах, которое не всегда совпадает с мнением авторов Открытие страницы: 0.05 секунды
Рейтинг@Mail.ru