PRoAtom

(Всего: 0)
от на 22/09/2017

Методики оценки опасности времен СССР очень даже обоснованы. В основу логики методики положена экономика отрасли, темпы достижения научного результата, все остальные факторы второстепенны. Благодаря режиму секретности население ничего не узнает, расчеты дороги и крайне противоречивы, поэтому самый дешевый способ оценить безопасность – эксплуатация экспериментального объекта, какими и считали все действующие АЭС (по советской классификации – реакторы двойного назначения).
Сегодня по писаному научному этикету, по правилу ссылок на первоисточники, авторы отчетов в обоснование безопасности ссылаются на те источники, которые им нравятся. Их никто не обязывает ссылаться на отрицательные результаты. Их никто не обязывает рассматривать маловероятные случаи. Их собственное мнение игнорируется, если оно не совпадает со ссылкой. Фактически получается так, что разработчик или конструктор полностью освобождены от личной ответственности, им разрешена только коллективная (без)ответственность.
Таким образом выдается индульгенция на новые аварии. Крупные аварии вообще игнорируются проектантами. По-человечески конструкторов можно понять и простить – у них нет возможности проверять системы безопасности на горячих стендах, получать собственные результаты. Современные АЭС и являются этими стендами, и будут являться 60*10 миллионов реакторо-лет. Проектанту остается только верить или не верить первоисточнику, на который они ссылаются (или их заставляют ссылаться).
При расчетах вероятности крупной аварии явно виден пробел в математической обработке результатов, поэтому расчетные величины можно вообще не рассматривать во время принятия решений. Математическое моделирование появилось задолго до аварий на АЭС, но оно никак не помогло предотвратить аварии. Модельные расчеты дают вероятность редких событий на 3, и даже на 4 порядка ниже наблюдаемых. Это означает, что, либо математик ошибся (намеренно или непреднамеренно, использовал ложные или недостаточные исходные данные, пренебрег погрешностью имеющихся данных и т.д.), либо в действиях персонала, с вероятностью 99,9% был умысел нарушить доверенное им в управлении устройство повышенной опасности.
Расследования аварий показывают, что найти нарушения персонала может даже человек со стороны, а вот доказать умысел математика, конструктора или руководителя исследовательских работ можно с вероятностью один на миллиард или менее. Недоказуемость, непроверямость и полное опровержение на практике математических выводов о безопасности устройств повышенной опасности, позволяет выносить эти сферы деятельности человека за пределы научной деятельности. Фактически эти работы находятся на одном уровне с астрологией, гаданием на кофейной гуще или шарлатанством.
Понятия совесть, честность, порядочность, гуманизм неприемлемы для настоящего конструктора объектов использования атомной энергии. Подходящие для врача, учителя или водителя, эти рядовые понятия должны быть заменены болезненной совестью, безупречной честностью, исключительной порядочностью и беспрецедентным гуманизмом. Ведь речь идет о вероятностях фатальных ошибок в один на сто миллионов реакторо-лет, такая цифра не может быть понята обычным человеком. Такая цифра на может уложиться в обычном мозгу.
Практика показывает, что рядовой житель планеты видит реальную вероятность разрушения мирного реактора в один на тысячу или один на десять тысяч реакторо-лет. Несовпадение расчетной и реальной вероятности разрушения реактора достигает десяти тысяч раз.
Пример для понимания. У вас одновременно нарушены СОТ и СПОТ. Какова вероятность этого события? Насколько отличаются вероятности отказа СОТ и СПОТ, или они равны? По логике конструктора, каковы бы ни была эта вероятность, он это событие просто не рассматривает. Потому что у него нет никаких реальных предложений по проведению мероприятий по ликвидации такой тяжелой аварии. Он заведомо знает, что эти мероприятия неприемлемо дороги, что их озвучивание приведет к полному отказу государства от развития АЭС.
Установить СПОТ на действующем реакторе невозможно. Только новый проект, возможно, разместит СПОТ на ВВЭР. Поэтому всем остальным, ныне живущим реакторам, остается только надеяться и верить в то, что следующая авария будет не с нами.
Допустим, на новом реакторе будет стоять такая система. Как простому обывателю, живущем рядом со старым ВВЭР, объяснить ее отсутствие на его станции?
Если Вы ратуете за безопасность, сначала нужно думать о безопасности действующего оборудования. Планы строить горазды все.
Сегодня на повестке дня другой вопрос – продолжать эксплуатировать станции, на которых проектант заложил расплавление АЗ через 2 часа после отказа СОТ, или в плановом режиме выйти на уровень энерговыделения меньше 254 кВт?       Дементий Башкиров