[06/07/2020] Массовые политические репрессии в Советском Союзе. Часть 5 (продолжение)
Часть
1, Часть
2, Часть
3, Часть
4, Часть
5.1
5.2. Репрессии в
руководстве военно-промышленных наркоматов накануне войны (1939-1941 гг.)
11 января 1939 года Наркомоборонпром был разделён
на 4 специализированных военно-промышленных наркомата:
·
Наркомат
авиационной промышленности (НКАП), нарком М.М.Каганович до 10.01.1940 г. (образование
начальное, покончил жизнь самоубийством 01.07.1941 г. в возрасте 52 года). Далее
6 лет (01.1940-01.1946 гг.) наркомат возглавлял А.И.Шахурин, был назначен
наркомом в возрасте 35 лет (образование высшее, инженер-машиностроитель,
Московский инженерно-экономический институт (ныне Государственный университет
управления, ГУУ), 1932 г.,
репрессирован в 1946 г.
по делу «авиаторов», провел в заключении 7 лет, реабилитирован сразу после
смерти Сталина в мае 1953 г.,
умер в 1975 г.
в возрасте 71 год).
·
Наркомат
боеприпасов (НКБ), нарком И.П.Сергеев до 03.03.1942 г., назначен наркомом в
возрасте 41 года (образование высшее военное, комдив, расстрелян в феврале 1942
года в возрасте 44 лет, реабилитирован в 1955 году). Далее с 03.1941-02.1942
гг., П.Н. Горемыкин назначен наркомом в возрасте 39 лет, (образование высшее
МВТУ им. Н.Э.Баумана, 1931 г.)
и с 02.1942-01.1946 гг. Б.Л.Ванников назначен наркомом боеприпасов в возрасте
44 лет (образование высшее МВТУ им. Н.Э.Баумана, 1926 г., умер в 1962 г., в возрасте 65 лет).
·
Наркомат
вооружения (НКВ), нарком Б.Л.Ванников до 07.06.1941 г. назначен наркомом в
возрасте 41 года (образование высшее, МВТУ им Н.Э.Баумана, 1926 г.) находился под
арестом с 07.06. до 20.07.1941 г. Далее с 09.06.1941-19.03.1946 г. Д.Ф.Устинов назначен наркомом в возрасте 32
лет (образование высшее, МВТУ им.Баумана, 1934 г., умер в 1984 г. в возрасте 76 лет).
·
Наркомат
судостроительной промышленности (НКС), нарком И.Ф.Тевосян (образование высшее,
Московская горная академия, 1927
г.), назначен на должность наркома в возрасте 37 лет,
умер в 1958 г.
в возрасте 57 лет.
В стране и после 1938 г. репрессии то
утихали, то разгорались вновь, но не останавливались ни на один день. Накануне
войны они продолжались и в отношении руководства военно-промышленных наркоматов, отдельных предприятий и конструкторов
военной техники. В первую очередь репрессии были обусловлены низким уровнем
управления вновь назначенных руководящих работников. Двое из четырех
руководителей оборонно-промышленных наркоматов не имели профильного инженерного образования, опыта
управления крупными производственными коллективами или организациями. Вновь
назначенные наркомы сразу столкнулись с требованием выполнения быстрорастущих
планов производства вооружения и боеприпасов, которые диктовались взрывным ростом
численности Красной Армии и ВМФ в 1939-1941 гг. (см.§ 2.8.1). Многие типы вооружения и боеприпасов
имели новые технические характеристики и конструкции, до этого неосвоенные в
производстве. Это потребовало разработку новых материалов, технологий и комплектующих,
изготовление специальной оснастки, дополнительное время для доведения опытных
образцов до серийных и многое другое. Соответственно сразу потребовались главные
конструктора, квалифицированные кадры, в первую очередь организаторы
производств - профессиональные руководители с инженерным образованием, а также
дополнительное время на их разработку и изготовление, которого катастрофически
не хватало.
Кстати,
в современной России после постперестроечного разгрома промышленности это также
становится актуальным.
Кроме того, во вновь созданных
оборонных наркоматах необходимо было создать эффективную
вертикально-интегрированную систему управления, от центрального аппарата и его
главных управлений до заводов, включаяотдельные производственные участки, КБ, научно-исследовательские
и проектные институты, ВУЗы и техникумы, снабженческие организации и т.д.).
Во всех
звеньях управления вновь образованных военно-промышленных наркоматов было
немало недостатков и упущений. В своих мемуарах дважды советский нарком Б.Л.Ванников
пишет, «одной из главных причин этого
была большая текучесть кадров, особенно руководящих и инженерно-технических
работников. Несправедливые массовые репрессии высококвалифицированных
руководителей и специалистов в центральном аппарате и на предприятиях, замена
их недостаточно опытными кадрами нанесли значительный ущерб оборонной
промышленности. Это отрицательно повлияло на темпы масштабного перевооружения
Красной Армии и ВМФ…
«…В оборонно-промышленных наркоматах
последствия репрессий в определенной степени смягчались тем, что сохранялась
преемственность. Как правило, вновь выдвинутые руководители и специалисты ранее
работали в тех же наркоматах и под руководством тех людей, на замену которых их
ставили. Преемственность помогала новым работникам освоиться на ответственных
должностях в более короткие сроки и возлагала на них определенную долю
ответственности за работу бывших руководителей. Перестраховка «критикой»
прошлого не могла служить для них гарантией от последствий
при неудовлетворительных результатах на порученных им участках. Поэтому в
промышленности новые руководители не прибегали к огульной дискредитации своих
предшественников.
...Хотя накануне войны руководящие кадры в
оборонно-промышленных наркоматах несколько стабилизировались, обстановка все же
оставалась ненормальной, так как неуверенность в своем положении влияла на
работоспособность людей…»[1].
Наркомат авиационной промышленности
В январе 1939 г. в Советском Союзе
был образован Наркомат авиационной промышленности (НКАП). Его возглавил Михаил
Моисеевич Каганович, который не имел даже общего среднего образования. До
своего назначения на должность наркома М.М.Каганович занимал крупные
государственные посты всесоюзного уровня. В этом ему помогал младший брат Л.М.Каганович
– член Политбюро ВКП (б), соратник Сталина.
Так, с 1931 года М.Каганович последовательно
назначался: начальником
Главного машиностроительного управления и заместителем председателя Высший
совет народного хозяйства (ВСНХ)
СССР. В
1932—1936 заместителем наркома тяжёлой
промышленности СССР - заместителем Г.К.Орджоникидзе, одновременно в 1935—1936
он возглавляет Главное управление авиационной промышленности Наркомтяжпрома. С
декабря 1936 заместитель наркома, а после ареста М.Л.Рухимовича, c 15.10.1937
по 11.01.1939 нарком оборонной промышленности
(НКОП) СССР.
С 1934 член ЦК
ВКП(б), в
1934—1939 кандидат в члены Оргбюро ЦК ВКП(б).
В.С.Емельянов (перед войной –
начальник «броневого» главка НКОП, в дальнейшем Председатель
Государственного комитета Совета Министров СССР по использованию атомной
энергии 1960 – 1962 гг.) в своих мемуарах так характеризовал М.Кагановича: «…мне довелось проработать [с ним,
автор] почти два года. Это был грубый,
шумливый человек. Я никогда не видел его с закрытым ртом — он всегда говорил и
всегда поучал, любил шутить, но шутки его были часто неуместны, неостроумны и
оскорбительны для тех, кого они затрагивали... …М.М.Каганович плохо разбирался
в технике дела и наркоматом по существу руководили его талантливые заместители
И.Т.Тевосян, Б.Л.Ванников и М.В.Хруничев [легко представить, как им было
трудно работать при таком наркоме, автор].
Они направляли работу всех главных управлений, заводов, много внимания уделяли
огромному строительству…»[2].
Оно было связано с тем, что: в августе 1939 г.
вышло Постановление Политбюро ЦК ВКП (б) «О развитии авиамоторных
заводов».В нем было предписано удвоить производственные
мощности авиамоторостроения в 1940-1941 гг. В сентябре 1939 г. – новое Постановление
«О реконструкции существующих и
строительстве новых самолётных заводов». В нем предусматривалось за 2 года
(1940-1941 гг.) увеличить более чем в 1,5 раза производственные мощности
авиазаводов. Было решено построить 9 новых самолётостроительных заводов и
реконструировать 9 действующих[3].
«…Каганович большую часть
времени представительствовал на разного рода совещаниях. Когда он приезжал в
наркомат, то собирал заседания, на которых, обычно, кого-нибудь распекал или
осмеивал.
…Как-то я [В.С.Емельянов, автор] был свидетелем разговора, когда Хруничев в
сильном возбуждении сказал, обращаясь к Ванникову:
— Как хочешь, Борис Львович,
но этого дальше сносить нельзя, надо о наркоме поставить вопрос в
правительстве.
— А как это ты, интересно
узнать, поставишь? Исправить его нельзя — он от роду такой. А для того чтобы
снять с поста — надо иметь более веские мотивы, чем грубость…
…В
те дни М.М.Кагановичу приглянулось только что отстроенное здание Управления
московского метрополитена, и он внес предложение передать его наркомату…
…Получив дом, хозяйственное управление немедленно принялось переделывать его.
Ломались перегородки и ставились новые. Кабинет наркома — непомерно огромный —
отделывался с особой тщательностью и роскошью. На стенах устанавливались панели
из красного дерева, подвешивались дорогие люстры... …Как все это резко
отличалось от спартанской обстановки на заводе в Челябинске и от того, что было
в тресте «Спецсталь» [Наркомчермет, автор] — в Блюхеровском переулке»[4].
На должности наркома авиационной
промышленности М.Каганович пробыл недолго – всего год. Уже в 1939 г., Сталин стал
значительно больше уделять внимание руководителям оборонных отраслей
промышленности и конструкторам военной техники. В мемуарах известного
авиаконструктора А.С.Яковлева, который стал замнаркома авиационной
промышленности сразу после отставки М.Кагановича, приводится такой эпизод: «М.Каганович при обсуждении вопросов по
ильюшинскому самолету [штурмовику ИЛ-2, автор] выразился так: "У этого самолета надо переделать
"мордочку".
Сталин
прервал его: "У самолета не мордочка, а нос, а еще правильнее — носовая
часть фюзеляжа. У самолета нет мордочки».
Вскоре после этого случая Каганович
был снят с занимаемой должности и отправлен в Казань директором авиационного
завода № 124 им. Серго Орджоникидзе. Сталин сообщил об этом Яковлеву во время
очередной встречи в Кремле:
«Сталин
поздоровался, пригласил сесть и сказал, что ЦК решил освободить от должности
наркома авиационной промышленности М.М.Кагановича, как несправившегося.
Сталин дал Кагановичу довольно нелестную деловую характеристику.
—
Какой он нарком? Что он понимает в авиации? Сколько лет живет в России, а
по-русски как следует говорить не научился!»[5]
Вопрос: почему же он
(Сталин) постоянно назначал малообразованного М.Кагановича на самые высокие
государственные должности в высокотехнологичных отраслях промышленности, где
было просто необходимо высшее
профильное инженерное образование и успешный опыт управления крупными
производствами? Ответ: «Но уж больно они были подхалимисты и «свои» - Л.М. и
М.М.Кагановичи».
К сожалению, и в современной России это происходит
сплошь и рядом. Пример - руководители: Объединенной авиастроительной
корпорации, Объединенной судостроительной корпорации, Роскосмоса, Росатома,
Роснефти, Газпрома, Интер РАО и многих других госкорпораций и крупнейших
госкомпаний - главное «свои», а вся их неэффективность управления покрывается
ростом цены на их продукцию внутри страны, и (или) вливаниями из бюджета.
Соответственно, уже более 10 лет экономический рост в стране слабый или вообще
отсутствует и, как следствие, доходы населения за последние 6 лет (2013-2019
гг.) снизились на 6%, а в кризисном 2020 г. упадут (ли) еще на 5%-6%...
Новым наркомом был назначен
35-летний А.И.Шахурин – первый секретарь Горьковского обкома ВКП(б), бывший
парторг авиазавода. Заместителями Шахурина были назначены
высокопрофессиональные специалисты, имевшие успешный руководящий опыт работы в
отрасли: П.А.Воронин (образование высшее, инженер по авиационному производству,
начальник главка истребительной авиации, А.И.Кузнецов, начальник главка
бомбардировочной авиации, А.С.Яковлев, (заместитель наркома по опытному
самолетостроению, одновременно был назначен начальником 7-го главка НКАП),
В.П.Кузнецов, замнаркома НКАП по опытному моторостроению. Для передачи дел в
НКАП была образована комиссия и установлен срок передачи - 5-6 дней. Комиссия проверила
работу наркомата за предыдущий 1939
г. По результатам проверки была подготовлена справка[6],
в которой констатировалось, что:
«Авиационная
промышленность СССР за последние годы отстала в своем развитии от авиационной
промышленности основных капиталистических стран. Особенно опасным является
отставание качественное как по самолетам, так и по моторам…». Следует
отметить, что во время гражданской войны в Испании (1936-1939 гг.) советские военные
самолеты показали лучшие тактико-технические характеристики по сравнению с
немецкими, итальянскими и французскими. Однако в годы политических репрессий
1937-1938 гг. развитие новых видов вооружения, включая авиацию, остановилось.
«…На
вооружении военно-воздушных сил Красной армии на сегодня состоят самолеты
выпуска 1934‑1936 гг. Самолеты И‑15, И‑16, СБ, ДБ‑3, созданные в 1934‑1936 гг.,
по своим летным данным почти не претерпели изменений за промежуток времени до 1940 г.
Выпускаемые сейчас серийные самолеты этих типов являются незначительными
модификациями от первых опытных машин. Исключение составляет истребитель
“Чайка”, являющийся крупной модификацией самолета И‑15, и несколько самолетов
учебно-тренировочного назначения…».В справке также отмечается, что:
«Важнейшей причиной
отставания нашей авиапромышленности является неумелое и неудовлетворительное
руководство наркомата работой по созданию новых типов самолетов, моторов,
винтов и т. д. Однобокое, безграмотное, с точки зрения развития
авиации, сосредоточение основных сил авиационной промышленности исключительно
на вопросах внедрения массового поточного и конвейерного производства и
невнимание к опытным работам привели к провалу наших самолетов по скоростям.
Наркомат держался за хорошо освоенные в производстве, но устаревшие по
летно-тактическим данным образцы самолетов. Тем не менее в 1939 г., план по выпуску
серийных самолетов был провален: выполнен всего на 89%, а по моторостроительным
предприятиям — на 84,1%.
Наркомат не имел
целеустремленной линии развития авиационной техники, не проявлял инициативы в
выборе типа самолетов для боевой авиации, не имел своего мнения в определении
типов и развитии авиационных двигателей, никак не ориентировал конструкторов в
отношении путей развития современной боевой авиации.
Развитие самолето-
и моторостроения, не говоря уже о таких специальных отраслях, как вооружение,
оборудование, агрегаты, не опиралось на опытную и научно-исследовательскую
работу.
В
авиапромышленности по опытному самолетостроению имеется 31 конструкторское
бюро и по опытному моторостроению 5 конструкторских бюро. Наркомат не
создал условий для нормальной и творческой работы конструкторов, проявил
безразличное отношение ко всем конструкторским бюро, предоставляя их самим
себе, что при отсутствии направляющей, руководящей научно-исследовательской
линии привело в недопустимой кустарщине.
Конструкторские
бюро самолетных и моторных заводов не имеют для повседневной практической
работы по созданию новых образцов самолетов и моторов необходимой опытной базы.
Конструкторские
бюро не имеют аэродинамических труб, необходимых для предварительных продувок
моделей проектируемых самолетов, в то время как каждый, немецкий
самолетостроительный завод имеет такую аэродинамическую трубу.
Конструкторские
бюро не имеют ни одной установки для испытания двигателей в условиях полета на
большой высоте, в то время как в Германии все важнейшие моторостроительные заводы,
как правило, имеют такие установки.
Существующие
опытные базы моторных заводов все еще очень слабы.
Испытание опытных
самолетов на прочность имеют возможность проводить только два
завода — № 39 и № 115, все же остальные заводы вынуждены с
большими потерями времени проводить испытания прочности своих самолетов в
единственной лаборатории статиспытания при ЦАГИ, которая крайне перегружена, и
поэтому является тормозом для работы всех конструкторских бюро.
Такие важнейшие
отрасли, как авиационное вооружение, авиационные приборы и самолетомоторное
агрегатостроение, вовсе не имеют как опытной, так и научно-исследовательской
базы.
Совершенно
недостаточно поставлена экспериментальная и научно-исследовательская работа в
области воздушных винтов. Опытная база винтов на заводе № 28 плохо
оборудована».
В справке даётся также характеристика стиля работы наркомата
и, в первую очередь, самого наркома М.М.Кагановича. Указывается, что он «бюрократический, основан на внешнем
эффекте, погоне за количественными показателями». В наркомате была обычной
практика непроверенной, недоброкачественной информации, например, по вопросу о
готовности моторов М‑105 и М‑88, синхронизатора для стрельбы через
трехлопастный винт и пр. Главки были обезличены».
Основными
методами работы наркомата были как в области серийного, так и в области
опытного производства, расшивка узких мест и штурмовщина, а также погоня за
количеством в ущерб качеству. Например, в момент прорыва на заводе № 29
по серийному выпуску мотора М‑87 вся работа по перспективному опытному мотору М‑88
была прекращена по приказу наркома с целью «не мешать освоению М‑87». Как это сегодня похоже на деятельность
большинства наших федеральных министров и руководителей госкорпораций.
В резолюции ХVIII всесоюзной
партийной конференции «Об обновлении
центральных органов ВКП(б)» (февраль 1941 года) один из пунктов звучал так:
«Предупредить т. Кагановича М.М.,
который, будучи наркомом авиационной промышленности, работал плохо, что если он
не исправится и на новой работе, не выполнит поручений партии и правительства,
то будет выведен из состава членов ЦК ВКП(б) и снят с руководящей работы».
Дольнейшая судьба М.М.Кагановича была трагична[7].
В самом начале войны на Политбюро Сталин сказал Л.М.Кагановичу:
- Вот есть показания на Вашего
брата, на Михаила, что он вместе с врагами народа. Л.М.Каганович резко
ответил:
- Это сплошное вранье, ложь. Мой
брат Михаил, большевик с 1905
г., рабочий, он верный и честный партиец, верен партии,
верен ЦК и верен Вам, товарищ Сталин. Сталин ему в ответ:
- Ну а как же показания? Л.М.
Каганович возражает:
- Показания бывают неправильные. Я
прошу Вас, товарищ Сталин, устроить очную ставку. Я не верю всему этому. Прошу
очную ставку.
Через два дня Л.М.Каганович был
вызван в Правительство на заседание комиссии, в которую входили Маленков, Берия
и Микоян. Они ему говорят: «…Мы тебя
вызвали, чтобы сообщить неприятную вещь. Мы вызывали Михаила Моисеевича на
очную ставку. Мы решили тебя на неё не приглашать, чтобы не волновать. Слушай, там такие
раскрыли дела…».
Во время той очной ставки был
доставлен Б.Л.Ванников (бывший нарком вооружений, арестован 07.06.1941 г.). Ранее
Ванников был заместителем М.Кагановича в наркомате оборонной промышленности.
Л.М.Каганович заметил: «…когда несколько
ранее [то есть до 07.06.1941 г., автор]
Ванникова хотели арестовать, Михаил очень активно защищал его. Ванников даже прятался
на даче у Михаила, ночевал у него. Они были близкими людьми. А когда Ванникова
арестовали, он показал на Михаила…».
«…И
вот вызвали Ванникова и других, устроили очную ставку. Ну, эти показывают одно.
А Михаил был горячий человек, чуть не с кулаками на них. Кричал: «Сволочи,
мерзавцы, вы врете» и т. д. и прочее».А Ванников отвечает: «Нет, ты был вместе
со мной в одной [контрреволюционной, шпионской, автор] организации, [Ванников, чтобы его не били и не пытали соглашался с
любым компроматом, которые ему подсовывали следователи, автор, см. ниже]». Л. Каганович продолжает:
«Ну,
при них ничего не могли обсуждать, вывели арестованных, а Михаилу говорят:«Ты
иди, пожалуйста, в приемную, посиди. Мы тебя вызовем еще раз. А тут мы
обсудим….Только начали обсуждать, к ним вбегают из приемной и говорят, что
Михаил Каганович застрелился. Он действительно вышел в приемную, одни говорят,
в уборную, другие говорят, в коридор. У него при себе был револьвер, и он
застрелился. Он человек был горячий, темпераментный. И, кроме того, он человек
был решительный и решил: в следственную тюрьму не пойду. И лучше умереть, чем
идти в следственную тюрьму».
М.М.Каганович был похоронен на
Новодевичьем кладбище, как член ЦК ВКП (б). После смерти Сталина, в мае 1953 г. вышло Постановление
Президиума ЦК КПСС о реабилитации М.М.Кагановича, из которого следовало, что
бывший НКГБ СССР (нарком Меркулов) имел на него соответствующие
компрометирующие материалы, признанные Президиумом «клеветническими»[8].
Уже при А.И.Шахурине руководящие работники
НКАП продолжали подвергаться репрессиям. В начале лета 1941
г. был неожиданно арестован В.П.Баландин - директор
завода авиационных моторов № 26 в г. Рыбинске и одновременно замнаркома НКАП. С
началом Великой Отечественной войны стране потребовались в большом количестве новые
самолёты и современные авиационных моторов для них. По ходатайству А.И.Шахурина
и его заместителей А.С.Яковлева и П.В.Дементьева, Сталин освободил В.П.Баландина
из-под ареста. Однако, других ответственных работников НКАП, подвергшихся
репрессиям ранее, не удалось спасти.
За невыполнение плана по
производству авиаагрегатов органы НКВД сначала арестовали главного инженера
4-го ГУ Б.В.Акимова (арестован 27.11.1940 г., образование высшее, расстрелян в
возрасте 40 лет), а затем и начальника 4-го ГУ И.С.Михайлова (арестован 17.01.1941 г., после следствия от своих показаний
отказался, образование высшее, расстрелян в возрасте 47 лет). В следующем году
5 мая органы КР НКО (3-е Управление) арестовали замначальника 3-го ГУ А.В.Каминского
(образование высшее, расстрелян в возрасте 40 лет) и начальника
планово-экономического отдела Л.И.Водяницкого (образование высшее, расстрелян
в возрасте 35 лет). На следующий
день 6 мая арестовали замначальника 8-го управления Д.В.Королева (по
завершению следствия от своих показаний отказался, образование высшее,
расстрелян в возрасте 43 лет) и начальника отделения Опытного Отдела НИИ ВВС
военинженера 1-го ранга В.Я.Цилова (образование высшее, расстрелян в возрасте
45 лет).
Все они оказались в списке «46 арестованных, числящихся за НКВД СССР».Внем было много генералов – командующих ВВС округов,
бывший нарком боеприпасов И.П.Сергеев и его заместители, ответственные
работники Главного управления артиллерии (ГАУ) и целый ряд других военных (см. §2.2.7). 29 января 1942 г. Берия направил этот список
Сталину. На рис. 1
показана первая страница «списка 46-ти»
с факсимиле резолюции Сталина «Расстрелять
всех поименованных в списке, И.Ст».[9].
Рис.1. Первая страница «списка 46-ти»
с факсимиле резолюции Сталина «Расстрелять
всех поименованных в списке».
Приговор, вынесенный Сталиным, был проштампован
внесудебным органом - Особым совещанием при НКВД. Согласно ПостановлениюГКО № 903сс от 17.11.1941 г. Особому совещанию при
НКВД было предоставлено «право с участием прокурора Союза ССР по
возникающим в органах НКВД делам о контрреволюционных преступлениях и особо
опасных преступлениях против порядка управления СССР, выносить соответствующие
меры наказания вплоть до расстрела».Все из «списка 46» были
расстреляны в г. Саратове в день Красной Армии 23.02.1942 г.
Наркомат боеприпасов
Состояние дел в военно-промышленных наркоматах
можно оценить и на примере наркомата
боеприпасов (НКБ). 11 ноября 1940
г. вышло Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) по результатам проверки наркомата
боеприпасов с приложением записки Л.З.Мехлиса и Л.П.Берии от 5 ноября 1940
года.
«Установлено,
что промышленность боеприпасов находятся в
тяжёлом [выделено,
автор] положении. За 9 месяцев НКБ
выполнил годовой план по товарной продукции всего на 61,3%. Остатки незавершённого производства составили 1 млрд. 20
млн. рублей против 668 млн. по плану… …за 9 месяцев наркомат недодал Красной
Армии и флоту 4,2 млн. комплектов выстрелов сухопутной артиллерии, 3 млн. мин,
2 млн. авиабомб и 205 тыс. комплектов выстрелов морской артиллерии... …НКБ
должен был выпустить в 1940 году вместо латунных артиллерийских гильз 5,7 млн.
железных. Не отработав технологического процесса, НКБ изготовил за 9 месяцев 1
млн. 117 тыс. железных гильз, из которых 963 тыс. пошли в брак [86,2%
брака, автор]… …Оперативное руководство
предприятием подменено изданием многочисленных приказов. При наличии всего 80
предприятий нарком боеприпасов т.Сергеев за 9 месяцев издал 633 приказа (не
считая приказов по личному составу). За тот же период 4-мя главными
управлениями НКБ издано ещё 1079 приказов...
…Контроля за
исполнением приказов нет, а сами они носят декларативный характер. Приказом
№151-с от 4 мая начальники 1,2 и 3 главков обязывались к 10 мая «разрешить
вопрос об использовании или ликвидации бракованной продукции и запретить впредь
хранить таковую на заводах в больших количествах». Этот приказ не выполнен, и заводские
дворы завалены бракованной продукцией...
…В НКБ ведётся огромная переписка, загружающая
аппарат. Так, 4-е главное управление Наркомата за 9 месяцев представило на имя
наркома и его заместителей 355 докладных записок, технический отдел наркомата –
309 записок. За 3 квартал в НКБ ежедневно поступало с заводов и строек в
среднем 1400 писем и отправлялось 880. За тот же срок НКБ направил в
правительственные органы 1220 писем, т.е. свыше 5 писем в день. Значительное
количество вопросов, поставленных в этих письмах, не носили принципиального
характера и могли быть разрешены непосредственно самим наркоматом и его
главками…
…За полтора
года наркоматом снято с работы 26 руководителей предприятий и 18 главных
инженеров [т.е.,
был снят каждый третий директор на 80 предприятиях отрасли, автор]. При отсутствии в системе НКБ достаточного
количества инженеров, НКБ [директора заводов, автор] за 7 месяцев 1940 г.
уволили с заводов 1226 дипломированных инженеров. Ещё большая ротация
происходила в среднем техническом звене. К примеру, на заводе №9 за это же
время сменено 22 начальника смен и 15 мастеров…
Тов.
Сергеев плохо разбирается в людях, не умеет их распознавать. Большим доверием у
него пользовался Иняшкин — заместитель наркома по кадрам (снят с работы в
процессе проверки НКБ). Этому Иняшкину т. Сергеев передоверил все дело подбора
и расстановки кадров. В результате Иняшкин, отличавшийся безделием, пьянством и
самоснабжением, развалил работу по кадрам. На руководящую работу в наркомате и
главках Иняшкин выдвигал негодных людей, засорял аппарат наркомата политически
сомнительными и малоквалифицированными работниками.
…Техническое
руководство заводами запущено...
…Нормы
безопасности не соблюдаются. На заводе №9 имел место взрыв 175 тонн пороха, в
результате погибло 15 человек и тяжело ранено 18 человек…
…В результате проверки установлена
необходимость увольнения из системы НКБ 62 человек. Подлежат снятию с
должности, как не справившиеся с работой, 49 человек»[10].
Из этой справки видно, что нарком боеприпасов И.П.
Сергеев явно был не на своем месте. Ему не удалось создать эффективную
вертикальную систему управления в отрасли, были допущены грубейшие ошибки в
расстановке руководящих кадров и т.д. В результате в отрасли создалась
кризисная ситуация, был провален государственный план 1940 г. по выпуску товарной
продукции и капитальному строительству.
Сам нарком НКБ И.П.Сергеев в своей записке в Комитет
Обороны от 05.02.1941 г. «О работе за 1940 г. по производственно-хозяйственной
деятельности Наркомата Боеприпасов», отметил, что за два года наркоматом
проделан значительный объем работы, тем не менее в 1940 г.: «…Производственную деятельность НКБ закончил
с неудовлетворительными [выделено,
автор] показателями. План, установленный
Правительством, сорван (выполнение 83,7%).
Капитальное строительство выполнено на 68,3%.
Потери от убытков по браку составили 322,7 млн. руб. или 4,3% к себестоимости,
против 4% за 1939 г.»[11]
В Постановлении Политбюро ЦК ВКП(б) от
11 ноября 1940 г.
было предписано[12]:
«4. Руководителем Народного комиссариата боеприпасов вместо
т. Сергеева И. П. назначить товарища с большим производственным
и организационным опытом.
5.
Наркомат боеприпасов срочно пополнить кадрами технологов и инженерно-технических
работников, имеющих производственный стаж, в первую очередь выделив лучших
инженеров во главе главных управлений наркомата».
Здесь следует отметить, что в 1940 г. за ухудшение показателей хозяйственной
деятельности НКБ и других военно-промышленных наркоматов также во многом
ответственны и центральные органы управления в стране: Экономсовет
(председатель Микоян) и Комитет Обороны (председатель Молотов до 07.05.1940 г.,
и Ворошилов с 07.05.1940 г.) (см. § 2.3.2), своевременно не сбалансировали
стоимостные и натуральные показателив годовых планах на 1940 г.для этих
наркоматов. Кстати, в 1941 г. повторилось то же
самое [13].
В течение полугода до начала войны
было репрессировано практически все высшее руководство НКБ по сфабрикованному
делу «О вредительстве в системе наркомата
боеприпасов». Им инкримировалось, например, преднамеренное неравномерное
распределение госзаказов среди заводов наркомата из-за чего был сорван план по
выпуску зенитных снарядов калибров 37 мм и 85 мм, и бронебойных снарядов калибра 76 мм и многое другое.
Должность советского наркома была одна из ответственейших, а
в ВПК- вдвойне. поэтому спрос с И.П.Сергеева
и других руководителей
НКБ был максимальным. Назначение Сергеева на
должность наркома было ошибочным. У него не было инженерного
образования и отсутствовал опыт организатора производства. Военное образование
и опыт офицера-артиллериста были явно недостаточны для руководителя промышленности
по производству боеприпасов. Возможно, если бы не начавшаяся война, да ещё с
такими катастрофическими поражениями, то за все ошибки и недочёты в работе НКБ
в предвоенный период они могли бы отделаться потерей карьеры и исключением из
партии или сроком в лагере. Но летом-осенью 1941 г. следователи НКВД
считали это не ошибками, а преступлениями и поэтому правдами и неправдами тянули
Сергеева и других руководителей НКБ под расстрел.
Девять бывших руководителей НКБ, включая И.П.Сергеева, были в «списке 46-ти» и в числе расстрелянных 23.02.1942 г. в г. Саратове. Всё началось еще осенью 1940 г., когда 23 октября
были арестованы: начальник 2-го главка НКБ Б.А.Ефремов (1903 года рождения,
расстрелян в возрасте 38 лет). Арест был
произведен по факту предполагаемого вредительства- массовых отказов (осечек)
авиационных боеприпасов, поставленных промышленностью в ВВС Красной Армии. Как
позднее вспоминал директор Ижевского оружейного завода В.И.Новиков, осечки
происходили в основном с теми боеприпасами у которых капсюль был покрыт черным
лаком, боеприпасы с капсюлями покрытие красным лаком осечек не давали. Все
боеприпасы с «черными» капсюлями
пришлось изъять из обращения. Очень скоро выяснилось, что капсюля покрытые
черным лаком были отечественного производства[14].
Также были арестованы: начальник техсовета наркомата
А.Ф.Сидора; заместитель главного инженера 2-го главка А.Ф.Черняев; председатель
3-й секции техсовета наркомата Г.Г.Янов. Информация о их дальнейшей судьбе не
найдена. Скорее всего, все трое были расстреляны.
После допросов под пытками они признались, что были участниками
разветвленной вредительской антисоветской организации, действовавшей в
центральном аппарате НКБ и на подведомственных заводах. На основании этих
признаний нарком НКГБ Меркулов и его заместитель Кобулов направили в ЦК ВКП (б)
на имя Сталина спецсообщение за № 5333/Б от 10 декабря 1940 г. «О проверке аппарата наркомата боеприпасов с
приложением протоколов допроса А.Ф.Сидора и Б.А.Ефремова».
На следующий день, 11–12 декабря 1940 г., были арестованы сразу три заместителя
наркома боеприпасов: М.С.Иняшкин (от своих показаний отказался, расстрелян в
возрасте 37 лет, реабилитирован), В.Я.Шибанов (расстрелян в возрасте 32 лет, реабилитирован)
и Н.М. Хренков (расстрелян в возрасте 44 лет, реабилитирован) он курировал 2
ГУ,отвечающее за производство капсюлей
и взрывателей для различных типов боеприпасов[15]..
Сам нарком боеприпасов И.П.Сергеев оставался на «свободе» и продолжал руководить своей стремительно разраставшейся
отраслью до 03.03.1941 г. Через 3 месяца 30.05.1941 г. И.П.Сергеев (образование
высшее военное, комдив, расстрелян в возрасте 45 лет, реабилитирован в 1955 г.) был арестован вместе
со своим замом, членом Комитета Обороны при СНК СССР А.К.Ходяковым (образование
высшее, инженер, от своих показаний отказался, расстрелян в возрасте 33 года,
реабилитирован в 1955 г.).
Кроме них, были арестованы следующие руководящие работники НКБ: начальник планового отдела Д.А.Ирлин
(расстрелян в возрасте 39 лет,
реабилитирован); начальник главснаба Г.А.Толстов (расстрелян в возрасте 39 лет,
реабилитирован); директор завода №80 С.П.Горин (расстрелян в возрасте 39 лет,
реабилитирован).
В
марте 1941 года на место И.П.Сергеева, новым наркомом боеприпасов был назначен
39-летний П.Н.Горемыкин (образование высшее инженерное, МВТУ им.Баумана, прошел
все ступени руководителя, вплоть до замнаркома вооружения). Через год его
сменил бывший нарком вооружения Б.Л.Ванников, а Горемыкин стал его
заместителем. Даже в условиях
начавшейся войны, Ванников смог достаточно быстро выправить положение с
производством боеприпасов в стране («снарядный
голод»).
Наркомат вооружений (НКВ)
В своих мемуарах нарком вооружений
(01.1939-06.1941 гг.) Б.Л.Ванников отмечает: «Особенности тех лет, когда решения по важным технологическим вопросам
подчас вырабатывали некомпетентные в них инстанции[Сталин, автор] и лишь на основании тех или иных обещаний,
способствовали тому, что некоторые конструкторы пушек из желания «выдвинуться»
становились на путь, который наносил ущерб делу и был опасен для них самих....Так
получилось и с конструктором Я.Г.Таубиным, разрабатывающим одну из конструкций
23-мм авиационной пушки. Его проект был оригинальным, содержал много хороших
технических решений, да и продвинулся он в изготовлении опытного образца дальше
других. Словом, эта пушка была лучшей и могла своевременно обеспечить нашей
боевой авиации большие преимущества, если бы Таубин не пожелал преждевременно
«блеснуть» [перед Сталиным, автор] не
только достигнутыми успехами, но и такими которых у него не было. Он же
поступил именно так, заявив заниженный вес, габариты и силу отдачи пушки и
добившись тем самым выдвижение своего проекта на первый план...[16]».
В результате 16 ноября 1940г.-
вышло Постановление Комитета Обороны при СНК №423-с о принятии на вооружение
авиационной пушки МП-6 (ПТБ-23) конструкции Я.Г.Таубина и М.Н.Бабурина. Однако
конструкция пушки МП-6 была сырой, недоведенной до серийного производства, и
это дошло до Сталина. Реакция была незамедлительной, 16 мая 1941 г.
Я.Г.Таубин и М.Н.Бабурин были арестованы. Это произошло всего через полгода,
когда в кабинете вождя Таубин заявил о своем выдающемся успехе и был награжден
орденом Ленина. Его обвинили в «участии в
антисоветском заговоре», в «консервировании
недоработанных образцов вооружения и в запуске в валовое производство
технически несовершенных систем: 23-миллиметровой авиапушки, 12,7-мм пулемета и
других», и даже в «создании вражеской
пушки». Эти формулировки привел Григорий Таубин - сын Я.Г.Таубина, в своей
публикации в газете «Калининградская правда» (г. Королев). Он был ознакомлен с уголовным
делом своего отца, откуда и взял все вышеуказанные пункты его обвинения.[17]
Вслед за арестом Таубина и Бабурина начинаются аресты руководящих
работников Наркомата вооружений и Главных управлений ВВС и артиллерии (ГАУ)
Наркомата обороны, так или иначе имевших отношение к созданию и испытаниям
23-миллиметровой пушки и 12,7-миллиметрового крупнокалиберного пулемета
конструкций Таубина – Бабурина. В их числе: заместитель начальника вооружений ВВС,
дивинженер И.Ф.Сакриер (он был арестован 21.04.1941 г., раньше чем Таубин и
Бабурин), начальник
Научно-испытательного полигона авиационного вооружения ВВС, полковник авиации
Г.М.Шевченко (арестован 18.05);
заместитель начальника Главного Управления ВВС Наркомата обороны и начальник
НИИ ВВС, Герой Советского Союза, генерал-майор авиации А.И.Филин (арестован
23.05), заместитель начальника ГАУ, генерал-майор артиллерии Г.К.Савченко
(арестован 19.06.1941 г.), начальник Управления стрелкового вооружения ГАУ,
бригинженер С.О.Склизков (28.06.1941 г.), начальник отдела ГАУ, военный инженер
1 ранга И.А.Герасименко (23.06.1941 г.) и ряд других (см. § 2.2.7). Все они попали в
«список 46-ти» и были расстреляны 23.02.1942 г.
В Наркомате вооружений после ареста Таубина был арестован его
непосредственный начальник замнаркома И.А.Мирзаханов. А дальше покатилось по
накатанной колее. После избиения и пыток Мирзаханов дал компрометирующие
показания на Ванникова. Протокол допроса с его показаниями нарком НКГБ Меркулов
направил Сталину[18]. Уже 07.06.1941 г. Б.Л.Ванников был арестован вместе со
своим заместителем И.А.Барсуковым (курировал всё стрелковое вооружение),
начальником патронного главка С.И. Ветошкиным и директором завода Ф.К.Чарским.
Б.Л.Ванников вспоминает [19]: «В первых числах июня 1941 года, за две с половиной недели до начала
Великой Отечественной войны, я был отстранен с поста Наркома вооружения СССР
и арестован. А спустя менее месяца после нападения гитлеровской Германии на
нашу страну мне в тюремную одиночку было передано указание И.В.Сталина
письменно изложить свои соображения относительно мер по развитию производства
вооружения в условиях начавшихся военных действий.
Обстановка на фронте мне была
неизвестна. Не имея представления о сложившемся тогда опасном положении, я
допускал, что в худшем случае у наших войск могли быть небольшие местные
неудачи и что поставленный передо мной вопрос носит чисто профилактический
характер. Кроме того, в моем положении можно было лишь строить догадки о том,
подтвердило или опровергло начало войны те ранее принятые установки в области
производства вооружения, с которыми я не соглашался [в первую очередь
снятие с производства по решению начальника ГАУ Кулика, подтвержденное
Сталиным, противотанковой артиллерии калибра 45 мм и 76 мм, автор]. Поэтому оставалось исходить из того, что
они, возможно, не оказались грубыми ошибками, какими я их считал».
Конечно, составленную мною при таких
обстоятельствах записку нельзя считать полноценной. Она могла быть значительно
лучше, если бы я располагал нужной информацией. Так или иначе, записка, над
которой я работал несколько дней, была передана И.В.Сталину. Я увидел ее у него
в руках, когда меня привезли к нему прямо из тюрьмы. Многие места оказались
подчеркнутыми красным карандашом, и это показало мне, что записка была внимательно
прочитана. В присутствии В.М.Молотова и Г.М.Маленкова Сталин сказал мне:
— Ваша записка — прекрасный документ
для работы наркомата вооружения. Мы передадимее для руководства наркому
вооружения…
В ходе дальнейшей беседы он заметил:
— Вы во многом были правы. Мы
ошиблись... А подлецы вас оклеветали...
Далее Сталин
попросил Ванникова забыть все, что было связано с его арестом, и предложил
стать заместителем наркома вооружения, в шутку добавив:
— Я ведь тоже сидел в тюрьме.
На это Борис Львович со
свойственной ему прямотой ответил:
— Вы, товарищ Сталин, сидели как народный герой, а я как враг народа,
германский шпион. [Очевидно, что в 1941 г. еврей и немецкий
шпион, работающий на фашистскую Германию – несовместимо. Это показывает
тогдашний уровень следователей НКГБ, автор].
В.Н.Новиков, тогда
замнаркома вооружений, в своем интервью Г.А. Куманеву отмечает: «Ванников был человеком очень умным и
находчивым. В тюрьме он писал на себя всё, что хотели от него следователи, во
всю оговаривал себя:
– Хотел покушение на товарища
Сталина сделать?
– Конечно, хотел.
– А как хотел?
– Я собирался крупнокалиберный
пулемет затащить на ГУМ, и когда товарищ Сталин будет выезжать из Кремля, дать
по нему очередь из этого пулемета.
Это, конечно, форменная чушь. Но
следователи старательно всю эту околесицу фиксировали. Дело его, естественно,
дошло до Берии, а потом и до Сталина. И Сталин сразу отметил, что показания
Ванникова – это какой–то бред, какая–то ерунда»[20].Далее
ужев мемуарах Ванникова продолжено:
«Сталин затем его спросил:
— А почему всякую чушь на себя писали, товарищ Ванников?
Тот отвечает:
— Чтобы не били меня и пыток не устраивали. Пусть лучше расстреляют,
чем пытать меня будут.
Сталин еще спрашивает:
— Какие у Вас пожелания? Мы Вас выпускаем.
Ванников заявил:
— У меня единственное пожелание. Те товарищи, которые были арестованы
вместе со мной, арестованы тоже напрасно. И их следует тоже освободить.
И он назвал фамилии этих людей»[21].
17 июля 1941г. Ванников был освобожден. Вместе с ним были освобождены Барсуков, Ветошкин
и Чарский. В целях реабилитации Председатель Государственного Комитета Обороны (ГКО)
Сталин выдал Ванникову удостоверение ГКО N 1021, в котором было указано «что арест т. Ванников был ошибкой, и он полностью
реабилитирован». Место наркома вооружений было уже занято, поэтому Ванников
был назначен замнаркома вооружения. Но отношение с наркомом Устиновым у
него не сложились. В период «снарядного голода»
(августа- ноября 1941 г.),
он по заданию ГКО, занимался вопросами боеприпасов к зенитным орудия и восстановлением
на Урале эвакуированных артиллерийских заводов. С 16 февраля 1942 г. по январь
1946 года — народный комиссар боеприпасов СССР. Уже летом 1942 г. ему было присвоено
звание Герой Социалистического Труда.
Ванников смог организовать
производство боеприпасов всех видов и калибров. В конце 1942 года, оно было
увеличено более, чем в два раза, по сравнению с 1941 г., а в 1943 году – втрое.
При этом, удалось снизить себестоимость производства, улучшить качество и
баллистические характеристики снарядов. С середины 1943 года производство
боеприпасов было переведено на поточный метод. В результате Красная Армия и ВМФ
перестали испытывать недостаток в снарядах, что способствовало скорейшему достижению
Победы. После войны Б.Л.Ванников стал одним из главных руководителей «атомного проекта» - начальник Первого
главного управления (ПГУ) при Совете Министров СССР (1946-1953 гг.), трижды
Герой Социалистического Труда (1942
г.,1949 г. – за атомную бомбу, 1954 г. – водородную).
То, что Б.Л.Ванников остался в живых и был
реабилитирован – чистая случайность. Это получилось благодаря ходатайству
Микояна [22]
и Берии. Сам Ванников, старинный
приятель Берии еще по Бакинскому техническому училищу, считал, что за его
арестом стояли начальник ГАУ Кулик и секретарь ЦК Жданов (с которым Берия
постоянно враждовал). Катастрофическое поражение Красной Армии и потеря
территорий в первые недели войны, также способствовало освобождению Ванникова.
Кстати, после ареста Я.Г.Таубина, его заместитель А.Э.Нудельман смог
сохранить организованное Таубиным ОКБ-16 и создать автоматические авиационные
пушки калибра 23 мм
и 37 мм,
в которых были использованы его конструкторские идеи.
Наркомат судостроительной промышленности
(НКС)
Волна репрессий 1937-1938 гг. не пощадила и И.Т.Тевосяна – наркома
судостроительной промышленности (НКСП) в 1939-1940 гг. и наркома (министра)
черной металлургии (НКЧМ) в 1940-1953 гг. До своего назначения в январе 1939 г., наркомом НКСП, он
последовательно работал: помощником мастера, мастером, начальником сталеплавильных
цехов и главным инженером на заводе «Электросталь» Московской
области. управляющим
объединением заводов качественных сталей и ферросплавов «Спецсталь» Наркомтяжпрома
(1927—1936 гг.), начальником главка и
первым заместителем наркома оборонной промышленности СССР (1936—1939 гг.)
В своих мемуарах А.И.Микоян дает высокую оценку
И.Т.Тевосяну:
«Лишь немногим из
тех, кто попал в поле зрения ГПУ [НКВД, автор], удалось избежать гибели. Среди
таких «счастливчиков» был Иван Федорович [Тевадросович,
автор] Тевосян. О жизни этого
человека следует сказать особо. Тевосян вырос до наркома судостроения [и черной
металлургии, автор] и много сделал хорошего на этом посту. Сталин был им
доволен…
…Тевосян был
одним из самых интересных, толковых, принципиальных, твердых по характеру,
талантливых людей. Я его знал, когда он был мальчиком лет 15. На Х съезде ВКП
(б) (1921 г.)
он и А.А.Фадеев [будущий знаменитый советский писатель, автор «Разгрома» и
«Молодой гвардии», автор], оба в возрасте 18 лет, были делегатами с решающим
голосом. В нелегальных условиях Тевосян налаживал связи, привлекал молодежь на
сторону партии. Он оставил в Баку о себе самое лучшее впечатление. Потом ушел
учиться, окончил институт [Московский горный институт, в 2014 году вошёл в состав Национального
исследовательского технологического университета «МИСиС», автор], стал металлургом. Орджоникидзе его
возвысил. Он стал начальником треста "Электросталь", большие успехи
делал в работе. Орджоникидзе восхищался им, ценил его, в своих речах много раз
о нем похвально говорил. Орджоникидзе умел находить талантливых людей.[23]
Сын
Тевосяна, Владимир вспоминает: «…после
«Электростали» был трест «Спецсталь», которым отец руководил и который
фактически создал. На 17-м съезде ВКП (б) в 1934 году Серго Орджоникидзе в
своем выступлении особо выделил роль Тевосяна в успешной работе «Спецстали»,
которая заслужила и одобрение самого Сталина. Надо сказать, что до работы в
«Спецстали» отец прошел стажировку в Германии, на знаменитых заводах Круппа и
Рохлинга (ему единственному из стажировавшихся было доверено работать
помощником мастера), побывал в Италии – на предприятиях фирмы «Фиат», в
Чехословакии. Знакомство с передовой немецкой металлургией, выпускавшей тогда
лучшую в мире высококачественную сталь, впоследствии очень помогло отцу и при
работе в «Спецстали», и позже, когда он стал наркомом черной металлургии. Это
случилось в 1940 году, но до этого отца ждали тяжелые испытания. Он едва
избежал ареста[и гибели, автор].» [24]
23 мая 1938 г. в поезде «Алмата-Москва» был арестован муж сестры Тевосяна, Юлии — первый
секретарь ЦК Казахстана Л. И. Мирзоян (см. §2.2.3.).
Сестру Тевосяна арестовали
чуть позже, и, разумеется, арест сестры и зятя поставил под удар и самого
Тевосяна. Он был потрясен происшедшим, особенно переживал за Юлию, которую
очень любил.
«Во время следствияМирзояна
зверски избивали. Несколько раз на допросах присутствовал Берия и лично избивал
его. На одном из допросов Берия потребовал, чтобы Мирзоян рассказал, как им
были завербованы в террористическую организацию его шурин Тевосян, в то время
член ЦК ВКП (б), и бывший уполномоченный комитета партийного контроля (КПК) по
Казахстану П.Г.Москатов. Мирзоян долго сопротивлялся, но, будучи доведен
побоями и пытками до отчаяния, подписал показания против Тевосяна и Москатова,
а также и все ранее данные ложные показания.» [25]
Владимир Тевосян
продолжает: «Вскоре после
ареста Мирзояна вокруг отца стали сгущаться тучи, поползли зловещие слухи, что
он — немецкий шпион, завербован в годы стажировки в Германии. За Тевосяном
установилась слежка. Однажды его вызвал Микоян: «Тебя могут арестовать, смотри
ничего не скрывай, все расскажи... «Отец, видя, что его вот-вот арестуют, пишет
письмо Сталину о том, что не может работать в такой обстановке, которая создана
вокруг него, что он ни в чём не виноват и всегда честно служил партии… На
конверте он крупно вывел: «Товарищу Поскребышеву для вручения товарищу
Сталину».[26]
А.И.Микоян в своих мемуарах вспоминает: «Как раз в это время Ежов представил материал против Тевосяна, которого
обвинили во вредительстве какие-то арестованные инженеры.
Я как-то был у Сталина, и он
мне говорит: «Вот на Тевосяна материал представили, верно или неверно? Жалко,
хороший очень работник». – «Это невероятная вещь, - ответил я, - ты сам его
знаешь, я его знаю, Серго его хорошо знал. Не может этого быть!» - «На него
такие невероятные вещи пишут!» Затем, подумав, он предложил устроить очную
ставку: «Ты участвуй в очной ставке, пускай Молотов еще будет, вот вам двоим
поручается. А там будут присутствовать Ежов и еще работники ЧК [Берия, который был назначен заместителем
Ежова 22.08. 1938 г.,
автор]. Мы согласились и пошли в здание
НКВД на Лубянке, [т.е. Тевосяна допрашивали на Лубянке, это означало, что
фактически он уже был арестован, автор].
Привели двух инженеров, лет по сорок – сорок пять, болезненных на вид,
изнуренных, глаза у них прямо не смотрели, бегали по сторонам. Тевосян сидел и
напряжённо ждал.
Мы их спрашивали, что они могут
сказать о Тевосяне плохого. Отвечают: «Очень давно, когда он учился вместе с
нами, мы жили в общежитии и плохо было со снабжением, мы как-то ходили за
кипятком, и Тевосян критиковал и ругал соответствую власть за то, что плохо
поставлено дело снабжения. В общежитиях не было кипяченой воды и т.д., словом,
ругал советскую власть».
Мы с Молотовым переглянулись.
Понимаем, что это не может быть основанием для обвинения Тевосяна во
вредительстве. Спрашиваем: «А еще в чем виноват Тевосян?» Отвечает, что он был
связан с немецкими специалистами, с немецкой агентурой, добился приглашения в
Россию немецких специалистов, потому что у Круппа служил, и вел дело против
советской власти. Спрашиваем: в чем же вредительство Тевосяна проявилось?
Один из инженеров отвечает, что
производство качественной стали получается лучше на древесном угле... В Швеции
развитие производства стали идет на древесном угле. Тевосян же зажал развитие
этой отрасли металлургии и переводит дело на производство электростали, а это
ухудшает качество стали. У немцев нет дров, поэтому они и вынуждены перейти на
производство электростали, но качество стали при этом получается хуже. У нас же
дров хватает, а Тевосян вместо развития древесной стали все переключает на
электросталь…»
Просим Тевосяна объяснить. Он
был очень взволнован, бледен, но не горячился. Сказал: «На другие вопросы
отвечать не буду, а в отношении электростали скажу. Действительно, я
поворачиваю дело с древесного угля на электросталь. Я считаю это совершенно
правильным делом. Неверно, что качество электростали хуже стали, производимой
на древесном угле. Это, во-первых. Во-вторых, при огромном росте потребности
Советского Союза в качественных сталях никаких уральских лесных ресурсов
поблизости не хватит металлургическим заводам, чтобы всю эту сталь произвести
на древесном угле, не говоря уже о стоимости. Это очень дорогое удовольствие и
в смысле количественном невыполнимая задача. А у немцев, у Круппа, получается
очень хорошее, высокое качество стали, и мы у себя наладим это. Никто не может доказать,
что наша сталь хуже».У меня прямо от сердца отлегло, как аргументированно,
убедительно он доказал это. Неприятно было смотреть на лица этих несчастных
обвинителей: глаза у них блуждали, они смотрели на чекистов и, наверное,
думали, как те поведут себя с ними после этого.
…Обратно к Сталину ехали на одной машине все вместе: Ежов, Берия, я и
Молотов. Я говорю: «Какая великолепная реабилитация!» Молотов молчит, Ежов и
Берия тоже молчат. Видимо, думали, что говорить при Сталине лучше, чем здесь: у
каждого были какие-то свои планы.
Приехали к Сталину. Он спрашивает: «Ну как дела?»
Я сказал: «Первое обвинение, выдвинутое против Тевосяна, чепуховское, а
в главном обвинении — он доказал, что он прав».
… Сталин говорит: «Не надо арестовывать Тевосяна, он
очень хороший работник. Давайте сделаем так (ко мне обращается). Он тебе
доверяет, ты его хорошо знаешь. Ты вызови его и от имени ЦК поговори с ним.
Скажи, что ЦК известно, что он завербован Круппом как немецкий агент. Все
понимают, что человек против воли попадает в капкан, а потом за это цепляются,
человека втягивают, хотя он и не хочет. Если он честно и откровенно признается
и даст слово, что будет работать по совести, ЦК простит ему, ничего не будет
делать, не будет наказывать. Я ответил согласием».
А сколько умелых руководителей и первоклассных специалистов, масштаба Б.Л.Ванникова и И.Ф.Тевосяна, погибло в годы репрессий? Такой урон нашей стране и нашей экономике трудно переоценить. И два других наркома М.М.Каганович и И.П.Сергеев, безусловно, вносили и внесли бы свой вклад в победу, но их судьба оказалась трагичной, потому что, во-первых, они не соответствовали должности наркомов, а во-вторых, сталинский бессмысленный и беспощадный молох не пощадил их. А именно этот молох и привел Советский Союз и Советский народ к тяжелейшим испытаниям и катастрофическим потерям в Великой Отечественной войне.
Приводится с сокращениями. Полный текст войдет в
книгу, которая готовится к изданию.
[1]Б.Л. Ваннuков Записки
наркома. Знамя,1988 № 1- 2.
[2]В.С. Емельянов. На пороге
войны». — М., Изд-во «Советская Россия», 1971 г.
[4]В.С. Емельянов. На пороге войны». — М., Изд-во
«Советская Россия», 1971 г.
[5]А.С. Яковлев. Цель жизни (записки
авиаконструктора). Изд. 2-е, дополненное. — M.: Издательство политической
литературы, 1969. — 623 с. с ил.
[6]Оборонно-промышленный комплекс СССР накануне Великой
Отечественной Войны (1938 — июнь 1941). М.: Книжный Клуб Книговек, Москва,
2015. Стр. 464-475.Справка партийно-правительственной комиссии Г.М. Маленкова о
работе Наркомата авиационной промышленности СССР – 23.01.1940 г. № 123 http://istmat.info/node/58229
[7]
Г.А. Куманёв Говорят сталинские наркомы, Глава Л.М. Каганович, с. 51-76, Русич,
Смоленск, 2005 г.,
с. 632
[8]Реабилитация:
как это было. Документы Президиума ЦК КПСС и другие материалы. Т. 1. Март
1953-февраль 1956. М.,
2000. С. 38.
[10]
Постановление политбюро ЦК ВКП(б) о результатах проверки наркомата боеприпасов
с приложением записки Л.З.
|