proatom.ru - сайт агентства ПРоАтом
Журналы Атомная стратегия 2024 год
  Агентство  ПРоАтом. 28 лет с атомной отраслью!              
Навигация
· Главная
· Все темы сайта
· Каталог поставщиков
· Контакты
· Наш архив
· Обратная связь
· Опросы
· Поиск по сайту
· Продукты и расценки
· Самое популярное
· Ссылки
· Форум
Журнал
Журнал Атомная стратегия
Подписка на электронную версию
Журнал Атомная стратегия
Атомные Блоги





Подписка
Подписку остановить невозможно! Подробнее...
Задать вопрос
Наши партнеры
PRo-движение
АНОНС

Вышла в свет книга Б.И.Нигматулина и В.А.Пивоварова «Реакторы с тяжелым жидкометаллическим теплоносителем. История трагедии и фарса». Подробнее 
PRo Погоду

Сотрудничество
Редакция приглашает региональных представителей журнала «Атомная стратегия»
и сайта proatom.ru.
E-mail: pr@proatom.ru Савичев Владимир.
Время и Судьбы

[04/02/2025]     Искусство управления во время войны. Продолжение

Шпеер и экономика Германии во Второй мировой войне

Б.И. Нигматулин

Блестящим примером эффективной организации военного производства в Германии, реализованное под руководством Шпеера, стало строительство подводных лодок. Как-то в середине 1943 года Гитлер в беседе со Шпеером ненароком заговорил о возможностях создания поточной линий сборки подводных лодок. Как обычно, главной проблемой для реализации  такого рода идей, являлся правильный выбор руководителя.



Шпеер выбрал Отто Меркера, прекрасно зарекомендовавшего себя в конструировании пожарных машин. Но, именно успешного инженера-конструктора, а не экономиста общего профиля, юриста или сына магната-олигарха, как это часто сегодня происходит в современной России. И этим бросил вызов всем морским инженерам. Уже 5 июля 1943 года Меркер представил свою программу на совещании у командующего ВМФ Германии Дёница. В ней он предложил разделить подводные лодки на секции, сами секции изготовлять на заводах внутри страны, с установкой внутри них оборудования, в том числе и электрического. А затем транспортировать готовые секции на верфи и быстро собирать их. В результате время сборки подводной лодки по новой технологи сокращалось с 11,5 до 2 месяцев. При этом мощность существующих верфей позволяла собирать до 40 подводных лодок в месяц. Ранее такой способ был реализован в Соединенных Штатах при строительстве транспортных судов класса «Либерти» - огромных океанских судов: длина 135 м, водоизмещение 14 тыс. т., грузоподъемность 9 тыс. т. Всего их было построено 2750 единиц.  Общая стоимость их строительства составила порядка 1,9 млрд. долл.[1] Таким образом, решалась проблема ограниченных возможностей верфей, а так же снижались риски от бомбардировок англо-американской авиации. В конце совещания Дёниц взволнованно объявил: «Мы начинаем новую жизнь».

Всего через четыре месяца после первого совещания — 11 ноября 1943 года — все чертежи были готовы. Месяц спустя Дёниц и Шпеер уже инспектировали деревянную модель новой подводной лодки водоизмещением 1600 тонн и даже прошлись по ней. Когда чертежи еще только готовились, Главный комитет по судостроению начал размещать заказы на заводах. Кстати, подобная организация была уже опробована для ускорения производства танков «пантера». И уже в 1944 году первые подводные лодки нового типа были переданы ВМФ для испытаний. За три месяца (с января по март 1945 г.) ВМФ было поставлено 83 подводные лодки, при этом на верфях авиа-бомбардировками были уничтожены еще 44 подводных лодок. Таким образом, план выпуска 40 подводных лодок в месяц был даже перевыполнен.

Шпеер так описывает этот период своей деятельности: «Радость, которую я испытывал от создания новой организации, успехов и признания в первые месяцы работы, вскоре уступила место более мрачным настроениям. Проблемы с трудовыми ресурсами и сырьем, дворцовые интриги не позволяли расслабиться. К тому же британские авианалеты начали оказывать столь серьезное влияние на производство, что даже заставили меня на время позабыть о Бормане, Заукеле и управлении централизованного планирования. Правда, все вышеупомянутые трудности поднимали мой авторитет, ибо, несмотря на разрушение ряда заводов, мы не только не уменьшали, но все увеличивали выпуск военной продукции».

Этот рост усиливал особое доверие Гитлера и обеспечил Шпееру неприкасаемость в течение двух лет вплоть до генеральского заговора 20 июля 1944 г. Однако после него, вожди нацистской партии (Борман, Геббельс (разд. 2.2.1), Заукель и Лей (1890-1945 гг. председатель германского трудового фронта, покончил жизнь самоубийством в тюрьме    25 октября 1945) и воздали ему в полной мере. Поэтому Шпееру пришлось апеллировать письмом к Гитлеру: «считаю свое положение недостаточно прочным для дальнейшей работы, если она будет впредь оцениваться под политическим углом зрения».

При взаимодействии с Гитлером, Шпеер всегда старался отстоять свое мнение. Например, в своем письме от 19 апреля 1944 г. он открыто заявил, что затевать строительство огромных укрытий от бомбежек для военных заводов в тогдашней ситуации в Германии — чистое безумие, ибо «и без них мы испытываем огромные трудности, поскольку приходится защищать от авианалетов немецких и иностранных рабочих и одновременно восстанавливать разрушенные военные заводы. Мы должны отложить новый проект на неопределенный срок, ибо мне постоянно приходится прекращать работы на уже строящихся заводах, чтобы обеспечить необходимый выпуск военной продукции в ближайшие месяцы».

Шпеер не ограничился подобными аргументами и упрекнул Гитлера в том, что он действует за его спиной: «Даже в те дни, когда я был вашим личным архитектором, я всегда руководствовался важнейшим правилом: предоставлял своим сотрудникам максимум независимости [выделено. – Авт.]. Признаю, что впоследствии часто испытывал глубокое разочарование, поскольку не каждый достоин такого доверия. Некоторые, добившись высокого положения, предавали [выделено. – Авт.]  меня». Гитлер без труда мог понять, что я имею в виду Дорша [заместитель Шпеера. – Авт.], но намеками я не ограничился: «Однако, несмотря на это, я буду твердо следовать своему правилу. Я полагаю, что только доверие [выделено. – Авт.]  позволяет человеку плодотворно руководить и добиваться высоких результатов. И чем выше положение руководителя, тем важнее придерживаться этого правила».

В апреле 1942 г. Шпеер публично заявил: «Наше чувство всем нам подсказывает, что в этом году мы стоим перед решительным поворотом нашей истории… Тогда он еще не подозревал, что Германия уже вплотную подошла к этому повороту. В 1942 г. произошло: …окружение 6-й армии в Сталинграде, гибель Африканского корпуса, успешные наземные операции противника в Северной Африке, а также первые ковровые бомбандировки [союзной англо-американской авиации. – Авт.] на германские города. Шпеер так же заявил: с точки зрения военной экономики Германия также оказалась на переломе: вплоть до осени 1941 г. она была приспособлена к быстротечным войнам с продолжительными перерывами между ними. Теперь же шла непрерывная война [выделено, - Авт.].

 

Военное производство в Германии в период 1942-1944 гг.

В военной промышленности Германии в период 1942-1944 гг., в результате реформ Шпеера, произошли поразительные успехи в росте производства вооружений. Это позволило Германии продолжать войну еще более трех лет. Показательно, что такой рост произошел не на современных предприятиях, где уже перед войной провели модернизацию, например, в автомобильной промышленности, где вряд ли он был возможен.

На рис. 2 показан «Индекс военного производства Германии»[2] по месяцам в период с января 1942 г. по март 1945 г., по отношению к январю – февралю 1942 г. (100%). Источник: «Промышленность Германии в период войны 1939–1945 гг.» (пер. с нем. под ред. Г.С. Согомоняна. — М.: Иностранная литература, 1956), стр.94, табл. 41 и стр. 162, табл. 71.

Рис. 2. «Индекс военного производства Германии» [3] по месяцам в период с января 1942 г. по март 1945 г., по отношению к январю – февралю 1942 г. (100%).

Из рис. 2 видно, что уже через полгода после назначения Шпеера (с февраля по июль 1942 г.) выпуск всех видов военной продукции увеличился почти на 60%., при этом объем производства вооружений вырос на 27%, танков — на 25%, а боеприпасов почти в два раза — на 97%.[4]

Самым успешным годом для военной экономики Германии стал 1944 г., когда индекс военного производства увеличился почти в 2,8 раз, по отношению к январю-февралю 1942 г.

За два с половиной года, несмотря нарастающую интенсивность бомбардировок союзной англо-американской авиации (особенно в период: конец 1943 - 1944 гг.) военное производство в Германии достигло рекордного уровня: от среднегодового индекса 98% за 1941 г. до 322% в июле 1944 г. При этом численность рабочих возросла на 28%. Удалось наполовину сократить расход живого труда на единицу продукции. Таким образом, только за счет эффективной организации военного производства было достигнуто: «удвоение продукции на том же оборудовании и при неизменных трудовых затратах». Именно о такой возможности писал еще в 1917 г. Вальтер Ратенау (1867-1922), выдающийся организатор германской военной экономики в Первую мировую войну, кстати, еврей по национальности.

Следует отметить, что для того чтобы обеспечить такой рост военной продукции необходимо было создать эффективную систему кооперации между головными предприятиями, выпускающими готовую продукцию и предприятиями-субпоставщиками.  Еще в довоенное время стоимость продукции предприятий-субпоставщиков различных отраслей промышленности Германии составляла  почти 1/3 от стоимости готовой военной продукции. 

Отрасли промышленности, работавшие и  на военную, и на гражданскую продукцию, включали предприятия различных хозяйственных групп. К ним относились: машиностроение, электротехника, точная механика и оптика, облагораживание материалов, литейное производство, черная металлургия и производство жести, часть промышленности металлообработки, керамической и деревообрабатывающей промышленности, химической и целого ряда других отраслей. В середине 1944 г. в этих отраслях насчитывалось около 50 тыс. предприятий с 4 млн. рабочих. Уже эти цифры — прежде всего большое число предприятий — говорят о тех трудностях, которые надо было преодолеть при создании такой кооперации.

Вся сложность проблемы субпоставок для военной промышленности Германии впервые обнаружилась в начале 1942 г., когда начался рост производства готовой продукции – танков, самолетов, оружия и т.д. Перед головными предприятиями ставились все большие производственные задачи. Вполне естественно, что эти предприятия стали все больше внимание уделять сборке готовой продукции, пытаясь переложить всю предшествующую сборке работу на другие заводы. Подобные стремления быстро натолкнулись на ограниченность производственных мощностей предприятий-субпоставщиков. Если, например, Комитет по танковой промышленности требовал больше моторов, цепей, танковых башен, оптических приборов и танковых пушек, то эти требования еще можно было удовлетворить. Но поскольку многие комитеты посылали завышенные заявки (так как от них также требовали увеличения выпуска продукции), у субпоставщиков стало не хватать мощностей для их выполнения. Тем не менее, с 1942 г. до середины 1944 г. отрасли промышленности, занимавшиеся субпоставками для военной промышленности, значительно увеличили производство. Это факт, но в связи с недостатком статистических данных он может быть подтвержден лишь косвенно ростом производства готовых изделий. Можно привести следующий характерный пример. Производство изделий на предприятиях точной механики и оптики (материалов, представлявших, собой почти исключительно субпоставки для других предприятий)  в указанный период возросло почти в 4 раза.

Управления военных поставок Министерства военного производства и военной промышленности должно было обеспечивать технический и производственный контроль предприятий-субпоставщиков, объединенных в различные кольца («ринги»). Однако планирование и контроль производства на этих предприятиях был недостаточно эффективным. Отсутствовал аналог военной приемки, который повсеместно использовался на советских предприятиях. Даже в 1944 г. в Германии никто не знал, сколько рабочих часов расходовалось для производства одного танка «Тигр». И это в тот период, когда проблема нехватки рабочей силы постоянно усиливалась!

Или другой пример, даже весной 1944 г., когда ВПК Германии, после всех реформ и эффективного управления Шпеера, приближался к максимальному объему производства вооружения, месячный объем выпуска боеприпасов был все еще меньше, чем производили вместе взятые тогдашняя Германия и Австрия с Чехословакией в Первую мировую войну. При этом численность персонала в Главном управлении по боеприпасам была в десять раз больше, чем во времена Первой мировой войны. Это показывает, какие еще значительные внутренние резервы военной промышленности Германии были не использованы для производства вооружения и боеприпасов.

После июля 1944 г. индекс военного производства  Германии начал сокращаться из-за непрерывных бомбардировок союзной англо-американской авиации. Но даже в декабре 1944 г. (263%) он был заметно выше, чем в феврале 1944 г. (231%). Это показывает, какая была удивительная живучесть военного производства Германии, созданного под управлением Шпеера. И только с января 1945 г. началось резкое сокращение производства военной продукции и в апреле 1945 г. наступил крах военной экономики страны.

На рис. 3 показаны индексы военного производства в Германии и Советском Союзе, отнесенные к уровню 1940 г. по годам в период 1933-1945гг. (для Германии I кв. 1945 г.).

Рис. 3. Индексы военного производства в  Германии и Советском Союзе, отнесенные к уровню 1940 г. по годам в период 1933-1945гг. (для Германии I кв. 1945 г.).

График построен по данным: сборника Промышленность Германии в период войны 1939–1945 гг. // Die Deutsche Industrie im Kriege 1939–1945 гг. / Под ред. Г. С. Согомоняна. — М.: Иностранная литература, 1956 г. стр. 33; стр.94 табл. 41, стр. 117, стр.162 табл. 71; книги Симонова Н.С. Военно-промышленный комплекс СССР в 1920–1950-е годы: темпы экономического роста, структура, организация производства и управление. – М.: РОССПЭН, 1996. и  так же Народное хозяйство СССР во время войны 1941-1945гг. – М.: Информационно-издательский центр, 1990.

Из рис. 3 видно, что в Германии в 1941 г. была действительна стагнация военного производства. И только в  1942 г. по сравнению с 1940-1941 гг., выпуск всех видов военной продукции увеличился в 1,42 раза, в 1943 г. соответственно в 2,22 раза и в 1944 г. в 2,77 раза. Тем не менее, из-за стагнации 1941 г.  индекс военного производства в Германии в период в 1942-1944 гг. постоянно отставал от  индекса военного производства в Советском Союзе.

На рис. 4 показаны ежегодные темпы роста военного производства Германии и для сравнения Советского Союза в период 1934-1945 гг.

6

Рис. 4. Ежегодные темпы роста военного производства Германии и для сравнения Советского Союза в период 1934-1945 гг.

Из рис. 4 видно, что в военный период 1941-1944 гг. самый высокий темп роста военного производства в Германии равнялся 56 % в 1943 г., а самый низкий 1% в 1941 г. В Советском Союзе наоборот самый высокий темп равнялся 52% в 1941 г., а самый низкий 16% в 1944 г. При этом, в этот период в Германии и в Советском Союзе среднегодовые темпы роста военного производства были близки и равнялись соответственно 31% и 34%.

Вместе с расширением производства вооружения под руководством Шпеера интенсивно увеличивалась добыча угля, выплавка чугуна и стали, а также производство других видов промышленной продукции. Для централизованного управления угольной промышленностью

им было создано специальное Имперское объединение по добычи угля, а для металлургической промышленностью — Имперское объединение по производству чугуна и стали. Оба этих объединения возглавили наиболее опытные руководители соответствующих производств.

По сути дела, они являлись определенными аналогами наркоматов (министерств) угольной промышленности и черной металлургии в Советском Союзе, которые были образованы задолго до начала Великой Отечественной войны. Но в отличие от советских наркоматов, предприятия, входящие в эти имперские объединения, были частными, а не государственными. Это значит, что прямое административное управление ими через директоров предприятий, которые назначались собственниками этих предприятий, а не государством, было невозможным.

Производством и распределением остальных основных сырьевых ресурсов и материалов, а также регулированием производства гражданской продукции, занимались ранее созданные хозяйственные группы. При Шпеере их полномочия были также расширены, и они вполне успешно справлялись со своими задачами.

Английская газета «Обсервер» от 9 апреля 1944 г. так описывала его де­ятельность на посту рейхсминистра вооружений и военной промышленности: «Шпеер в каком-то смысле более важен для Германии, чем Гитлер, Гиммлер, Геббельс или генералы. Образ­но выражаясь, все они превратились всего лишь в подручных этого человека, без которого в действительности страна не смогла бы вести войну и который вы­жимает из ее военной промышленности максимум возможного. Шпеер олице­творяет осуществленную “революцию управляющих”»38([5])  т.е. новые подходы к управлению производственными коллективами.

Шпеер с самого начала рассматривал созданную им, по сути, государственную систему управления ВПК Германии, как временное явление, обусловленное исключительно условиями военного времени. Она явно противоречила рыночной капиталистической системе хозяйствования. Поэтому он обещал обеспокоенным руководителям (собственникам) промышленных предприятий: «как только закончиться война, будет восстановлена прежняя [рыночная, конкурентная.-Авт.] система хозяйствования. Невозможно представить себе, чтобы в мирных условиях собственники предприятий отказались бы от своих наиболее работоспособных кадров или передавали бы свои технологические новинки конкурирующим фирмам» [и в результате теряли бы прибыль и свои деньги – Авт.].

Таким образом, Шпееру удалось создать чрезвычайно эффективную, государственную централизованную систему управления ВПК Германии,  да и отчасти  всей экономикой страны, в рыночной капиталистической системе хозяйствования.

Подъем военного производства в Германии позволил, заткнуть бреши после поражения под Сталинградом, а также приостановить наступление Красной Армии зимой 1943 г. Более того, появление новой военной техники побудило Гитлера, несмотря на огромные зимние потери, начать подготовку к летнему наступлению на советско-германском фронте, с целью спрямить линию фронта в районе Курска. Этой операции было присвоено кодовое название «Цитадель». Она несколько раз откладывалась, поскольку Гитлер рассчитывал повысить эффективность новых танков «тигр» и «пантера». А после поражения вермахта на Курской дуге летом 1943 г., оказывать ожесточенное сопротивление Красной Армии и союзным англо-американским войскам, в других сражениях на советско-германском фронте (август 1943 г. - май 1945 г.) и на западном (июнь 1944 г. - май 1945 г.).

Сам Шпеер характеризовал итоги своей работы, проделанной с начала 1942 г. до середины 1944 г., примерно следующим образом[6]:

1.               Собственно военное производство при гибкой политике усиления управления и  перераспределение ресурсов с одного решающего участка на другой было доведено до высшего уровня и в течение 2,5 лет возросло в 3,2 раза. Еще больший рост был получен: в производстве танков в 5 раз; артиллерийско-стрелкового вооружения в 3 раза и истребительной авиации в 5,5 раз. Значительные успехи были достигнуты в области рационализации производства. С декабря 1941 г. по июнь 1944 г. число занятых в военной промышленности возросло на 28%, а месячное производство важнейших видов вооружения, боеприпасов и боевой техники выросло на 230% (в постоянных ценах). Была получена существенная экономия в затратах сырья и материалов. Например, в 1943-1944 гг. на производство вооружения выделялось на 50% больше стали, чем в 1939-1940 гг., а военной продукции было произведено почти в 2,5 раза больше. Произошла «индустриализация» военного производства.

2.               Мощность ВПК Германии, была увеличена до такого уровня, что в целом она соответствовала необходимому росту производства вооружений. При этом почти во всех подотраслях ВПК были созданы значительные запасы сырья и материалов.

3.               Мощности всех отраслей промышленности по производству основных видов сырья и материалов (включая искусственный каучук, текстильное сырье и моторное топливо), постоянно расширялись и к середине 1944 г. вышли на такие уровни, которые позволяли, достаточно долго продолжать войну вне зависимости от ввоза сырья из-за границы.

4.               Объем производства предметов потребления (так называемая «промышленность общего назначения») более или менее могла удовлетворить насущные нужды Вооруженных сил и военной промышленности, государственные нужды, а также самые необходимые потребности населения.

5.               Оснащенность Вооруженных сил Германии важнейшими видами вооружения, боевой техники и военных материалов с начала 1942 г. до середины  1944 г., также значительно возросло. При этом наличие в Вооруженных силах Германии важнейших видов вооружения возросло более чем на 50% (в постоянных ценах), при более значительном росте количества отдельных видов вооружения, например, танков.

Последний период войны, III-IV кварталы 1944 г. – I квартал 1945 г., характеризовался гигантской и вместе с тем трагической попыткой, наверстать упущения первых лет войны. Все это проходило в лихорадочной спешке и в условиях постоянной ухудшающейся обстановки на фронтах. Руководители германской экономики осознавали, что аппарат управления не в состоянии справиться с нарастающим хаосом управления. Но у них уже не было ни полномочий, ни сил, ни времени, для проведения радикальной реформы управления экономикой страны. Определенного успеха удалось добиться за счет работы центрального планового управления министерства вооружений в военной промышленности. Деятельность этого управления была направлена на то, чтобы получить хотя бы общее состояние экономики, определить узкие места и дать правильные указания для их устранения или, если это оказывалось невозможным, сделать выводы из создавшегося положения.

 

Внутренние и внешние причины, помешавшие дополнительному росту производства вооружения в Германии 1942-1945 гг. и, соответственно, ставшие предпосылками к ее поражению во Второй мировой войне.

Шпеер много раз обсуждал с Гитлером различные программы вооружения вермахта. Позиция Гитлера была такова: чем больше Шпеер просил, тем больше получал. К изумлению Шпеера, программы, которые эксперты из военной промышленности считали невыполнимыми, в результате перевыполнялись. Авторитет Гитлера высвобождал резервы, которые прежде не принимались в расчет. Однако, начиная с 1944 года, предложения Гитлера стали абсолютно нереалистичными, и все усилия по претворению их в жизнь были обречены на провал. Естественно, они ограничивали рост военного производства в Германии. Дополнительно ситуацию усугубил неудавшийся генеральский заговор 20 июля 1944 г. и последующее за ним усиление негативного влияния верхушки нацистской партии на военное производство. Все это явилось внутренними причинами, ограничившими рост производства вооружения Германии.

Во второй половине 1944 г. началось снижение военного производства в Германии, связанное с военными событиями: высадка англо-американских войск в Нормандии (Франция) 6 июня 1944 г. и Белорусская стратегическая наступательная операция Красной Армии 23 июня – 29 августа 1944 г. (операция «Багратион») и соответствующим освобождением в  1944 г. Однако, прежде всего на снижение военного производство в Германии сказался трёхкратный рост интенсивности бомбардировок и, соответственно, веса бомб, сброшенных англо-американской авиации во II половине 1944 г. и остававшихся на том же уровне до конца войны, по сравнению с I кварталом. Все это явилось внешними причинами.

 

 Внутренние причины

1. Государственное управление Германии не соответствовало требованиям военного времени

В Германии во время войны исполнительная власть состояла из  центрального (имперского) правительства  во главе с Гитлером, в состав которого входили  имперские министры и партийные (нацистские) руководители регионов  ­- гауляйтероы. Они как партийные функционеры подчинялись Борману, а как рейхскомиссары по обороне — министру внутренних дел, сначала Фрику (1877-1946 гг., один из высших руководителей НСДАП, доктор права, кадровый полицейский, по приговору международного военного трибунала в г. Нюрнберг повешен 16 октября 1946 г.), а потом Гиммлеру. Кроме того, в январе 1943 г. был организован так называемый «Комитет трех», по сути, президиум центрального правительства, предназначенный облегчить Гитлеру ведение государственных дел. В его состав входили начальник рейхсканцелярии Ламмерс (см.раздел 2.2.1), Борман и Кейтель. Все распоряжения и приказы, требующие подписи Гитлера, проходили через этот Комитет.  Кроме того, несколько месяцев спустя, 12 апреля 1943 года, Борман заполучил подпись Гитлера на, казалось бы, маловажном документе, и по которому стал «секретарем фюрера». Если до этого момента его полномочия, строго говоря, сводились к партийной деятельности, то новая должность давала ему доступ в любую сферу.

В «Комитете трех» Кейтель должен был курировать все приказы, относившиеся к вооруженным силам, но главнокомандующие ВВС (Геринг) и ВМФ (Дёниц)  наотрез отказались признать его власть и часто выходили на Гитлера самостоятельно. Изменения в полномочиях министерств, конституционные акты и административные вопросы должен был проводить  Ламмерс, но он не имел прямого доступа к Гитлеру. Поэтому  решение всех этих вопросов постепенно перешло к Борману, который так же курировал внутреннюю политику. Однако, ему явно не хватало ума и знаний, так как более восьми последних лет он был всего лишь тенью Гитлера. Все это время он боялся отправиться в длительную командировку или даже в отпуск, опасаясь потерять свое влияние. Из опыта работы с Гессом (1894-1987 гг., заместитель фюрера, рейхсминистр без портфеля, осужден международным военным трибуналом г. Нюрнберг, 17 августа 1987 г. покончил жизнь самоубийством), Борман знал, какую опасность представляют амбициозные заместители. У Гитлера была привычка начинать сотрудничать со вторыми людьми в любой организации, как только ему их представляли. Эта согласовывалась с его склонностью «разделять и властвовать». К тому же ему нравилось видеть новые лица, пробовать новых людей в деле. Чтобы избежать появления соперника в собственном хозяйстве, многие министры старались не назначать умных и энергичных заместителей.

После сталинградской катастрофы в Ставке Гитлера наступило лишь временное оцепенение,  сменившееся лихорадочной штабной работой и бесконечными обсуждениями самых незначительных деталей. Гитлер начал строить планы новых побед на 1943 год. Правящая верхушка Германии, уже разрываемая противоречиями, завистью и ревностью, не объединилась перед надвигавшейся опасностью. Наоборот, в созданных Гитлером нескольких центров власти, усилились интриги,  и все игроки повысили ставки. Внешне же тогда мало что изменилось. Условия, в которых жило высшее руководство Германии, вынуждали их скрывать свои истинные чувства и лицемерить. Соперники редко говорили друг с другом откровенно, ибо опасались, что их слова в искаженном виде передадут Гитлеру. Все плели интриги, все принимали в расчет непостоянство Гитлера, часто меняющего свои решения, и в своих тайных играх то выигрывали, то проигрывали.

Следует отметить одну особенность Гитлера, как руководителя правительства. Когда дело касалось особенно важных сообщений в зарубежной прессе, он мгновенно и обычно весьма агрессивно формулировал официальную позицию Германии и затем диктовал ее слово в слово руководителю имперской палаты печати доктору Дитриху или заместителю Дитриха Лоренцу. Гитлер дерзко вторгался во все сферы деятельности правительства, не консультировался с соответствующими министрами, например с Геббельсом или Риббентропом, и заранее не ставил их в известность.

В реальности только Борман представлял опасность для элиты рейха. Он один, с согласия Гитлера, составлял график его встреч, то есть решал, кого фюрер может или, что более важно, не может принять из штатских членов правительства или руководителей нацисткой партии. Отныне почти никто из министров, рейхсляйтеров или гауляйтеров не мог попасть к Гитлеру, не подав заранее свои проекты Борману для представления их фюреру. Борман был очень расторопным. Обычно уже через несколько дней чиновник получал ответ в письменном виде. Раньше приходилось ждать месяцами. Шпеер остался единственным исключением из этого правила. Поскольку его сфера деятельности была по сути своей военной, он встречался с Гитлером, когда возникала необходимость, и время ему назначали адъютанты Гитлера.

При поддержке Бормана полномочия гауляйтеров расширялись за счет ослабления центральной (имперской) власти. Гауляйтеров можно было разделить на две категории. Первые заняли свои посты до 1933 года и оказались совершенно не способными управлять административным аппаратом. Вторые — новый тип гауляйтеров бормановской школы, сформировавшийся за прошедшие годы. Это молодые управленцы, как правило с высшем юридическим образованием, искренне старавшиеся усилить влияние партии на государственные структуры.

В конце июля 1944 г., сразу после генеральского заговора 20 июля 1944 г., было проведено собрание гауляйтеров в Позене, на котором было заявлено об необходимости их контроля за   деятельностью промышленных предприятий. Гауляйтеры распределили и подчинили себе все государственные предприятия, ранее подчинявшиеся Вооруженным силам. Возникла «система двойного подчинения». Это явно нарушало систему управления военной промышленностью, особенно уязвимую в условиях постоянных бомбардировок союзной англо-американской авиации. В результате, через три недели произошел жуткий хаос в производстве вооружений.

В эти же дни в ресторане «Платтерхофа» проходило совещание руководителей предприятий военной промышленности (около сотни участников). На нем многие участники высказывали недовольство о все большем вмешательстве партийных функционеров в работу предприятий.

20 сентября 1944 г., Шпеер написал Гитлеру пространное письмо, в котором подробно рассказал о враждебном отношении к нему партийных лидеров и их попытках отстранить его от руководства, о необоснованных обвинениях и о применяемой ими политике устрашения. События 20 июля, утверждал Шпеер, «усилили и без того существовавшее недоверие ко многим руководителям промышленности, сотрудничающим  со мной». Партийные лидеры уверены в том, что мои ближайшие помощники — «враждебные партии реакционеры, придерживающиеся однобоких взглядов на экономику» [выделено – Авт.]. Геббельс и Борман открыто заявляют, что мое министерство и вся моя структура, основанная на принципе личной ответственности в промышленности, — «сборище промышленных магнатов с реакционными и даже антинацистскими взглядами» [выделено – Авт.].

Шпеер отмечает: «Я не смогу успешно работать, если мне и моим сотрудникам не дадут свободу действий и будут и впредь оценивать нашу деятельность по партийным [выделено – Авт.] критериям. Шпеер соглашался допустить вмешательство партии в сферу производства вооружения только на двух условиях. Первое: гауляйтеры и экономические советники Бормана в регионах в вопросах вооружений должны быть ему подчинены напрямую, поскольку «необходима четкая и прозрачная система управления промышленностью».  Второе: Гитлер должен подтвердить, что по-прежнему одобряет его принципы руководства промышленностью, а именно необходимость сохранения принципа личной ответственности, основанного на доверии к руководителям предприятий, и решительно его придерживаться.  В заключение  Шпеер доказывал: «что нет смысла менять систему, оправдавшую себя на практике, но в любом случае мы должны принять решение, которое ясно укажет, в каком направлении будет далее развиваться руководство экономикой». Однако, несмотря на определенную поддержку Гитлера, Шпееру так и не удалось преодолеть сопротивление гауляйтеров.

Уход в мир иллюзий — весьма заразная болезнь, была свойственна не только руководителям Германии, но сегодня - многим деятелям в современном мире. Однако в нормальном демократическом (гражданском) обществе, люди, предающиеся иллюзиям, подвергаются насмешкам и критике окружающих и достаточно быстро понимают свою несостоятельность. В Третьем рейхе, особенно в его высших кругах, некому было делать критические замечания, указывать на недостатки.  Шпеер отмечает колоссальный контраст между реальностью, в которой находилось Германия и тепличной атмосферой коррумпированного, насквозь фальшивого мирка, в котором жило высшее руководство страны.

Примером такой коррумпированности могут служить  практически неограниченные расходы Геринга и его роскошная резиденция в Каринхалле. 12 января 1944 г. на праздновании дня рождения Геринга в Каринхалле,  Шпеер с Мильхом заинтересовались - откуда берутся такие огромные  деньги на всю эту роскошь. Мильх поведал, что недавно старый друг Геринга Лёрцер, известный летчик-истребитель Первой мировой войны, прислал Герингу железнодорожный вагон, набитый товарами с итальянского черного рынка. Не был забыт даже прейскурант, видимо, для того, чтобы не сбить цены черного рынка по всей Германии, и была подсчитана весьма приличная доля прибыли его (Мильха) за реализацию этого груза. Однако Мильх не стал продавать товары, а приказал распределить их среди служащих своего министерства. Вскоре после того случая суперинтендент имперского министерства авиации Плагеман, которому приходилось выполнять эти поручения, был выведен из-под начала Мильха и напрямую подчинен Герингу. Впоследствии Мильх слышал, что груз из многих других вагонов распродавался, а прибыль шла в карман Геринга.

Шпеер  по личному опыту был знаком с традицией празднований дней рождения Геринга. С тех самых пор, как его ввели в Прусский Государственный совет и назначили ежегодное жалованье в шесть тысяч марок. Каждый год, перед самым днем рождения Геринга, он получал письменное извещение о том, что солидная часть его жалованья будет удержана на общий подарок Герингу от Госсовета. Разумеется, его согласия даже не спрашивали. Когда Шпеер упомянул об этом Мильху, тот рассказал, что в министерстве авиации поступали примерно так же. К каждому дню рождения Геринга на его счет из общего фонда переводилась крупная сумма, а рейхсмаршал сам решал, какую картину приобрести на эти деньги.

Шпеер отмечает, что все эти источники покрывали лишь малую часть колоссальных расходов Геринга.  Он точно не знал, кто из промышленных магнатов субсидирует Геринга, однако не раз убеждался в том, что подобные источники существуют, на основании звонков самого Геринга, который  жаловался, что кто-то из подчиненных Шпеера неподобающим образом обошелся с кем-то из его покровителей.

Здесь любопытно отметить такой случай, когда Шпеер в 1943 г. попытался привлечь Геринга в союзники в борьбе с Борманом, он не знал, что с самого начала эта попытка была обречена на провал по финансовым соображения. Как выяснилось позже на Нюрнбергском процессе, Борман тогда сделал Герингу подарок стоимостью шесть миллионов марок из Фонда Адольфа Гитлера или в 1000 раз больше годового жалования Шпеера, как члена Прусского Госсовета.

 

2. Несоответствие Гитлера должности Верховного Главнокомандующего Вооруженными силами Германии (вермахта) во время войны

Гитлер не соответствовал должности Верховного Главнокомандующего Вооруженными силами Германии (вермахта) во время войны из-за своего дилетантизма, некомпетентности, неуравновешенности, необъятным самомнением и «обожествлении» себя, отсюда необучаемость, неспособность руководить командной работой подчиненных, имеющих собственное мнение, и, соответственно, выработки оптимального решения, а так же  полным отсутствием критической оценки себя и своей деятельности.

Дилетантизм был одной из характерных черт Гитлера. Он никогда не учился какой-либо профессии и, в сущности, всегда был аутсайдером. Как и все самоучки, он слабо себе представлял, что такое настоящие профессиональные знания. Он не был способен к системному охвату проблем, присущих всякому крупному руководителю. Однако с какой-то ненасытностью взваливал на себя все новые и новые функции. Не обремененный традиционными представлениями, его быстрый, подвижной ум иногда выдавал смелые неортодоксальные решения, которые не пришли бы в голову специалисту. Стратегические успехи первых военных лет можно напрямую связать с его неисправимой неграмотностью в правилах игры и его по-дилетантски не омраченной решительностью. Противники Гитлера исходили из определенных правил и не понимали, природы самомнения Гитлера-самоучки, поэтому и возникали ошеломляющие эффекты, которые в сочетании с военным превосходством закладывали предпосылки его успехов. Когда же посыпались неудачи, он, как и большинство непрофессионалов, потерпел крах. Вот тут-то незнание им правил игры и обнаружило себя как своеобразная несостоятельность, а его изъян уже перестал быть преимуществом. Чем более тяжкими становились неудачи, тем сильнее и безогляднее выступал на передний план его неисправимый дилетантизм. Склонность к неожиданным и ошеломляющим решениям была долгое время его силой, теперь же она приближала его гибель и соответственно гибель гитлеровской Германии.

Окружение Гитлера также отчасти, а, возможно, во многом, виновато в том, что он (Гитлер) чем дальше, тем больше уверовал в свои сверхчеловеческие способности. Уже генерал-фельдмаршал  Бломберг (1878-1946 гг.), первый и последний военный министр Гитлера (1935 – 1938 гг.), охотно восхвалял необычайный стратегический гений Гитлера. В атмосфере непрестанных гимнов и громовых аплодисментов даже куда более скромная и уравновешенная личность чём Гитлер могла бы утратить все масштабы и критерии самооценки.

Однако феноменальную уверенность Гитлера в победе в период непрерывных поражений невозможно объяснить одной только силой воли. В тюрьме Шпандау Функ (см. раздел 2.2.1) доверительно сообщил Шпееру, как ему удавалось успешно обманывать врачей: просто он сам искренне верил собственной лжи. Функ также добавил, что именно на этом принципе строилась геббельсовская пропаганда. Подобным же образом Шпеер объясняет поведение Гитлера в его непреклонной верой в победу. В некотором смысле он боготворил себя. Он словно смотрелся в волшебное зеркало, в котором видел не только себя, но и провидение, подтверждающее его предназначение. Он верил в «счастливый случай» и умело пользовался методом самовнушения. Чем более угрожающей становилась ситуация, тем упрямее он верил в свою счастливую судьбу. Разумеется, он трезво оценивал военное положение, но подгонял реальные факты под свою веру и даже в поражении умудрялся разглядеть залог грядущей победы, предопределенной ему судьбой. Иногда он вроде бы сознавал безнадежность ситуации, но непоколебимо верил, что в последний момент фортуна изменит ход событий в его пользу. Если и говорить о каком-то безумии Гитлера, то это была его непоколебимая вера в свою счастливую звезду. По природе своей он был человеком религиозным, но его богом был он сам.

По мере ухудшения положения на фронтах, ближайшие помощники Гитлера замечали, что он становился все более замкнутым и неприступным. Все решения он принимал единолично. В то же время Гитлер явно терял гибкость ума и практически не предлагал новых идей, как будто двигался по заранее намеченному курсу и не находил сил изменить его.

Военные из окружения Гитлера с юности привыкли к каждодневному труду и не понимали, что он переутомляется. И Борман, казалось, не сознавал, что требует от Гитлера слишком многого. К тому же Гитлер пренебрегал тем, что непременно должен сделать руководитель любого ранга — назначить квалифицированных заместителей на важных направлениях работы. Гитлер не располагал ни компетентным исполнителями по энергичному руководству Вооруженными силами, ни толковым командующим сухопутными войсками. Он забыл о правиле, которого строго придерживался прежде: чем выше положение человека, тем больше у него должно быть свободного времени.

Верный своей натуре, Гитлер охотнее принимал советы от тех, кто еще оптимистичнее и еще иллюзорнее, чем он сам, оценивали обстановку. Всегда, когда Гитлер принимал решения, которые большинством офицеров, хотя и молча, но не разделялись, Кейтель (1882-1946 гг., генерал-фельдмаршал, начальник штаба Верховного командования вермахта, по приговору международного военного трибунала в г. Нюрнберг повешен 16 октября 1946 г.) был именно тем, кто изо всех сил и убежденно старался поддержать его. Постоянно находясь в непосредственной близости к Гитлеру, он всецело подпал под его влияние. С течением лет он из заслуженного генерала-артиллериста превратился в льстивого, неискреннего, растерявшего интуицию слугу. В сущности, Кейтель стал жертвой своей бесхарактерности. Бесперспективность любой дискуссии с Гитлером привела к тому, что он вообще отказался от всякого своего мнения. Однако если бы он попробовал упорно сопротивляться, то был бы заменен другим Кейтелем.

Военная свита Гитлера явно его утомляла. В прозаичной атмосфере Ставки даже намек на идолопоклонство произвел бы дурное впечатление. Офицеры держались подчеркнуто сдержанно, и, если даже эта сдержанность противоречила их природе, военное воспитание все равно делало свое дело. По этой причине лизоблюдство Кейтеля и Геринга казалось еще назойливее, тем более что их лесть звучала неискренне. Сам Гитлер не поощрял подобострастие, и в атмосфере Ставки доминировала объективность оценок.

Когда в 1943—1944 гг. шеф-адъютант Гитлера и начальник управления кадров сухопутных войск Шмидт при поддержке многих генералов попытался добиться замены Кейтеля энергичным генерал-фельдмаршалом Кессельрингом (1885-1960 гг. генерал-фельдмаршал люфтваффе, умер от сердечного приступа в возрасте 74 лет), Гитлер заявил, что он не может отказаться от Кейтеля, потому что тот «верен, как пес». Наверное, Кейтель наиболее полно воплощал собой тот тип, в котором Гитлер нуждался среди ближайшего окружения.

Не встречая никакого сопротивления со стороны военного командования, Гитлер продолжал принимать все решения единолично, полностью пренебрегая анализом военной ситуации и материально-технического обеспечения войск. Он не опирался на аналитические отделы в Генеральном штабе и в Главном штабе сухопутных сил или других родов войск, которые могли бы проанализировать все аспекты наступательных операций, оценить их эффективность, предусмотреть вероятные контрмеры противника. Штабные офицеры обладали более чем достаточными знаниями для ведения современной войны — требовалось только ставить перед ними реальные цели. Правда, Гитлер воспринимал информацию о ситуации на отдельных участках фронта, но предполагалось, что обрывочные сведения могли соединиться в единое целое только лишь в его голове. Так что фельдмаршалы и ближайшие помощники Гитлера выполняли лишь функции советников, ибо решения он обычно принимал заранее и изменениям подлежали лишь несущественные детали. К тому же он не пожелал извлечь уроки из поражений на советско-германском фронте 1942–1943 гг. и повторял одни и те же ошибки.

Шпеер пишет: «В Ставке, где весь персонал изнемогал под тяжелейшим бременем ответственности, пожалуй, даже радовались приказам свыше. Это освобождало от принятия самостоятельных решений и служило оправданием при неудачах. Очень редко кто-нибудь из штабистов добивался перевода на фронт, мотивируя это тем, что больше не может поступать против своей совести. По сей день для меня остается [выделено – Авт.] загадкой, почему, несмотря на критическую оценку положения, ни один из нас не осмелился [выделено – Авт.] убедительно изложить свое мнение — ведь мы почти не чувствовали своих оков. Но в замкнутой атмосфере Ставки мы оставались [выделено – Авт.] равнодушными к последствиям решений Гитлера на фронте, где сражались и погибали немецкие солдаты. Снова и снова наши армии попадали [выделено – Авт.] в окружение только из-за того, что Гитлер накладывал вето [выделено – Авт.] на приказ Генерального штаба об отступлении. Кстати, Гитлер не обронил ни единого слова о  катастрофе под Сталинградом, за которую несли ответственность только [выделено – Авт.]  он и Геринг, но приказал сформировать новую 6-ю армию, которой надлежало возродить славу погибшей. Полтора года спустя, в середине августа 1944 г., и она была окружена Красной Армией и уничтожена».

Гитлер, как Верховный Главнокомандующий Вооруженных сил Германии сделал много фатальных ошибок:

- приостановил успешное наступление вермахта на Москву после взятия Смоленска 16 июля 1941 г. Две трети расстояния от западной границы до Ленинграда и Москвы были пройдены. Оказавшись в Смоленске, Гитлер отдает приказ повернуть подвижные соединения Группы армий "Центр" на север (к Ленинграду, Тихвину) и на юг (к Киеву) вместо того, чтобы направить главный удар на Москву. В результате операция "Тайфун" (битва за Москву) начинается только 30 сентября, на размытых осенними дождями дорогах. Два с половиной месяца были бездарно потеряны. Если бы была сдана Москва, символ власти и величия Советского Союза, да еще и через месяц после начала боевых действий – это  произвело бы ошеломляющее впечатление и на Красную Армию, и советский народ. Сам же Гитлер, в одной из своих Директив обозначает главную задачу: "Захват этого города означает как в политическом, так и в экономическом отношениях решающий успех, не говоря уже о том, что русские лишатся важнейшего железнодорожного узла". В Советском Союзе основные железнодорожные магистрали были стянуты в одну точку, и эта точка Москва.

- запретил отступление 6-й армии Паулюса из Сталинграда поздней осенью 1942 г., что привело к ее окружению и полного уничтожения и т.д.

Примером еще одной фатальной ошибки является строительство Атлантического вала, комплекса защитных сооружений на атлантическом побережье оккупированных Германией стран, который должен был препятствовать успешной  высадке десанта союзных англо-американских войск. Еще в августе 1942 года Гитлер уверял командование ВМФ, что англо-американским войскам не удастся успешно осуществить вторжение во Францию, если они сразу же не захватят хотя бы один из крупных портов на побережье. Он был уверен, что без налаженного материально-технического снабжения десантники не смогут противостоять контратакам немецких войск. Огромная протяженность побережья Франции, Бельгии и Голландии не позволяла создать оборонительный рубеж, построив достаточно близко расположенных друг к другу дотов. Более того, не хватало солдат хотя бы  частично укомплектовать все эти доты. В результате более-менее крупные порты окружили дотами, а между ними с большими интервалами расположили наблюдательные бункеры. Для защиты солдат от снарядов при артподготовке намеревались возвести около пятнадцати тысяч небольших дотов. Гитлер считал, что во время атаки противника немецкие солдаты должны выйти из укрытий на открытое пространство. По его мнению, защищенность внутри этих укрытий подавляет смелость и личную инициативу солдат, которые так необходимы для боя.

Командующий группой армий «В» в Северной Франции Роммель (1891-1944 гг., генерал-фельдмаршал, подозревался в участии генеральского заговора 20 июля 1944 г., покончил жизнь самоубийством  14 октября 1944 г.) вежливо, но решительно отстаивал свое мнение: «Мы должны отразить атаку врага на месте высадки. Доты вокруг портов для этой цели не годятся. По всему побережью необходимо поставить самые простые, но труднопреодолимые заграждения. Только такие контрмеры принесут результаты. Если мы не разгромим десант сразу же, то никакой Атлантический вал нам не поможет. В Триполи и Тунисе они [англо-американские войска – Авт.] под конец бомбили так интенсивно, что даже наши лучшие войска были деморализованы. Если мы не сможем отразить авиаудар, то все другие меры, даже заграждения, будут неэффективными».

Однако Гитлер был так уверен в своей правоте, что лично спроектировал оборонительный рубеж вплоть до мельчайших деталей, включая различные типы бункеров и дотов. Правда, он представил не чертежи, а эскизы, но выполнены они были очень аккуратно. Не скупясь на самовосхваления, Гитлер часто говорил, что разработанные им укрытия удовлетворяют всем нуждам солдат на передовой. Командующий инженерным корпусом принял план, практически не внеся никаких исправлений.

За два года на строительство Атлантического вала было израсходовано 3,7 миллиарда дойчмарок (около 4 % расходной части бюджета 1941/1942 финансового года) ушло более 13 миллионов кубометров железобетона, а военные заводы недополучили 1,2 миллиона тонн стали. На его строительстве было занято 670 тыс. рабочих[7]. Как отмечено 5 июня 1944 г., еще более 4,5 миллиона кубометров железобетона ушло на ангары для подводных лодок и другие сооружения во Франции. Кроме того военно-строительная организация Тодта построила для Гитлера две ставки, местоположение и размеры которых были определены им лично. Было еще истрачено сотни миллионов марок как на само строительство, так  и на прокладку сотен миль телефонных кабелей. Поскольку Гитлер не раз говорил, что сразу же после вторжения англо-американских войск, он отправится во Францию, чтобы лично руководить боевыми действиями.

Когда же нависла угроза потери Франции, Гитлер оправдывал колоссальные затраты тем, что, по крайней мере, одна из ставок находится на будущей западной границе Германии и, следовательно, войдет в систему оборонительных укреплений.

Все эти усилия и расходы оказались напрасными из-за одной-единственной блестящей технической идеи: в Ароманше и в секторе «Омаха» прямо на берегу из доставленных на десантных кораблях отдельных деталей были собраны разгрузочные наклонные пандусы и другие портовые сооружения, позволившие противнику бесперебойно снабжать армию вторжения оружием, боеприпасами, продовольствием и подкреплениями. Гитлеровская стратегия оказалась несостоятельной; англо-американские войска преодолели оборонительный рубеж на атлантическом побережье Франции всего за две недели. Кстати, после вторжения англо-американских войск в Нормандию Зепп Дитрих (1892-1966 гг. обергруппенфюрер СС (генерал-полковник), скончался от сердечного приступа 21 апреля 1966 года) в ярких красках обрисовал, какой деморализующий эффект оказали ковровые бомбардировки авиации противника на его элитные дивизии. Уцелевшие и даже не раненые солдаты пребывали в полной апатии, их боевой дух был сломлен, и еще долго они не могли прийти в себя.

Можно привести еще один пример ошибочной политики Гитлера, как Верховного Главнокомандующего. Осенью 1944 г. Шпеер часто выезжал на фронт. Многие командиры, просили Шпеера посодействовать перед Гитлером о снабжении их потрепанных в боях дивизий, людьми, оружием и танками, которые пока еще выпускали немецкие заводы. Шпеер и устно, и письменно докладывал Гитлеру об этих просьбах. Однако и Гитлер, и Гиммлер, как новый командующий армией резерва, считали, что войска, обескровленные врагом, потеряли волю к сопротивлению. Поэтому следует формировать новые части, так называемые народные гренадерские дивизии. А разгромленные дивизии, как они говорили, пусть погибают.

В конце сентября 1944 года Шпеер своими глазами увидел результаты этой политики в одном из соединений закалённой в боях танковой дивизии близ Битбурга. Командир, имевший многолетний опыт боевых действий, показал ему поле боя, где несколькими днями ранее произошла трагедия. Недавно сформированная, танковая бригада из-за неопытности командования и неумелого технического обслуживания еще на марше потеряла десять из тридцати двух новеньких «пантер». Оставшиеся двадцать два танка вышли к району развертывания без должной разведки и попали под обстрел американских противотанковых орудий. Пятнадцать танков были расстреляны, как мишени на полигоне. «Подумать только, как помогли бы эти новые танки моим опытным экипажам!» — с горечью сказал капитан. Шпеер передал этот разговор Гитлеру, с сарказмом заметив: «Вот наглядный пример того, что опытные соединения имеют значительные преимущества перед новичками». Однако его рассказ не произвел никакого впечатления на Гитлера. На оперативном совещании он заявил, что убедился на собственном опыте службы в пехоте: войска только тогда берегут оружие, когда знают, что вряд ли получат новое.

 

3                    Фатальные ошибки  Гитлера,  как Верховного Главнокомандующего Вооруженными силами Германии, при выработке требовании и в выборе  важнейших видов вооружений, созданных немецкими инженерами и конструкторами

Технический кругозор Гитлера, как и его общее мировоззрение, художественные вкусы и образ жизни сформировались в эпоху Первой мировой войны. Поэтому и его интересы в военно-технической сфере ограничивались традиционными видами вооружения сухопутных сил и ВМФ. В этой области он непрерывно расширял свои познания и часто предлагал вполне практичные технические новшества. Однако, когда речь заходила о новейших разработках, таких, как, например: реактивные истребители, ракеты, радар или атомная бомба, и даже автоматическое стрелковое оружие, интуиция изменяла ему. Во время редких полетов на новейшем транспортном самолете «Кондор» он тревожился, что не сработает механизм, отвечающий за выпуск шасси, и говорил, что предпочитает старые «Юнкерсы-52» c неубирающимися шасси.

Гитлер обладал феноменальной памятью на цифры, которая была кошмаром его окружения. Однако то, как он простодушно радовался любой возможности блеснуть своими знаниями в сфере вооружений, как прежде в автомобилестроении или архитектуре, то, как он жонглировал специфичными цифрами, свидетельствовало о его дилетантстве. Казалось, Гитлер постоянно стремился доказать, что ни в чем не уступает профессионалам и даже превосходит их. Но настоящий профессионал благоразумно не забивает себе голову теми деталями, которые можно найти в справочнике или перепоручить помощникам, а Гитлер, демонстрируя свою осведомленность, не только самоутверждался, но и искренне восхищался собой.

Шпеер на совещаниях у Гитлера старался выступать как можно меньше — вкратце излагал тему, а затем просил одного из сопровождающих его экспертов высказать свое мнение. Кстати, шпееровские эксперты не тушевались в охранных зонах со шлагбаумами и пропусками, в присутствии многочисленных генералов и адъютантов, которые производили столь сильное впечатление на Гитлера. Многие годы успешной практической деятельности обеспечили им ясное понимание собственной значимости и меры ответственности. Иногда обсуждение перетекало в жаркую дискуссию, ибо специалисты часто забывали, с кем разговаривают. Гитлер воспринимал подобные ситуации с юмором. В кругу профессионалов он, как всегда, вел себя скромно, любезно и уважительно и, более того, отказывался от своей привычки подавлять оппонентов длинными и утомительными речами. Он умел отличить главные вопросы от второстепенных, легко адаптировался в любой ситуации и удивлял всех быстротой, с которой выбирал один из нескольких вариантов и находил убедительные доводы в пользу своего решения. Гитлер легко ориентировался в представляемой ему технической документации. Его вопросы доказывали, что во время краткого вступительного объяснения он ухватывал суть даже сложных проблем. Однако и это на первый взгляд достоинство оборачивалось недостатком: слишком легко ухватывая суть, он не успевал тщательно разобраться в проблеме.


Продолжение следует

 

 
Связанные ссылки
· Больше про Блог Булата Нигматулина
· Новость от Proatom


Самая читаемая статья: Блог Булата Нигматулина:
О двухтомнике Б.И. Нигматулина

Рейтинг статьи
Средняя оценка работы автора: 5
Ответов: 3


Проголосуйте, пожалуйста, за работу автора:

Отлично
Очень хорошо
Хорошо
Нормально
Плохо

опции

 Напечатать текущую страницу Напечатать текущую страницу

"Авторизация" | Создать Акаунт | 4 Комментарии | Поиск в дискуссии
Спасибо за проявленный интерес

Re: Искусство управления во время войны. Продолжение (Всего: 0)
от Гость на 05/02/2025
Для двух идеологически правильных олигофренов- комментаторов, бесполезно объяснять, что технический прогресс при любом строе и любой идеологии определяется квалификацией ученых и инженеров, а не такими ушлепками как они, которые всегда будут лизать зад любому правителю и прославлять его, даже если он из коммуниста развернется на 180 градусов и превратится в антикоммуниста. Эти комментаторы - человеческий мусор, определяющий общую деградацию человечества в последние годы и приход к власти фриков с бредовыми идеями покорения других стран.


[ Ответить на это ]


Re: Искусство управления во время войны. Продолжение (Всего: 0)
от Гость на 05/02/2025
====== покорения других стран==== – правильный комментарий! Проблема в том, что во власть протащили не созидателей, а потребителей, разрушителей. А они окружили себя жополизами пропагандонами.


[
Ответить на это ]


Re: Искусство управления во время войны. Продолжение (Всего: 0)
от Гость на 05/02/2025
Бли-и-н... Немцовы с Ходорковскими только о благе народа пеклись. И ни одного пропагандона... А ты кто?


[
Ответить на это ]


Re: Искусство управления во время войны. Продолжение (Всего: 0)
от Гость на 05/02/2025
@…А ты кто?…@ – Скоро, очень скоро, вас всех путинских пропагандонов будут на березах развешивать. Вести в Гаагу вас нерентабельно, так что на местных березах будете болтаться. 


[
Ответить на это ]






Информационное агентство «ПРоАтом», Санкт-Петербург. Тел.:+7(921)9589004
E-mail: info@proatom.ru, Разрешение на перепечатку.
За содержание публикуемых в журнале информационных и рекламных материалов ответственность несут авторы. Редакция предоставляет возможность высказаться по существу, однако имеет свое представление о проблемах, которое не всегда совпадает с мнением авторов Открытие страницы: 0.06 секунды
Рейтинг@Mail.ru