Вышла в свет книга Б.И.Нигматулина и В.А.Пивоварова «Реакторы с тяжелым жидкометаллическим теплоносителем. История трагедии и фарса». Подробнее 

Н.Н.Григорьев, проф. каф. Технических средств судовождения им. проф. Е.Л.Смирнова; С.В.Латухов, капитан, зав. кафедрой «Безопасность жизнедеятельности»; В.И.Сигида, зав. кафедрой Технических средств судовождения им. проф. Е.Л.Смирнова, Государственный университет морского и речного флота им. адм. С.О.Макарова

Хочется верить, что эпопея внедрения Болонской системы образования в России канула в лету (фото). Но беспокоит другое - что будет предложено взамен? Судя по поступающей информации, систему образования ждет очередная дежурная) реформа. И здесь встает вопрос – а реформаторы кто?

Похоже, что в этом вопросе есть пробуксовка. Вновь на телеэкранах замелькали знакомые лица, те, которые так рьяно бились за продвижение Болонской конвенции. Для них любой ветер – попутный. 

На новые «рельсы» решили переходить осторожно. ЕГЭ остается по-прежнему. Предполагается внедрения множества интерпретаций экзамена. Условия сдачи ЕГЭ разнятся для тех, кто намерен поступить в вуз, а точнее, в вузы и для тех, кто намерен прекратить свое дальнейшее образование. Что если это спонтанное решение? Да и сам экзамен опять-таки строится на запоминании, а не способности мыслить.

Чтобы отсечь тех, кто имеет отменную память, от тех, кто еще способен мыслить, ректор МГУ В.А.Садовничий и еще несколько вузов добились введения дополнительного экзамена по старой советской системе. Ректор, чтобы отстоять свое право на дополнительный экзамен, дает, конечно же, лукавое объяснение: «Мы хотим видеть каждого нашего будущего студента в лицо». А вот большинству других вузов в этом праве отказано. Прием и обучение в вузах ведется по старинке, в соответствии с Федеральным законом РФ № 273–ФЗ "Об образовании в Российской Федерации», когда, в стремлении удержать бюджетные деньги, отчисления нерадивых студентов не практикуется. Вред от этого великий, так как помимо плохих специалистов взращиваются потребители, которые порою занимают высокие посты в самых различных структурах.

 

Лао Шэ об образовании

Сложилась ситуация, сходная с той, которую, в форме гротеска описал Лао Шэ в «Записках о Кошачьем городе», когда день поступления в вуз считается и днем его окончания. Роман-антиутопия был опубликован в 1932 г. «Кошачье государство древнее и имело свою систему образования еще тогда, когда многие страны Марса были населены дикарями. Но современные учебные заведения, которые ты сегодня видел, мы заимствовали из-за границы. Это отнюдь не значит, что подражание вредно; напротив, оно необходимо и является одной из движущих сил прогресса. Кроме того, оно показывает, кто вырвался вперед, а кто отстал. Недаром нашу систему образования никто не заимствовал, а мы были вынуждены заняться подражанием еще двести с лишним лет тому назад. Если бы мы подражали правильно, то давно стали бы вровень с другими государствами, но мы даже подражать не умеем, и получилась у нас одна глупость. Собственное не развили, чужому не научились. <…>. Ты спрашиваешь, почему маленькие дети у нас учатся в институтах?! Ты слишком наивен, вернее, недогадлив. Эти дети вовсе не учились, они пришли сегодня впервые. Если уж разыгрывать комедию, так до конца – этим только мы и славимся. История нашего образования за последние двести лет – это история анекдотов; сейчас мы добрались до заключительной страницы, и ни один умник уже не способен выдумать анекдот, который был бы смешнее предыдущих. Когда новое образование еще только вводилось, в наших школах существовали разные классы, учеников оценивали по качеству знаний, но постепенно экзамены были упразднены (как символ отсталости), и ученик кончал школу, даже если не ходил в нее. К сожалению, выпускники начальных школ и университетов пользовались неравными привилегиями, и это вызвало недовольство учащихся начальной школы: «Ведь мы ходим на уроки не меньше, чем студенты!». Тогда была проведена кардинальная реформа, согласно которой день поступления в школу считался одновременно днем окончания университета. А потом … Прости, «потом» не было. Какое тут может быть «потом»?

 Реформа оказалась прекрасной – для Кошачьего государства. По статистическим подсчетам, наша страна сразу заняла первое место на Марсе по числу людей с высшим образованием. Мы очень обрадовались, хотя и не возгордились: люди-кошки любят только факты. Это же факт, что у нас больше всего людей с высшим образованием, поэтому все удовлетворенно улыбались. Император был доволен реформой потому, что она свидетельствовала о его любви к народу, к просвещению. < …>. На книги и письменные принадлежности тратиться не приходилось, потому что в школу ходили не учиться, а получать диплом. Ну скажи, разве не прекрасная реформа?». <…>. Ты спрашиваешь, почему люди еще соглашаются быть директорами или преподавателями? Это связано с двухвековой исторической эволюцией. Сначала предметы в школах были разные, и специалисты из этих школ выходили разные. Одни изучали промышленность, другие – торговлю, третьи – сельское хозяйство… Но что они могли делать после окончания? Для тех, кто изучал машины, мы не приготовили современной промышленности; изучавшие торговлю были вынуждены становиться лоточниками, а стоило им начать дело покрупнее, как их грабили военные; специалистам по сельскому хозяйству приходилось выращивать только дурманные деревья. Словом, школы никак не были связаны с жизнью, и у выпускников оставалось два основных пути: в чиновники или в преподаватели. Для того чтобы стать чиновником, нужно было иметь деньги и связи, лучше всего при дворе, тогда ты одним скачком мог оказаться на небе. Но у многих ли бывают сразу и деньги, и связи? Большинству приходилось идти в учителя, потому что люди, получившие новое образование, неохотно становились ремесленниками или лоточниками. Постепенно общество разделилось на два класса: окончивших и не окончивших школу. Первые старались стать чиновниками или преподавателями, а вторые довольствовались ролью простолюдинов. Сейчас я не буду говорить, как это повлияло на политику, но наша система образования превратилась в заколдованный круг. Скажем, я закончил школу и начал учить твоих детей, твои дети закончили школу и начали учить моих внуков. Учили все время одно и то же, учителя вырождались, все больше юнцов кончало школы, и выпускники, кроме немногих, становившихся чиновниками, также начинали преподавать. <…>. Раньше в школах чему-то учили. Но ведь наука непрестанно движется вперед, ищет истину, а когда эта наука попадала к нам, она седела и плесневела. <…>. Ты спрашиваешь, чем вызван крах нашей системы образования? Я не знаю точно… Думаю, что утратой человечности. Даже в самом начале знакомства с новыми науками они понадобились только для наживы, для создания всяких ценных безделушек, а не для познания истин, которые можно передать потомкам. Такой взгляд на образование лишил воспитателей главного – обязанности воспитывать, развивать в учениках способность к самостоятельному мышлению. <…>. Прогресс человечества идет очень медленно, а регресс – мгновенно: стоит утратить гуманность – и ты снова дикарь».

В романе описан период правления страной Гоминьданом, история во многом повторилась во времена культурной революции.

Увы, ситуация в сфере образования в России в последнее три десятилетия во многом сходна с той, что описана в романе Лао Шэ.

Подготовки судоводителей для морского флота СССР

Авторы поставили перед собой задачу – воссоздать (реанимировать) то прошлое в сфере образования, что составляло мощь и гордость СССР. И сделали это на примере подготовки судоводителей для морского флота. В статье дан анализ предыдущих лет в сфере высшего образования СССР, когда советское образование было, если не лучшее, то в числе лучших.  Такой анализ просто необходим, иначе очередная реформа в сфере образования чревата новыми казусами, если ее (реформу) будут продвигать те же самые специалисты, которые так рьяно отстаивали Болонскую конвенцию.

В статье отражено мнение тех, кто обучался по советской системе пятьдесят лет назад, тех, кто состоялся в профессии. На примере тех лет показан весь потенциал прошедших школу морского обучения во всей совокупности учебного процесса, способствующего становлению личности.

Разговор следует начинать с миссии учебного заведения, когда ставится задача готовить мыслящих специалистов. С позиций подготовки специалистов в современной России, миссии, системы образования выглядят убого, поскольку отражают лишь интересы работодателя. В то время как воспитание и взращивание специалиста – это процесс формирования личности, в первую очередь, через профессию, которая способствует росту самосознания, выходящего за пределы только материального благополучия.        

В современном вузовском образовании миссия – служить своевременному и качественному исполнению работы, направленной на обогащение работодателя. В таком случае теряется смысл самой жизни. А ведь именно осмысленность жизни служит развитию творческой личности. Миссия должна формироваться через творчество. 

Ленинградское высшее инженерное морское училище им. адм С.О.Макарова. 1960 годы.

При поступлении в училище на судоводительский сдавали пять (шесть) экзаменов: русский язык и литература письменно (сочинение), математика письменно и устно, физика, иностранный язык и химия. Позднее иностранный язык и химию отменили, но в те годы еще был актуален лозунг Н. Хрущева: «Коммунизм – это Советская власть плюс электрификация и химизация всей страны». На лекциях внушали, что без знания химии на ходовом мостике делать нечего, и это правда. Перевозка опасных грузов требует, как минимум знания основ химии.

Вообще-то картины пребывания на ходовом мостике нам рисовали разные. Заместитель начальника училища по военно-морской подготовке, капитан первого ранга Герой Советского Союза Сергей Прокопьевич Лисин, выступая перед нами, говорил: «Вы на мостике швартуетесь, а на причале играет оркестр, женщины, цветы …». Дух захватывало от таких перспектив.

На старших курсах преподаватели, которые вели занятия по специальности, говорили: «Из всех окончивших училище, только четвертая часть станут капитанами. Из всех, ставших капитанами, только четвертая часть доживет до пенсии» (в ту пору пенсионный возраст для судоводителей был шестидесят лет). В определенной степени прогнозы оправдались.

Первый курс

Обучение в закрытом морском учебном заведении проводились по схеме, выверенной до мелочей. Минуя дебри современных компетенций, обучение сводилось к освоению теории и закрепление ее практикой.

При поступлении в училище конкурс был приличный. Для судоводителей – 12-15 баллов (по трем экзаменам – математика письменно и устно, физика – устно). Предварительно нужно было пройти медицинскую комиссию, где требования были также высокими.  На первых двух курсах все курсанты находились на казарменном положении. В виде исключения, некоторым разрешили проживание дома на втором курсе.

Распорядок дня включал в себя подъем, личную гигиену, приборку в кубрике (по очереди), построение во дворе и следование на Косую линию (примерно 1,5 км). Далее следовали завтрак, построение, утренний осмотр, который предполагал проверку внешнего вида: прически, наличие пуговиц, чистоту тельняшек и гюйсов, чистоту обуви, наличие носового платка, расчески. В случаях несоответствия можно было ограничиться замечанием, при повторных нарушениях старшина давал наряды вне очереди, либо на службу, либо на работу. Наряды можно было отработать в ротном помещении, выполняя некую не вполне чистую работу, например, в гальюне, либо в другом месте, по разнарядке ОРСО. Старшина группы имел право давать два или три наряда, от имени командира роты можно было получить и пять нарядов. Наряды, особенно на службу, отвлекали от учебного процесса, ведь наряд выделялся на сутки. Нарядов было много, по роте, по училищу. Очередные наряды на службу и работы были частью учебного процесса. Наряды возглавляли курсанты, и, тем самым вырабатывались лидерские качества.  Внеочередные наряды служили средством воспитания, и, хотя Н.К. Рерих считал, что наказание трудом антипедагогично, тем не менее, мера была действенной. Не хочешь учиться – работай. Эта летучая организация у курсантов получила название – «Сатурн». Завсегдатаи «Сатурна» редко дотягивали до выпуска.

Отчислений было много, особенно на первых двух курсах. Из числа принятых на первый курс было отчислено примерно 20-25%. Их места заполняли те, кто приходил из академического отпуска или переводился из других учебных заведений. Отчисляли главным образом за учебу и нарушения дисциплины. Например, появление в училище в гражданской одежде могло послужить основанием для отчисления. Характерно, что драк среди курсантов практически не было, ибо последствия могли быть печальными для обеих сторон. При возбуждении дел об отчислении привлекались сами курсанты. Командование часто прислушивалось к мнению общественности.

В процессе обучения прививались флотские традиции. Например, на первых курсах были искоренены случаи воровства. Не закрывать рундуки – на флоте это давняя морская традиция. А иначе как можно доверять товарищам свою жизнь, если нет доверия в малом. На парусном флоте существовал обычай: тому, кто закрывал свой рундук на замок, отверстие в замке залепляли пеком (пек – остаток от перегонки каменноугольного, торфяного, древесного дёгтя, а также нефтяной смолы; со слов старых моряков – это самый неприятный груз в прежние годы).

Учебный процесс

Три пары занятий, после чего был обед и переход на 21-ю линию в экипаж. Далее личное время, когда можно заняться стиркой, написанием писем…. Далее вновь переход на Косую линию, ужин и самоподготовка. Самоподготовка проводилась в отведенных для группы аудиториях. На доске дежурный писал общее число курсантов в группе, а далее следовала информация, кто и где находится – в наряде, в читальном зале, в лабораториях, больных и т.д. Дежурный офицер периодически проводил проверку.

Известно, что лошадь можно привести на водопой, но заставить ее пить нельзя. Точно так же с самоподготовкой – занимались те, кто хотел, а иные занимались посторонними делами, и добро, если не мешали заниматься другим. Но, тем не менее, эффект был. После окончания самоподготовки следовал переход на 21 линию. Вечерняя поверка, приборка, отбой. Часто после отбоя отрабатывались наряды на работу штрафниками. Такая практика была довольно распространенной.

По окончании сессии, тех, кто не сдал экзамены, оставляли без отпуска до пересдачи. Двоечников собирали в одну общую роту – «роту дураков». Для них существовал такой распорядок дня. До обеда они готовились и сдавали экзамены, а после обеда занимались общественно полезными работами, которых в училище всегда было много. Несли суточные наряды. После успешной пересдачи экзаменов им предоставлялась возможность догулять отпуск. Если курсант во время повторных пересдач вновь получал двойки, то он подлежал отчислению. Так государство регулировало качество обучения. Отчисленные куранты призывались в армию, что было мощным стимулом для успешной учебы.          

Досуг

Не следует думать, что командование училища было сконцентрировано только на учебном процессе. Досугу уделялось должное внимание. Работали кружки самодеятельности и спортивные секции. В училище приглашались артисты театра и кино. Особенно запомнились артисты оперетты Зоя Виноградова и Виталий Копылов, оперный певец Игорь Наволошников, который выступал под аккомпанемент ансамбля русских народных инструментов училища. Функционировал мужской академический хор, кажется, единственный мужской хор в Ленинграде. К репетициям допускались только успевающие курсанты. Что и говорить, голоса были хорошие.

Организовывались экскурсии в музеи и по историческим местам. Многое посмотрели при прохождении плавательных практиках на учебных судах. Спортсмены на выходные дни выезжали на базы, например, как лыжники. При отчислениях спортивные успехи во внимание не принимались. На первом месте стояла подготовка специалистов.  И, тем не менее, в училище были спортсмены, имевшие значительные успехи. Был курсант, который являлся кандидатом в олимпийскую сборную СССР по академической гребле. Ему был предоставлен академический отпуск для тренировок. По возвращении он с отличием окончил училище. Процент дипломов с отличием составлял примерно 5-7%.  Хорошо успевающих курсантов было большинство.

В годы нашего обучения учебные группы формировались по трем признакам. Две группы были сформированы из числа курсантов, хорошо владеющих английским языком. Одна группа состояла из числа медалистов, и тех, кто сдал вступительные экзамены на 4 и 5. Они обучались по специализации «автоматизация процессов судовождения».  Это вовсе не означает, что остальные группы были из числа «плохишей».  По окончании дипломы с отличием получили и курсанты этих групп, хотя, справедливости ради, следует сказать, что большая часть отличников пришлась именно на группу «автоматизация процессов судовождения». Правда и то, что при назначении на должности в пароходствах это не давало каких-либо преимуществ.        

Что и говорить, первые два года были самыми сложными. Приходилось ломать привычки и предпочтения. Хотя для кого-то это было благом. До поступления в училище не все имели отдельную чистую постель, регулярное питание, добротную одежду. Годы-то были трудными. Приходилось привыкать к новому распорядку дня. Время было расписано по минутам от подъема до отбоя. Трехразового питания явно не хватало для молодого растущего организма. К тому же муки усугублялись запахами, исходящими от хлебозавода, расположенного на углу 20-й линии и Большого проспекта.  Запахи сдобы особенно возбуждали вечером, когда возвращались в роту на 21 линии после вечерней самоподготовки, которая проходила на Косой линии.  

Теория и практика в образовании

Система образования строилась, как сейчас бы сказали, на двух компетенциях – теория и практика, о чем писал академик А.Н. Крылов в статье «Теория и практика»: «Оба слова греческие, по-русски ближе всего, не вполне переводимы словами: «обсуждение» и «действие». Отсюда ясно общее соотношение между теорией и практикой. Можно обсуждать, не действуя, но гораздо хуже действовать без обсуждения. Теория без практики мертва или бесплодна, практика без теории невозможна или пагубна.

Для теории нужны главным образом знания, для практики, сверх того, и умение» [Сборник трудов академика А.Н. Крылова, т.1, ч.2, Издательство Академии наук СССР, М.-Л., 1951, с.323].

Знание и умения шли рука об руку. Теория и практика чередовались неукоснительно.

С первого курса началась и практическая подготовка. Учились вязать маты, узлы, кранцы. Осваивали морскую терминологию. Полы превратились в палубы, лестницы в трапы, комнаты для проживания стали кубриками, стены кубриков – переборками, туалет трансформировался в гальюн… Морская культура внедрялась повсеместно. Выпускник училища тех лет никогда не назовет судно кораблем, как это делают выпускники иных псевдоморских учебных заведений. Сегодня из-за всеобщей занятости ушли некоторые полезные традиции, например, процедура приветствия судами друг друга при встречах. Сегодня гонка за прибылью доминирует над человеком. А нравственные потребности человека ушли на задний план.    

Всем хотелось быстрее стать бывалыми моряками. В растворе хлорки обесцвечивали гюйсы – якобы они выгорели на солнце. Отправляясь на танцы, кое-кто перешивал курсовки, вместо одной на рукаве красовалось три или даже четыре.

В связи с этим появился анекдот.  Курсант-первокурсник провожает девушку с танцев и при этом рассказывает ей о своем мужестве во время плаваний. Девушка проявляет любопытство: «А что обозначает вот эта галочка у тебя на рукаве?». Курсант: свидетельствует о том, что мы живем на первом этаже. И тут же интересуется, когда они встретятся снова. Но девушка оказалась «тертой». Вот когда будешь жить на четвертом этаже, тогда, может быть, и встретимся.   

Теоретические занятия перемежались практикой.

После окончания первого курса предстояла практики на учебной базе «Остров Западный Березовой». Практика длилась месяц. Занятия строились в зависимости от погоды. В хорошую погоду осваивали управление шестивесельным ялом на веслах и под парусом. Так практикой подкреплялись теоретические знания и навыки. По окончанию этой практики все получили удостоверение старшины шлюпки, дающее право управлять ялом на веслах и под парусом. В ненастную погоду велись практические занятия по флажному семафору, морзянке, английскому языку. Занятия проводили опытные преподаватели.

Организационный период

Эта грань курсантской жизни заслуживает особого внимания. Оргпериод предполагал вхождение в учебный процесс, и проводился как минимум два раза в год. Все время уделялось наведению порядка и чистоты. Ибо, как говорили наши отцы-командиры: «Грязь на корабле – роскошь». Роту обычно принимал начальник ОРСО. При этом он проводил пальцем по самым потаенным местам кровати или тумбочки. Обнаруженная пыль давала основание для прекращения смотра. На устранения отводился новый срок, как правило, неделя. Оконные стекла не должны были быть испачканы краской. Пятна соскабливали лезвиями бритв. Паркет циклевали кусками битого стекла. После сдачи оргпериода надлежало поддерживать чистоту. Вечером, после вечерней поверки и отбоя делалась приборка силами суточного наряда и штрафников. Утром, после подъема снова приборка дневальными по кубрикам и суточным нарядом. Ежедневно выставлялись оценки. Плохое исполнение обязанностей было чревато внеочередными нарядами.

«Квадрат 2 на 9»

Все вещи курсанта должны были быть подписаны. Для этого в определенном месте хлоркой вытравливался прямоугольник, где опять же хлоркой вытравливалась фамилия и инициалы, номер группы. Такая система позволяла отыскивать пропажу, и находить украденное. Кто-то из командиров назвал прямоугольник квадратом, так и пошло гулять выражение – «квадрат 2 на 9».  

Наряды выделялись не только в роту, но и на работы на камбузе, подвозку угля в котельную. Все это следовало рассматривать как часть учебного процесса.

Приборки проводились не только в ротных помещениях, но и учебном корпусе. Все объекты были расписаны, не удивительно, что кругом царили порядок и чистота.

По субботам проводилась большая приборка, и только потом увольнение. Увольнение для неленинградцев – в субботу до часу ночи. В воскресенье до 24 часов. Ленинградцев увольняли до восьми утра понедельника. С третьего курса ленинградцам разрешали жить дома, но могли и лишить этого права, помещая на казарменное положение.                

Первая практика

После практики на учебной базе О. Западный Березовый направили на учебные суда примерно на два с половиной месяца. На Балтике это были парусные суда: «Сириус», «Кодор», «Вега». На Черном море – пароход «Экватор» и бывшее пассажирское судно «Василь Каларов».  Естественно, опыт и навыки, приобретенные на парусниках и судах, несколько различались. На судах опыт был ближе к будущей профессии. Но на парусниках было чувство моря и скорости.

После защиты отчетов по практике издавался приказ о переводе на второй курс. Теперь два курсовых знака на левом рукаве красовались на законном основании. Теория, дополненная практикой, принесла свои плоды.

Увы, сегодня нет учебной базы, а плавательная практика на судах – удел избранных. Случается, что выпускник за все время обучения не бывал на судне вообще.

Второй курс

На втором курсе продолжали изучать общеобразовательные дисциплины. Некоторые выпускники сетуют на то, что эти знания им не пригодились, но, скорее всего, эти мнения свидетельствует об их профессиональной незрелости. Знания лишними не бывают.

Плавательную практику проходили индивидуально. Длилась она примерно три-четыре месяца. Во всех пароходствах выделялись места для практикантов. Так как практика приходилась на летний период, то для пароходств это было выгодно. Курсанты приходили на штатные должности матросов, чем способствовали предоставлению отпусков для рядовых членов экипажа. После первого курса курсанты сдавали экзамены на матроса второго класса. 

Главным образом на практику шли в пароходства Северо-Запада, именно туда и распределялись выпускники по окончанию училища. Таким образом, многие имели представление о месте своей будущей работы. Обмен информацией способствовал тому, что при распределении вопросы назначения происходили без эксцессов.

Часть курсантов, не имеющих визу, проходила практику в Тикси. Для многих этот опыт пригодился в дальнейшем при рейсах по северному завозу. Своеобразной была практика в конторе по перегону судов, где занимались перегоном вновь построенных судов и судов после капитального ремонта. Суда предназначались для рыболовного флота. В те годы строилось много рыболовных судов для СССР: в Германии, Швеции, Польше. Привлекательность для курсантов состояла в том, что суда шли вокруг Африки, поскольку Суэцкий канал был закрыт.

Третий курс   

Третий курс ознаменовался тем, что закончились общеобразовательные дисциплины, и стали преподавать специальные дисциплины: навигация и лоция, астрономия, теория и устройство судна (статика и динамика), управление судном. Все, и это очень важно, дисциплины сочетали в себе теорию и практику.

Характерно, что каждый курсант получал индивидуальную навигационную карту, на которой выполнялись прокладки. Задания проверялись путем наложения на карту кальки, выполненной преподавателем. Контроль был строгим. Невыполнение задания в срок каралось дополнительным заданием. Сдавали условные обозначения, нанесенные на карты. Особая роль отводилась «жучкам» – это когда  графика показывала соотношения поправок магнитного компаса. Опять-таки, сроки должны были выполняться неукоснительно. То же самое было по астрономии. Подход был постепенный, сначала решали задачи по определению места судна, используя «Мореходные таблицы МТ-63». Процесс трудоемкий, требующий определенного внимания и собранности. Нас приучали писать семизначные значения из МТ «цифру под цифрой». Когда этот способ был освоен, переходили к таблицам ТВА-57 (А.П. Ющенко). Что и говорить, задача намного облегчалась. Основной недостаток этих таблиц состоит в том, что промахи обнаруживаются в самом конце задачи. Далее следовали таблицы ВАС-58, более сложные по своей структуре чем ТВА-57, но промахи обнаруживаются сразу. Сверх программы давали американские таблицы НО-249 (таблицы подобранных звезд). Недостатком этих таблиц является то, что по ним нельзя решать задачи по определению места судна (ОМС) по Солнцу, Луне, планетам. Но скорость при этом возрастает, и при этом можно проводить предвычисления азимутов и высот звезд. В таблицы входят по координатам места судна, и выбирают три-четыре наиболее походящие из семи звезд.

Сочетание теории и практики на этом не заканчивалось. Далее следовала плавательная практика на учебных судах «Зенит» и «Профессор Щеголев». Реальные прокладки на картах существенно отличалась от академических. И этому есть свое объяснение. Во время практики большая часть внимания отводилась визуальным способам ОМС. Требовалось находить и определять характеристики маяков как в дневное, так и в ночное время, что крайне важно, особенно при прохождении, например, Датских проливов, где обилие огней вносит существенную сумятицу.

Пользоваться информацией с РЛС запрещалось. Деление на вахты проводилось по принципу: вахта, учеба, работы. Каждая из них длилась сутки. На вахте каждому курсанту предоставляется рабочее место.

Из числа вахты один курсант выделялся на ходовой мостик в качестве дублера вахтенного помощника капитана. Учебная вахта занималась навигацией, астрономией, английским языком …

Во время кратковременных стоянок в порту вахты и занятия отменялись, так компенсировались выходные дни, проведенные в море. Часто устраивались экскурсии по городу или походы на пляж. График на практиках был напряженный, но интересный. Постепенно копился опыт, именно постепенно. «Теплые способы» ОМС отодвигались на потом. Больше времени проводилось на крыльях мостика.

На третьем курсе была еще военная стажировка, которая длилась месяц. За это время посещали дизельные подводные лодки, осваивая военную специальность – командир электронавигационной группы БЧ-1. Несомненно, что из этой стажировки извлекли определенную пользу. Следует отметить, что все пять с половиной лет пребывания в училище велись занятия по военно-морской подготовке. Там же на кораблях принимали воинскую присягу.  

Четвертый курс

Четвертый курс ознаменован более глубоким изучением специальных дисциплин, умением пользоваться справочниками и таблицами. От курсантов требовали неукоснительного знания и умения отыскивать нужную информацию. Прокладки на картах стали носить более сложный характер. Помимо теории копился опыт. Все это пригодилось на плавательной практике, которая последовала после успешной сдачи экзаменов. Особенность плавательной практики после четвертого курса состояла в том, что это был и заочный семестр. Вообще-то предполагалось, что курсанты будут дублерами помощников, но чаще всего курсанты поступали на штатные должности матросов. На многих судах практикантов определяли на мостик в качестве вахтенных матросов. Это был наилучший вариант, так как была возможность практиковаться в несении ходовой вахты. Большинство капитанов были лояльны к практикантам. Несуразицы бывали, но редко.

Практика – заочный семестр длились около полугода. С возвращением с практики предстояло сдать экзамены, но это уже был второй семестр пятого курса.      

Пятый и шестой курсы

После окончания пятого курса предстояла групповая плавательная практика на учебных судах. Например, в 1972 г. как раз получили последнее учебное судно серии «профессоров» – «Профессор Ухов». По некоторым причинам практика затянулась, и судно пришло в Ленинград перед самым Новым 1973 годом. Сразу же после Нового года следовала стажировка на подводных лодках Северного флота. Всех расписали по подводным лодкам, где занимались тем, что помогали офицерам в оформлении документов. Кое-кто выходил на короткое время в море.

На пятом курсе проходили медицинскую комиссию на предмет распределения на ВМФ. В те годы существовала практика – часть выпускников получали распределение на военно-морской флот. Предстояло отслужить положенные три года (в более ранние времена – 25 лет). В 1973 г. эта практика прекратилась, хотя были случаи призыва уже после распределения в пароходства. 

По возвращению со стажировки предстояло защитить диплом и сдать выпускные экзамены.  Темы дипломных работ выбирали на 4-5 курсе. Выпускные экзамены были насыщенными, так как 2-3 дисциплины объединялись в один экзамен.

Распределение на работу

Распределение проходило главным образом по пароходствам Северо-Запада: Балтийское морское пароходство, Северное морское пароходство (Архангельск), Мурманское морское пароходство, Латвийское морское пароходство (Вентспилс, стало работать на танкера), Литовское морское пароходство, Эстонское морское пароходство, Тикси и АСПТР.

Карьерный рост в пароходствах шел неравномерно, что было связано со спецификой их кадровой политики, особенно в БМП, которая строилась на том, что, отгуляв отпуск, помощники часто направлялись на другое судно, или даже на другую группу судов. Постоянными на судах были: капитан, старший механик и помполит. Такой подход сдерживал карьерный рост. Довольно ровно карьерный рост происходил на танкерах Латвийского морского пароходства.  Капитанами, как правило, становились через 10-12 лет.

Учебные суда

Обучение в закрытых учебных заведениях – весьма распространенный способ подготовки элиты общества во многих странах. У многих обучение в них вызывает неприятие. Ограничивается свобода действий: учащиеся «бунтуют», что выражается случаями нарушения дисциплины. И это не всегда совершается осознано. Однако, с годами происходит переоценка ценностей.

О системе обучения в закрытых морских учебных заведениях следует говорить в назидание потомкам, тем более в такой переломный момент для морского образования России.  Школа, которую мы прошли, была типичной для того времени. Изначально, поступая в училище, намечалась верхняя планка – стать капитаном. От наших учителей неоднократно приходилось слышать, что из всех окончивших училище только четверть станет капитанами, а из всех, ставших капитанами только четверть доживет до пенсионного возраста. Статистика оказалась несколько иной – капитанами становились около 50% выпуска. Что же касаемо доживания до пенсии, то это исполнялось частично. Были случаи, когда, по окончании швартовки, капитаны умирали на ходовом мостике.

Полученное образование позволило многим выйти за рамки паттерна. Расширились не только горизонты профессии, но и возникли новые глубины бытия. Некоторые выпускники продолжили работу в самых различных отраслях. Существенный вклад был внесен в отечественную науку.         

Обучение в закрытом учебном заведении – процесс тягостный. С точки зрения молодого человека, многое кажется лишенным смысла. Однако многовековой опыт свидетельствует, что в учебных заведениях должна быть воинская дисциплина. По прошествии лет в этом убеждаются уже повзрослевшие мужчины, по крайне мере большинство.      

Приведем лишь два примера. Сева Новгородцев (в курсантские годы В. Левенштейн) закончил судоводительский факультет в начале 1960 гг. После окончания школы по настоянию матери пытался поступить в театральное училище им. Щепкина, но безуспешно. Тогда по настоянию отца, замначальника Балтийского пароходства, он поступает в училище им. С.О. Макарова. После окончания училища получает распределение в Эстонское морское пароходство, где довольно быстро вырастает до второго помощника капитана. Во время отпуска играет на саксофоне в ансамбле «Добры молодцы» в Ленинграде. Ансамблем руководит Давид Голощекин. Саксофон «одерживает верх», и Сева оставляет флот.

После эмиграции он оказывается на радиостанции Би-би-си в качестве ведущего музыкальных программ. Но, что интересно, он искренне считает, что ему крупно повезло, что поступил не в театральные училища им. Щепкина или Щукина, а в мореходное училище. В своей книге «Интеграл похож на саксофон» и в многочисленных интервью, он с благодарностью вспоминает годы, проведенные в стенах училища.

Другой пример – А.С. Пушкин. В годы пребывания в Царскосельском лицее он ненавидел, всё, что было с ним связано. А так как в семье Саша был нелюбимым ребенком, его страдания усугублялись. Позднее Пушкин осознал, что годы, проведенные им в лицее, были самыми лучшими в его жизни. Это и нашло отражение в его творчестве:

«Друзья мои, прекрасен наш союз!
Он как душа неразделим и вечен —
Неколебим, свободен и беспечен
Срастался он под сенью дружных муз.
Куда бы нас ни бросила судьбина,
И счастие, куда б ни повело,
Все те же мы: нам целый мир чужбина;
Отечество нам Царское Село».

Для нас же Отечеством стало ЛВИМУ им. адм. С.О.Макарова. 

Заключение

Сегодня морское образование трансформировалось в нечто несуразное.  Прежде всего, нарушен принцип единения теории и практики (несмотря на обилие компетенций). Учебных судов нет. Найти место практиканта в судоходных компаниях все сложнее. Таким образом, система морского образования низведена до примитивного уровня – получения диплома о высшем образовании. И что характерно – многих это устраивает. Принимая во внимание, что обучение в морском учебном заведении находится в числе наиболее дорогостоящих, получается, что бюджетные деньги тратятся напрасно. Морского флота в России практически нет. Необходимо развивать гражданское судостроение и комплектовать экипажи своими кадрами. Пора возродить Министерство морского флота. И управлять флотом должны профессионалы.

Серьезная проблема существует с преподавательскими кадрами. Её также нужно решать незамедлительно.