Цена непрофессионализма и отказа от добрососедства. Исторический ракурс. Часть 4
Дата: 24/02/2021
Тема: Блог Булата Нигматулина


Начало, Часть 2, Часть 3

Б.И.Нигматулин, д.т.н., профессор

Данные разведки имелись, но о них не знали ни в штабе ЛВО, ни в разведотделе, так как в результате репрессий в 1937-1938 гг.предыдущего состава сотрудников разведотдела ЛВО, добытые ими материалы не были доведены до нового командования округа и его соединений.



И.И. КОПЕЦ (Герой Советского Союза, комбриг, командующий ВВС 8-й армии, во время Великой Отечественной войны командующий ВВС Западного фронта, покончил жизнь самоубийством в первый день войны в возрасте 32 лет.): «В мирное время наша подготовка в отношении войны велась очень слабо[выделено, автор]. Финнов мы не знали так, как нужно было их знать. Те разведывательные данные, которые были в штабе ВВС Ленинградского округа, относились к 1917 г., более свежие - к 1930 г.[выделено, автор] Больше никаких других данных мы не имели, так как агентурная разведка ничего почти не делала… Отрезать Карельский перешеек от Финляндии, но этот удар не получился. Почему? Потому что по существу войск было недостаточно[выделено, автор], на 250 км фронта было шесть дивизий. Здесь была ошибка, дивизии были слишком перегружены техникой…

Это прямая ошибка командующего ЛВО К.А.Мерецкова, ответственного за подготовку военной операции.

У танков «было ползаправки», что показывает неподготовленность 8-й армии к началу военных действий. Далее: «поставили танки в лес и там они застряли [выделено, автор]. В результате появились гарнизоны - [окруженные советские части]. Почему они появились? Потому что техника сковала живые силы. Там было 600 танков, позорно было их отдать финнам, нельзя. Эти танки связали людскую силу.

…Прибыл в 8-ю армию тов. Штерн. С этого момента почувствовалось, что мы начали собирать силы [выделено, автор]. Он сказал, что огульному наступлению должен быть положен конец, надо организованно наступать, прочесать каждый куст, лес, а сейчас надо закрепиться и мелкими уколами продолжать беспокоить противника... …под Лоймолой начали бить противника по-настоящему, как еще не били до сих пор

…Относительно авиации, которая у нас была. Хорошо себя показали истребители… …вели разведку перед фронтом армии…

…Нам нужно иметь в мирное время и готовить армейскую и войсковую [фронтовую] авиацию, которая взаимодействовала бы с войсковыми частями. В мирное время нужно иметь армейское управление ВВС, чтобы оно было готово к началу войны…»

«…О подготовке наших летчиков и штурманов. Летчики показали себя прекрасно в этой трудной метеорологической обстановке. Первое время были блуждания. Затем летный состав освоился с этой обстановкой и СБ бомбили с высоты 300-400 м, когда это нужно, и почти ни одного полета не проходило, чтобы не было облачности, туманов, снегопада. Школы наши правильно перешли на специальную подготовку: истребители готовят истребителей, бомбардировщики - бомбардировщиков...На ночную подготовку надо обратить особое внимание, а также на подготовку штурманов, бомбардировщиков. Истребительная авиация хорошо подготовлена, а бомбардировщики в этой войне показали недостаточную подготовку в смысле прицельного бомбометания». Однако, приведенная общая положительная оценка действий летчиков истребительной и бомбардировочной авиации никак не объясняет такие огромные потери советских самолетов (около 650).

П.С. ШЕВЧЕНКО (полковник, командир 122-й стрелковой дивизии в составе 9-й армии. В Великой Отечественной войне командовал 42-м стрелковым корпусом, генерал-майор): «Дивизия переходила границу на широком фронте, приблизительно на фронте 40 км... …Противником все деревни [свои]были сожжены, скот порезан, население бежало… …на протяжении 150 км абсолютно ничего не оставил. Все деревни и г. Куолаяри были сожжены [выделено, автор]. Мы находились в тяжелых условиях, все время в лесах, спали в роготулях». Это значит, что население Финляндии воспринимало наступление Красной Армии враждебно, считало ее оккупантами. …Н есмотря на то, что были тяжелые условия, [из всей дивизии] обмороженных было 250-300 человек».

В.Н. КУРДЮМОВ (командарм 2-го ранга, командующий 15-й армией. В Великую Отечественную войну - заместитель командующего Западным фронтом по тылу, заместитель командующего Закавказским фронтом, командующий войсками Северо-Кавказского военного округа и Сибирского военного округа, генерал-лейтенант): «…[15-я, автор] армия была сформирована из левофланговых соединений 8-й армии, составлявших ранее южную группу войск армии под командованием командарма 2-го ранга тов. Ковалева. Я в командование армии вступил 26 февраля.

…К моменту формирования 15-й армии ее соединения были разбросаны отдельными полками, батальонами и даже ротами [выделено, автор] на различных направлениях и участках фронта и фактически оказались связанными противником. Все это произошло потому, что командование 8-й армии, а впоследствии командование южной группы войск этой армии находилось психологически в плену у противника и, не ожидая сосредоточения дивизий, вводило их в бой отдельными подразделениями и частями. Части 18-й сд [стрелковой дивизии, автор] и 34-го лтб [легко-танковой бригады, автор] были блокированы противником, части 168-й сд находились в полуокружении.

…Штаб армии, штабы корпусов и дивизий были недостаточно слажены для руководства операциями и боями [выделено, автор]. Штаб армии был укомплектован командирами, в своем большинстве достойными занимать те или иные должности. Однако слаживания аппарата управления у нас не было [выделено, автор], кроме того, мы ощущали большой недостаток в армейских средствах связи [выделено, автор]. Из штабов хуже работали штаб 18-й стрелковой дивизии и 25-й мотокавдивизии. Управление войсками в штабах дивизий и корпусов осуществлялось главным образом путем выездов командования в нижестоящие штабы, использования проволочной связи и делегатов.[радиосвязь не использовалась, автор].

Связь в звене - дивизия-полк и ниже осуществлялась путем использования телефона и, как исключение [выделено, автор], при помощи радио. Телефонная связь работала значительно лучше и устойчивее, чем телеграфная. Это объясняется недостаточным развитием сети постоянных проводов и низкой подготовкой личного состава телеграфистов.

После войны белофинские офицеры рассказывали нам в деталях о составе наших частей и их командования [выделено, автор]. Причем все это они получали не только от наших пленных, но и путем подслушивания наших переговоров, которые часто не кодировались, а велись открытым текстом.

…У штабов нет навыков и умения [выделено, автор] организовать взаимодействие родов войск на поле боя. Недостаточен контроль за исполнением приказов и распоряжений…

…Пехота оказалась недостаточно [выделено, автор] подготовленной для действий в лесу при глубоком снеге. Командный состав с трудом ориентировался в лесу. Бойцы не обучены действиям на лыжах. Наблюдалось слабое применение к местности, скученность боевых порядков, перемешивание подразделений. Пехота была недостаточно [выделено, автор]обучена взаимодействию с артиллерией и другими родами войск в условиях ведения лесного боя. Надо сказать, что маневренность пехоты понижалась также в связи с неприспособленностью и громоздкостью обмундирования и снаряжения бойца.

ГОЛОС: «Относительно приказа, который запрещал [выделено, автор] заниматься зимой в 15-градусный мороз, скажите».

СТАЛИН: «Вы его исполняли?»

КУРДЮМОВ: «Так точно».

СТАЛИН: «Вы начальник боевой подготовки».

КУРДЮМОВ: «Тут путают следующие вещи. На финском театре в первый период войны было много обмороженных, потому что люди прибывали в холодной обуви, в ботинках даже [выделено, автор], а не в сапогах, причем часть ботинок была рваной [выделено, автор]. Ленинградский военный округ должен был снабжать бойцов. Я здесь докладываю с полной ответственностью о том, что воевать при 40-градусном морозе в ботинках, даже не в рваных, и в хороших сапогах, нельзя [выделено, автор], потому что через несколько дней [часов, автор] будет 50% обмороженных. Тут есть закон физиологии, врачи об этом могут сказать, а именно, что тело человека, разумеется без достаточного количества теплых вещей, может выдержать такую температуру 4-5 дней, а на 5-й день получается такое охлаждение, что независимо от употребления водки, сала - сопротивления организма будет понижаться.Повторяю, пехота оказалась недостаточно подготовленной [выделено, автор], в первую очередь, потому что были значительно разжижены кадры [выделено, автор], во-вторых, целый ряд дивизий, которые я встречал в Петрозаводске, были сформированы наспех [выделено, автор]. В момент формирования люди прибывали из различных подразделений и частей недостаточно подготовленными для ведения боя. В-третьих, командный состав пехоты недостаточно подготовлен [выделено, автор]. Отрицательно сказались также недостатки в комплектовании пехотных подразделений.

…Многие приказы народного комиссара обороны нашими пехотными командирами, общевойсковыми командирами оказались невыполненными. Если бы я имел время, я мог бы перечислить целый ряд приказов народного комиссара обороны, которые не выполнены, в частности последний приказ НКО № 113, где сказано, что основа всех опросов - это взаимодействие всех родов войск в бою [выделено, автор]. Необходимо резко улучшить работу разведывательных подразделений в частях».

С.И. МЛАДЕНЦЕВ (Герой Советского Союза, полковник, командир 387-го стрелкового полка, 136-я стрелковая дивизия, 13-я армия, Северо-Западный фронт.Этот полк действовал на Карельском перешейке, на главном направлении 13-й армии. В Великую Отечественную войну - начальник Московского военного училища им. Верховного Совета РСФСР): «Училища надо комплектовать кадрами, побывавшими в боях, имеющими опыт [выделено, автор], а там готовят курсантов молодые командиры, выпущенные со школьной скамьи сегодня, а завтра они уже готовят людей… …И представления о войне не имеют, а мы хотим получить хорошо подготовленного командира. Я думаю, что училища надо комплектовать боевыми хорошими командирами, тогда мы сможем получить хороший кадр командного состава».

Е.С. ПТУХИН (Герой Советского Союза, комкор, командующий ВВС Северо-Западного фронта.В годы Великой Отечественной войны –командующий ВВС Киевского особого военного округа, генерал-лейтенант. Арестован 27.06.1941 г., расстрелян 23.02.1942 г., реабилитирован в 1954 г.): «Впервые применяли большую массу авиации и особенно широко использовали бомбардировочную авиацию по всем видам ее работы... …У нас летало днем по 2,5 тыс. самолетов и ночью 300-400 самолетов… …Бомбили мы на 300-400 м от переднего края. Вначале не могли бомбить, боялись и не умели».

ГОЛОС: «Бомбили очень плохо [выделено, автор]. На станцию Антреа попала одна бомба в полотно железной дороги, в депо ничего не попало, и весь город цел».

ПТУХИН: «Мне кажется, что здесь можно применить… …бомбометание с пикирования, для чего требуется специальный самолет – пикировщик. …Необходим одномоторный двухместный самолет со скоростью 380-400 км, с бомбовой нагрузкой в 300-400 кг и радиусом действия 350-400 км [выделено, автор].…Истребительная авиация работала как всегда хорошо. Мы ее испытывали везде, воздушных боев было немного, но истребительная авиация показала себя прекрасно».

Такая сверхоптимистичная оценка никак не объясняет потерю минимум 193-х истребителей[1]из 650 всех типов советских самолетов по сравнению потерей 61 финского самолета[2].

СТАЛИН: «Вы все-таки расскажите об этом. Перед окончанием войны, там появились новые самолеты?».

ПТУХИН: «Это английские самолеты Спитфайер. Они появились перед концом, и нам, к сожалению, не пришлось с ними встретиться и попробовать свои силы...…[Их] скорость километров 500-570 [или на 100 километров больше, чем тогдашние советские истребители, автор].Одним из недостатков нашей авиации является большая уязвимость бомбардировочных самолетов, особенно ДБ. Плоскость имеет 14 бензобаков и при стрельбе противника специальными пулями машина быстро загорается. Машина должна быть более живучей. Конструкторам следует подумать над этим вопросом.

…Надо учить летный состав летать вслепую, в трудных метеоусловиях, но для этого следует специально оборудовать самолет. Мне кажется, что в полку следует иметь одну эскадрилью, которую необходимо обучать слепым полетам… Авиацию следует иметь в армии - армейскую, а основную массу бомбардировочной авиации - фронтовую. Решать, куда бросать авиацию должен высший начальник…

Подготовка же территории для такой массы самолетов отстала [выделено, автор]. В 1938 г. у нас по округу было 12 аэродромов для скоростных самолетов, в 1939 г. мы имели 71с лишним готовых аэродромов, но и этого количества оказалось недостаточно, так как на некоторых оперативных направлениях аэродромная сеть полностью отсутствовала (ухтинское направление)… Запаса бомб и горючего оказалось недостаточно для действующего количества самолетов… Одной из причин такого недостатка является то, что командующие ВВС не знали плана войны и количества развертываемых частей в том или ином направлении.

…Считаю необходимым немедленно заняться вопросами подготовки территории к войне с учетом сил, развертываемых в том или ином направлении, и соответственно этому строить аэродромы и создавать запасы не менее чем на три месяца».Это еще раз подтверждает плохую подготовку ЛВО к военным действиям.

К.А. МЕРЕЦКОВ (Герой Советского Союза, командарм 2-го ранга, командующим 7-й армией, начальник Генштаба (08.1940-01.1941гг.), в началеВеликой Отечественной войны подвергался репрессиям, после освобождения 06.09.1941 г. был назначен командующим 7-й отдельной армией, а далее последовательно командующим Волховским и  Карельским фронтами, Маршал Советского Союза, 1944 г.): «Мы не имели полного представления [выделено, автор] о том, что впоследствии встретили в обороне у противника… От прежней государственной границы до Выборга тянется оборонительная полоса, около 90 км глубиной…Что же представляла собой полоса обороны противника на самом деле?

Во-первых. Не просто зону заграждений с местной их обороной, а предполье развитое на большую глубину с восемью линиями опорных пунктов, связанных между собой огнем… Предполье по своей глубине, фортификационной развитости и силе автоматического огня, являлось как бы самостоятельной полосой обороны.

Во-вторых. Передний край главной оборонительной полосы искусно маскирован по местности и расположению сооружений; часто бетонные сооружения прикрывались каменно-деревоземляными сооружениями, повышенная сопротивляемость которых против 152 и даже 203-мм снарядов не давала сразу отличать их от бетонных.

В-третьих. Вся 90-километровая глубина обороны от границы и до, Выборга включительно была покрыта минными полями большого протяжения, прикрывавшими основные направления по всей глубине обороны.

К борьбе с минными полями такого большого масштаба мы не были подготовлены [выделено, автор], что вызвало вначале в войсках некоторую растерянность. …неподготовленность войск к преодолению минных полей породила вначале "минобоязнь".

…Считали, что будет разрушен только определенный процент [мостов, автор], а фактически все мосты разрушались полностью, причем, во многих случаях [пролеты, автор] мостов [разрушались, автор] противником путем подрыва для того, чтобы усложнить восстановление. Наши саперные части не были рассчитаны на такое большое количество постройки мостов и вообще восстановительных работ. Все вместе составило сплошную оборонительную полосу большой глубины, о которой мы ясного представления не имели.

СТАЛИН: «Скоро будет фильм [хроникально-документальный] демонстрироваться под названием «Линия Маннергейма».

Фронтовыми операторами был отснят материал для этого фильма. Известный советский драматург В.В.Вишневский 30.04.1940 г. таким образом излагал в дневнике свои впечатления от просмотра этой картины: «Вчера смотрел «Линию Маннергейма». Ни одного аплодисмента. Зрители молча, испытующе смотрят на тяжести войны. Натурализм документа предельный... Витает смерть и разрушение... А вырезано все, что только можно: нет подл [инных] смертей, раненых, нет обмороженных, нет трагизма...».[3]

МЕРЕЦКОВ: «Как могло случиться, что это оказалось для нас неожиданным, что мы не имели ни практического, ни теоретического представления о возможности построения таких полос? [выделено, автор]. Прямой результат репрессий (расстрела) высшего командного состава Красной Армии и военных теоретиков из военных академий 1937-1938 гг.» (см. § 2.2.7.; §2.2.8).

Наши уставы …совершенно не давали представления [выделено, автор] о войне в позиционных условиях при наличии долговременных сооружений. Мировая война на Западе развивалась в позиционных условиях и там, в этом направлении, имеется богатый опыт, который…до нас полностью не дошел.

Немцы и французы давно издали свои архивы мировой войны, но, когда они будут изданы у нас совершенно неизвестно, а это привело к опаздыванию[выделено, автор]изучения богатого опыта, особенно в позиционной войне…Если мы находились в таком положении, что не могли изучать иностранную литературу [выделено, автор] и знать, как развивается за границей военное дело, то нам должны были помочь в этом отношении разведчики, чего они не сделали [выделено, автор] и только когда началась вторая империалистическая [мировая, автор] война, нами было установлено, что не только финны, но и западные государства имеют глубокие полосы обороны.…Нам все же нужно скорее иметь документы и материалы, которые дают опыт современных войн. Сейчас идет война в Европе, мы не получаем зарубежных газет и журналов [выделено, автор] и не знаем, что там пишут, только из наших газет получаем краткие сводки. Вот это, тов. Сталин и мешает нам следить [выделено, автор] за развитием военного дела за рубежом.

СТАЛИН: «Нетерпимое положение [выделено, автор]».

На замечания Мерецкова и Сталина ответил заместитель наркома обороны, начальник 5-го Управления наркомата обороны И.И.Проскуров в своем выступлении на следующий день, 17 апреля 1941 г., на утреннем заседании.

ПРОСКУРОВ: «Что мы знали о белофиннах? Мы считаем, что для общих расчетов сил подавления противника разведка имела необходимые отправные данные. Разведка эти данные доложила Генштабу [выделено, автор]. Это не заслуга теперешнего состава Разведывательного управления, так как основные данные относятся к 1937-1938 гг.»

Т.е. эти материалы были добыты сотрудниками разведодела ЛВО и Разведуправления Красной Армии, которые практически все были репрессированы (расстреляны) в 1937-1938 гг., (показано выше).

«Мы знали к 1 октября 1939 г., что Финляндия создала на Карельском перешейке три оборонительных рубежа и две отсечных позиции. Первый оборонительный рубеж, предназначенный для частей прикрытия, располагался непосредственно около границы и упирался флангами в Ладожское озеро и Финский залив, имея в длину [более 100 км]. Его укрепления состояли главным образом из сооружений полевого типа: окопы стрелковые, пулеметные, артиллерийские. Были и противотанковые сооружения. Имелось также небольшое количество железобетонных, каменных и деревоземляных точек, общая численность которых доходила до 50. Это так называемое предполье.

Второй оборонительный рубеж, который был известен разведке на 1 октября [1939 г.] …начинался от Финского залива и проходил через Ремнети, Сумма, Мялькел и другим пунктам и далее по северному берегу Сувантоярви. Общая система обороны строилась на создании 13 узловых сопротивлений, так называемых центров сопротивлений по использованию рек и озер.

Третий оборонительный рубеж был представлен узлом сопротивления в районе Выборга, в котором имелось до 10 артиллерийских железобетонных точек. К 1 октября 1939 г. было установлено наличие в укрепленных районах до 210 железобетонных и артиллерийских точек. Всего было 210 точек. Эти точки нанесены на схемы, был альбом, который, как говорил сам тов. Мерецков, все время лежал у него на столе» [см. ниже, выделено, автор].

МЕРЕЦКОВ: «Но ни одна не соответствовала».

ПРОСКУРОВ: «Ничего подобного. Донесения командиров частей иразведки показывали, что большинство этих точек находится там, где указаны на схеме».

МЕРЕЦКОВ: «Это ложь. В районе Суммы 12 точек, Корна – 12».

ПРОСКУРОВ: «Ничего подобного».

МЕХЛИС: «Когда этот материал был передан Генштабу?»

ПРОСКУРОВ: «До 1 октября 1939 г

МЕРЕЦКОВ: «Нашей разведке нужно широко нас ориентировать. Я думаю, что можно нам давать информацию о том, что делается у наших соседей. Эти материалы есть, но они к нам не попадают».Они были в Генштабе и штабе ЛВО, командующим которого целый год (01.1939 г. - 01.1940 г.) был К.А.Мерецков.

СТАЛИН: «Была брошюра, где были данные, как будет Финляндия действовать. Эта брошюра была дана за 7 лет до начала войны. В ней описывался финский бой, война, методы, которые будут применяться финнами. Все это было сделано на [основе] военных и литературных документов. Семь лет она пролежала в Наркомате обороны и через две недели после начала войны была издана [выделено, автор], а до этого не обращали на нее внимания».

Здесь уместно привести диалог между Сталиным и Проскуровым, из которого видно, что Проскуров хорошо подготовился к выступлению на этом совещании:

СТАЛИН: «Когда издали брошюру о методах войны [с Финляндией,]

ПРОСКУРОВ: «В декабре месяце».

СТАЛИН: «Эта брошюра вышла через две недели после войны. А почему не могла выйти за год?». То есть, Сталин не соглашается с Проскуровым.

ПРОСКУРОВ: «Потому что лежала в архиве… [В нем] много неразработанных ценных материалов. Сейчас разрабатываем, но там целый подвал, колоссальное количество литературы, над которой должна работать целая бригада в количестве 15 человек в течение пары лет». По-видимому, это материалы различных отделов Разведуправления, которые сваливались в подвал после ареста руководителей и сотрудников этих отделов в 1937-1938 гг.

ПРОСКУРОВ: «Материалов у нас очень много, и мы их в ближайшее время выпустим. Только как получается? То, что у нас имеется из материалов из-за границы не делается достоянием широких масс с[выделено, автор]. Если у нас идет война, мы должны сделать так, чтобы было известно все, тоже самое, что делается за границей в военном мире».

ГОЛОС: «Все засекречено [выделено, автор].Причем нужно прямо сказать, что за границей можно купить в витрине, то у нас это будет секретом для Красной Армии… …Иностранные военные журналы[в открытой печати] являются секретными для нашей Красной Армии».

ПРОСКУРОВ: «Потому что в этих журналах есть всякая клевета о Красной Армии… …Я могу только доложить, если бы здесь сидящие товарищи прочли хотя бы 20% той литературы, которую рассылает Разведывательное управление, то ни у кого не было бы смелости сказать о том, что у нас в этом отношении ничего нет…Я организовал проверку, как читают литературу. С литературой 5-го управлениязнакомятся только отдельные командиры центральных управлений, отдельные руководящие работники штаба[Генштаба]и лишь отдельные работники низового аппарата. Некоторые издания лежат по 3-5 месяцев в сейфе, что лишает возможности знакомить с этой литературой необходимый круг командиров. Они такую литературу, как боевой устав Франции, состояние войск и т.д., не говоря о литературе, имеющей косвенное отношение, не читают [выделено, автор].

…В Главном управлении ВВС не читается [выделено, автор] литература……в том числе и чисто авиационная. Например, опыт применения ВВС немцами в период польской кампании, устав ВВС Франции, устав ВВС немцев и т.д. Начальник штаба ВВС даже не видел всей литературы, она хранится у какого-то второстепенного лица и не докладывается. Начальники отделов, люди которые должны учитывать в своей работе все иностранные новинки, как правило, также литературу не читают.

…Артиллерийское управление, начальники отделов не читают разведывательных сводок по иностранной технике. Эти сводки после ознакомления с ними начальников информационных отделов Управление направляет в секретную библиотеку. В секретной библиотеке эти книги лежат без всякого движения. Такие книги, как "Артиллерия германской армии", "Французская армия" и другие читало всего четыре человека».

МЕРЕЦКОВ: «Там стоит гриф секретно, домой я не могу взять книгу, а на работе не могу читать, работой нужно заниматься, а поэтому эти книги лежат без всякого движения, никто их не читает. Я не имею права взять книгу домой, положить к себе в портфель, так как она считается секретной. Командир полка совсем не возьмет эту книгу».

ПРОСКУРОВ: «Чем же объяснить, тов. [Н.Н.] Воронов [начальник артиллерии Красной Армии в 1937-1940 гг., автор], что из 50 переведенных статей в Артиллерийском управлении прочитано только 7 статей двумя лицами. Эти статьи без всяких грифов, несекретные».

СТАЛИН: «Люди завалены работой, эту макулатуру не хотят читать, они ее отбрасывают...»

ПРОСКУРОВ: Может быть, по этой причине штаб 1-ой Краснознаменной армии эту сводку в течение трех месяцев держал у себя, не рассылали по частям, считая, что эти сводки Разведупр должен рассылать непосредственно в части, т.е. Разведупр должен знать дислокацию частей. Я считаю, что это дикость [выделено, автор]. Это дело разведали наши чекисты и донесли, что действительно спорили, кому посылать эти сводки…. Вывод ясен, что разведывательную литературу у нас не изучают толком».

Ниже продолжается обсуждение выступления Мерецкова.

СТАЛИН: «Теперь все государства устраивают по этому образцу. Румыния, Турция, Германия, Франция, Италия - все эти страны окружают себя большими полосами укреплений».

МЕРЕЦКОВ: «Правильно. Значит главное…это будут глубокие оборонительные полосы, с наличием бетона и других технических средств современной обороны».

Первый вопрос: «О наступлении. Неправильное представление о силе и системе обороны противника [выделено, автор] повлекло за собой, вначале неправильную организацию наступательного боя… Мы убедились, что преждевременный ввод в бой главных сил…был вреден. … Командиры, наученные строить боевой порядок по шаблону… продолжали наступать по схеме устава.

…Войска наступали сразу массой в развернутом порядке, за что тов. Сталин неоднократно нас упрекал [выделено, автор], но мы, приученные к шаблону, этой ошибки быстро выправить не могли». Специально отметился перед Сталиным, чтобы ограничить критику с его стороны.

«Как мы наступали на УР [Укрепрайон, автор]? … Атака укрепленного района была подготовлена в соответствии с нашими уставными нормами. Много поработали над вопросами взаимодействия и, в частности, нам много в этом помогли тов. Павлов и тов. Воронов».

Отметился перед Павловым и Вороновым, чтобы уменьшить их критику за провал в подготовке ЛВО к войне с Финляндией.

«Артиллерийский огонь был дан такой мощный, что противник из траншеи бежал, но наступление все же было отбито [выделено, автор]. …После этой попытки прорыва было получено указание от главного командования [Сталина], что нужно подойти к вопросу прорыва по-другому. Мы были вызваны в Москву и получили инструкцию лично от тов. Сталина [выделено, автор] …Это указание сводилось к следующему:

Во-первых, нужно рвать противника на широком фронте. Главное командование решило вести наступление одновременно на всех фронтах, причем отдельные армии должны были наступать в разное время [выделено, автор] с тем, чтобы лучше растащить резервы противника [или, наоборот, дать возможность обороняющейся стороне постоянно перегруппировывать свои немногочисленные силы, что и происходило на самом деле[4], автор]». Здесь ярко проявился дилетантизм Сталина в военных вопросах, который тиражировал Мерецков. Такой стиль командования Красной Армией сильно удивлял Маннергейма.[5]

«[Во-вторых], при подготовке операции прорыва, учить войска на частных операциях и этими частными операциями вскрыть систему обороны противника… [В-третьих], резервные войска обучать на фронте, а не в тылу; обучать должны командиры, уже участвовавшие в боях. Следующее указание [Сталина] - до начала общего наступления разрушить бетон и обработать хорошенько передний край обороны противника, а также хорошо оборудовать исходный плацдарм для наступления».

Видно, что все эти банальные сталинские указания наверняка должны быть очевидными для командующего 7-й армией командарма 2-го ранга Мерецкова, но он льстит вождю, заявляя: «Нам [7-й армии, автор] удался прорыв потому, что в соответствии с указаниями тов. Сталина[выделено, автор], одновременно атаковали весь фронт финнов, сковали все силы противника, растащили резервы и когда получили прорыв, то смело, не боясь фланговых ударов со стороны приморской отсечной позиции и позиции севернее оз. Муолаярви, приступили к развитию прорыва».

СТАЛИН: «Какие орудия сыграли решающую роль?».

МЕРЕЦКОВ: «Артиллерия, танки и авиация».

СТАЛИН: «А сколько максимум снарядов выпустили в день?»

МЕРЕЦКОВ: «7-я армия в день прорыва 149 985» Такая точность до шестого знака абсурдна — это явный обман Мерецкова, в расчете на неосведомленность Сталина, но возможно и проявление дилетантизма самого Мерецкова.

Он продолжает: «Когда мы получали указания у тов. Сталина [выделено, автор] - как рвать укрепленную полосу, то он говорил, что надо бить артиллерией по всему фронту, не жалея снарядов, что найдется более слабое место и в этом месте и следует развивать прорыв, нанося удар по флангам противника. Это верно …Вводить в прорыв такое большое количество войск - дело не простое, но я не мог дожидаться, когда противник подготовит мне большое количество дорог. Развитие прорыва требует большого искусства и это удалось нам потому, что мы применили указания тов. Сталина [выделено, автор].

Второй вопрос. О танках и самостоятельных действиях мехсоединений.

Я хочу сказать о танках, товарищ председатель Совета Народных Комиссаров, [В.М. Молотов, автор]. Танки исключительно доблестно вели себя в бою, но некоторое замешательство у нас с ними было. Мы неправильно ориентировались на потери. У нас был лозунг, что нужно завоевывать победы с малой кровью. Это очень хорошо. Но нельзя завоевывать вовсе без потерь».

СТАЛИН: «С малой кровью, но с большим расходованием снарядов».

МЕРЕЦКОВ: «Это верно. Когда танки понесли потери, некоторые слабые волей стали терять веру в свой род войск. У некоторых командиров был надлом, но тов. Павлов быстро их перестроил. Если бы не было массы танков, конечно, все сражение по-другому выглядело бы. Другое дело, что мы не совсем умело применяли танки [выделено, автор]. При прорыве нужно было иметь танки с толстой броней. К концу войны такие танки появились, причем некоторые из них были вооружены 6-дюймовыми пушками. Нужно сказать, что танки играли исключительную роль в войне».

Выше было показано, что во время «Зимней войны» советские бронетанковые войска (около 4000 танков[6]) понесли огромные потери: сожженоили досталось противнику 650 танков, около 1800 было подбито, а более 1500 вышли из строя по техническим причинам[7].

СТАЛИН: «Они всегда будут играть».

МЕРЕЦКОВ; «Я считаю, что мы не должны отказываться от самостоятельных действий танковых соединений. Механизированный корпус тяжел, мало подвижен, его нужно заменить дивизией, которая должна иметь 200- 250 танков, плюс два стрелковых полка своей пехоты.

Третий вопрос. О пехоте и ее вооружении.

В условиях войны мы часто применяли переброску пехоты на танках, это значительно ускоряло продвижение пехоты по глубокому снегу... …Я считаю, что товарищи неправы, когда говорят, что пехота у нас плохая. Такое понятие неверное. Мы должны расшифровать, что такое пехота. Пехота — это значит бойцы, а разве у нас плохие бойцы? Должен сказать, что бойцы у нас прекрасные, но обучены они недостаточно хорошо [выделено, автор]. Вот об этом, мне кажется, мы и должны будем сказать. Надо отметить при этом, что к войне с Финляндией мы в пехоте оказались плохо вооруженными [выделено, автор]».

СТАЛИН: «Ко всякой другой войне мы были бы [так же] плохо вооружены».

МЕРЕЦКОВ: «Мы имели станковый пулемет - старый "Максим", с водяным охлаждением, на катках. Мы имели легкий пулемет. Из обоих в лесах стрелять трудно, потому что они тонут в снегу. Мы имели нашу винтовку и гранаты. А противник имел легкие автоматы и, по существу, в лесах, наша пехота при движении вперед, дралась винтовкой против автомата. [выделено, автор].

Если вы посмотрите на использование минометов, то в этом отношении мы выступили неподготовленными [выделено, автор]. Минометы и мины мы получали на походе. Только к концу войны минометы получили должное применение.

…Нашей пехоте нужно автоматическое оружие, я имею в виду автоматическую винтовку, пистолет-пулемет, облегченный ручной пулемет, имеющийся легкий пулемет сохранить, а вместо "Максима" енодать более легкий станковый пулемет. Нужна хорошая ручная граната. Нам нужно больше тяжелой артиллерии, скорострельные пушки и много снарядов. Тогда пехота будет хорошая.

Четвертый вопрос.О дисциплине.

Дисциплина у нас была очень слабая [выделено, автор] и я думаю, что здесь виноваты командиры. Я считаю, что командующие могут многое сделать в наведении порядка и дисциплины. Бойцы правильно говорят о себе:«Он [пехотинец] дерется, а им недовольны. Но вот что сказал тот же пехотинец: «У нас нет младших командиров!» [выделено, автор].

ГОЛОС: «А в школах [младших командиров]штат сократили вдвое».

МЕРЕЦКОВ: «У нас многие не хотели драться за дисциплину, не хотели ссориться, но видимо без ссоры нам не обойтись... Увлекаться муштрой нам не следует, у нас сознательные бойцы, они без нас в бою выставляют лозунги "За Родину", "За Сталина". Мы это видели на поле боя, причем это относится ко всем национальностям нашей великой страны.

Пятый вопрос. Об агентурной разведке.

Мы обвиняли агентуру в том, что она нам не дала самых детальных сведений. Тут надо меру знать, агентуру нельзя всегда обвинять. У нас, например, был альбом УP противника, по нему мы и ориентировались».

ГОЛОС: «А где он лежал?»

МЕРЕЦКОВ: У меня на рабочем столе, с левой стороны. [выделено, автор]

СТАЛИН: «В архиве». [Реплика, чтобы поддеть Проскурова].

МЕРЕЦКОВ: «Нет, одних данных агентуры мало, нужна хорошая войсковая разведка…Вы мне скажите, тов. зам. наркома Проскуров, кто ведает у нас войсковой разведкой?».

ГОЛОС: «Никто не ведает».

МЕРЕЦКОВ: «У вас есть представители и в Генеральном штабе, и в Управлении по боевой подготовке, а кто отвечает за руководство и обучение войсковой разведки – неизвестно [выделено, автор]. Нет у нас настоящей войсковой разведки также, как, к сожалению, и агентурной…У меня есть пожелание, чтобы в течение ближайших двух-трех месяцев предложить нашим людям крепко заняться учетом опыта, но беспристрастно, без этого могут погибнуть ценные данные».

На следующий день выступал Проскуров и прямо ответил Мерецкову и Сталину.

ПРОСКУРОВ: «Здесь встал вопрос - кому руководить войсковой разведкой. Здесь ругали, что агентура не дала данных. Отсюда вывод, что нужно было напирать на войсковую разведку. 

С первых же дней боевой деятельности было установлено, что кадры войсковых разведчиков готовились очень плохо [выделено, автор], без учета театра[военных действий]. Этим никто не занимался несмотря на то, что в июне месяце [1939 г] на заседании Главного военного совета, где и вы участвовали, тов. Сталин, [никакого пиетета, выделено, автор] когда пересматривали структуру Генерального штаба было принято решение: «Вопросы организации войсковой разведки передать в ведение оперативного управления в Генеральном штабе РККА, в штабах округов, армий и армейских группах.» Переход на новую организацию штабов провести к 1 августа [1939 г]». Однако, на новую организационную структуру не передали и не перешли.

Сейчас разведка не имеет хозяина. Войсковой разведкой никто не занимается [выделено, автор]. Тысячи писем говорят о том, что разведчики, включаяначальников двух отделов корпусов и дивизий, занимаются чем угодно, но не разведкой, ОРБ не готовятся как разведчасти».

СТАЛИН: «Что такое ОРБ?»

ПРОСКУРОВ: «Отдельный разведывательный батальон, имеющийся по штатам в каждой дивизии. Во время военных действий эти батальоны были такими же батальонами, как и прочие. Они ставились на фланги, затыкали ими дыры и т.д. Разведывательные роты в полках, как правило, не использовались.

И самое тяжелое положение, которое мы имеем, это то, что нет подготовленных кадров разведчиков [результат репрессий 1937-1938 гг., выделено, автор]. Я прошу, чтобы вопрос об организации разведки и подготовки разведчиков был рассмотрен Главным военным советом. Генеральный штаб должен иметь аппарат, который бы отвечал за подготовку разведчиков всех родов войск. На практике же получается разрыв. В мирное время разведчиками никто не занимается. В военное время разведкой вынуждено заниматься 5-е Управление Красной Армии, не имеющее аппарата для руководства войсковой разведкой и полномочий на это [выделено, автор].

Во время финских событий разведотдел Ленинградского [военного] округа забрала себе 7-я армия, остальные армии остались без кадров разведчиков и набирали кого попало [выделено, автор]. Подготовленных имелось один-два человека. В силу этого разведку армии не могли развернуть в течение одного-двух месяцев [выделено, автор]. Агентурные отделения состояли из оперативных пунктов (из трех-четырех человек). Конечно, они не могли удовлетворить армию»».
СТАЛИН: «Что вы предлагаете, как улучшить это?»
ПРОСКУРОВ: «Я предлагаю принять один из вариантов: или сосредоточить всю разведывательную работу в одних руках, как это делается в иностранных армиях, там имеются так называемые 2-й департамент или 2-е бюро в составе Генерального штаба. У нас создано 5-е Управление, которое должно сосредоточить всю разведку. В нем необходимо создать аппарат, который будет отвечать и руководить войсковой разведкой. Или оставить за 5-м управлением только агентурную разведку.

…Ведь, как ни странно, разведывательные сводки подписывал я, тогда, как разведывательные органы, по существу, не подчинены 5-му Управлению Красной Армии. Надо сказать, что в одно время дело доходило до курьезов. Мы получили извещение от тов. Штерна и от тов. Чуйкова о том, что они не получают данных о разведке…Проверил, куда же пропадают сводки, оказалось, что они не передаются, так как работники Генштаба во главе с тов. [И.В.] Смородиновым [заместителем начальника Генштаба] считали - какое дело 7-й армии, что делается на участке 8-й армии. Это идиотство [выделено, автор].Как же так, командование армии должно было знать, что делается на соседнем участке. Я считаю, что этот вопрос нужно изменить коренным образом. Нужно повернуть мозги нашим большим и малым командирам к разведке, заставить разведкой заниматься [выделено, автор].У наснет точных статистических данных сколько тысяч жизней мы потеряли из-за отсутствия разведки [выделено, автор]. Что делала разведка? Здесь товарищи говорили, что трудно было воевать. Я должен буду доложить, что для разведки были такие же сложные условия.Мы за все время выбросили довольно круглую цифру агентов и надо отметить, что из них большинство погибло».

П.В.РЫЧАГОВ (Герой Советского Союза, комкор, командующий ВВС 9-й армии. В 1940-1941 гг. занимал должности заместителя наркома обороны и начальника Управления ВВС Красной Армии. По необоснованному обвинению расстрелян 28 октября 1941 г.):  «У нас на ухтинском направлении было максимум 25-30 самолетов. Причины этого. Во-первых, на этом направлении был всего один аэродром шириной в 150 м и длиной 800 м. На этот аэродром посадили мы до 40 самолетов различных назначений вместе с самолетами ГВФ. Летать оттуда все сразу не могли. Если бы они все сразу взлетели, то на посадку потребовалось бы колоссальное количество времени…кроме этого аэродрома на расстоянии 200 км нельзя было посадить нигде ни одного самолета.  Погода… была очень неустойчивой, с большими снегами..., очень низкая облачность.При таких условиях в мирной обстановке мы не летали…ибо у нас есть целый ряд положений, когда за каждую аварию и катастрофу мы отчитываемся в трех-четырех учреждениях по разным направлениям. Военный совет округа нас очень редко спрашивает о том, в какой готовности наша авиация.

Тыл, состоящий из «худосочных» баз, которые были наскоро сколочены, был явно не обеспечен армейским транспортом. Армия была организована на ходу, транспорта не было, связи, командного состава не было [выделено, автор].Все эти трудности давали нам частые перебои в снабжении бомбами и горючим. Патронов, правда, было достаточно, хватало...

…Перехожу к предложениям. … Я хотел бы сказать, что наша авиация получила богатый опыт полета в сложных метеорологических условиях. Необходимо сейчас прямо специальным приказом …заставить этот опыт продолжить и требовать полетов, не боясь никаких событий, аварий, катастроф……Мы занимались только летчиком, чтобы он чего-нибудь не сломал, чтобы он не сделал чего-нибудь лишнего и упустили летнабов[летчики наблюдатели, разведчики]. Бомбим мы сейчас очень плохо [выделено, автор]. Правда… говорят, что немцы тоже высоким классом не отличаются, но наши, надо признаться, стоят ниже [выделено, автор].

…Дальше, нужно учиться летать ночью большими группами [выделено, автор]. … Надо летать ночью больше, кораблей до 20-30 в одной группе, причем учить не все полки... а единицы способных людей, взять хотя бы в полку эскадрильи - две ночных...…днем их заменят три оставшиеся эскадрильи.

Последний вопрос. Нам нужен транспортный самолет. Сейчас мы добиваем остаток Р-5, ТБ-3 и через год мы встанем перед проблемой, чтобы иметь грузовой самолет, простой грузовой самолет, который мог бы садиться в любых условиях. Этих самолетов в достаточном количестве, так чтобы они обрисовались как явно применимые, пока нет».

Во время Великой Отечественной войны таким самолетом стал Ли-2, лицензионная копия самолета Дуглас DC-3, американской компании Douglas Aircraft Company. В 1942—1945 годах на ташкентском авиазаводе было произведено 1100 самолётов Ли-2.


PS. Итоги недели с Андреем Карауловым и Булатом Нигматулиным: о слабости управленцев в современной России - https://youtu.be/QZWO4ptN6Oc

 

Продолжение следует



[1] П.А. Аптекарь «Советско-финские войны: Соколы и коршуны?», с. 378, изд. М.: «Эксмо», 2004 г., стр. 384 стр.; РГВА Ф.29 Оп.26 Д.202 Л.105

[2] К. Маннергейм. Мемуары. Глава «Зимняя война», с.309. М., Вагриус, 1999

[3]РГАЛИ. Ф. 1038. Он. 1. Д. 2077. Л. 46, Невежин В.А. (ИРИ РАН). Финляндия в советской пропаганде периода «зимней войны» (1939-1940 гг.). Памяти Ю.С. Борисова. Россия и мир глазами друг друга: из истории взаимовосприятия. Выпуск первый. Москва-2000. Под ред. канд. ист. наук Голубева А.В. Институт российской истории РАН, 2000 г.

[4]К.Г. Маннергейм Мемуары. Раздел «Зимняя война» с.311-312. — М.: Вагриус, 1999.

[5]Там же.

[6] К.М. Александров, «Зимняя война» 30 ноября 1939 года: итоги и выводы. Начало советско-финляндской Войны. «Посев», 1999, № 11.; Зимняя война – WinterWar, Википедия, в редакции 12.09.2020 https://ru.qwe.wiki/wiki/Winter_War#Battles_of_the_Mannerheim_Line

[7]П. А. Аптекарь «Советско-финские войны: Соколы и коршуны?», с. 378, изд. М.: «Эксмо», 2004 г., 384 стр.; РГВА Ф.29 Оп.26 Д.202 Л.105

 







Это статья PRoAtom
http://www.proatom.ru

URL этой статьи:
http://www.proatom.ru/modules.php?name=News&file=article&sid=9561