Модернизация: учиться большевизму
Дата: 26/07/2011
Тема: Время и судьбы


Николай Кудряков

Статья В.Б.Слезина «Стреляя в прошлое, попадёшь в будущее (сравнение двух модернизаций)» посвящена сравнению двух модернизационных периодов: 1926-1953 и 1991-2011 г.г. Статья интересна, и не только в контексте разговора о модернизации, но и – особенно! - в канун 20-летнего юбилея начала т.н. «радикальной экономической реформы».



Поддерживая сам подход автора – В.Слезина - и инициативу редакции, хочу обратить внимание на одну принципиальную  и характерную особенность: В Слезин, как и многие другие, в целом положительно оценивая советский опыт, почему-то начало коренной модернизации экономики и общества относят к концу 20-х годов.

Вопрос: а на какой культурной и экономической основе в конце 20-х началось форсированное развитие промышленности? Автор пишет, что в 1926 г. был в основном завершен восстановительный период, что промышленностью был почти достигнуты довоенные (1913-го г.) объемы производства. Так что же – исходным пунктом развития  было то качество, то состояние общества, которое мы имели накануне Первой мировой войны? Очевидно, что нет. Во второй половине 20-х годов общество было другим, культура была другой, люди были другими. За предшествующие 10 лет (1917-1926 годы) в стране и произошло нечто такое, что и позволило поставить задачу - достичь и превзойти уровень индустриального развития промышленно развитых стран. После 1917 года в стране произошло нечто, что существенно страну обновило; нечто, что послужило исходным рубежом, плацдармом, стартовой площадкой для того рывка, начало которого мы относим к 1928 году.

А ведь существенное, качественное обновление общества мы и называем модернизацией! И те процессы преобразования и обновления, которые происходили в нашей стране в период 1917-1926 гг. были не чем иным, как модернизацией – модернизацией и сути, и по результатам.

К великому сожалению, эта модернизация в отечественной историографии достойного отражения должного освещения почти не получила. Именно в этом смысле я и называю статью В.Слезина типичной и характерной.

                                                             *   *   *

Что же такого произошло в стране за предшествующее 10-летие? Во-первых, в стране произошла революция – первая в истории победоносная социорно-освободительная революция, вырвавшая страну из экономической и политической зависимости от этих самых промышленно развитых стран. В.Слезин об этой революции умудрился не сказать ни слова! А одним из последствий этой революции явилось раскрепощение творческой энергии десятков миллионов людей. Десятки миллионов, которые самим устройством старой России были обречены на безграмотность, получили доступ и к основам элементарной грамоты, и к научному и художественному творчеству.  Многие прославленные советские конструкторы, министры, академики – выходцы из глубинки, из деревни, в буквальном смысле от сохи, в буквальном смысле – «кухаркины дети». Владимир Федорович Уткин, Ефим Павлович Славский, Алексей Иванович Шахурин, Петр Дмитриевич Грушин – они же все или из деревни, или с рабочих окраин!

Так может, начало советской модернизации отнести к постановлению Наркомпроса от 11 сентября 1919 года «Об организации рабочих факультетов»?

Разумеется, не все были от сохи. Не от сохи был Юлий Борисович Харитон – «русский Оппенгеймер».


Юлий ХАРИТОН в 1924 г.



В 1926 году, от которого В.Слезин отсчитывает начало советской модернизации, Харитон едет на стажировку в Кембридж, в Кавендишскую лабораторию. Но чтобы поехать в 1926 году на стажировку к Резерфорду и Чедвику, нужно что-то соображать в физике! Чтобы в 1926 году поехать в Англию к Резерфорду, нужно было в России окончить что-то приличное! В 1920 году Харитон поступает в петроградский Политех и в 1925 году его оканчивает.

Для тех, кто не понял: в петроградский Политех будущий главный конструктор и научный руководитель Арзамаса-16 поступил в 1920 (!) году.

Пример Юлия Харитона – это напоминание о второй характерной черте русской революции, а именно о сознательном стремлении сделать науку ведущим фактором экономического и культурного развития страны и о решимости развивать науку в любых условиях.

Через считанные месяцы после октябрьского переворота в России начинается мощная, планомерная, целенаправленная реорганизация науки и высшей школы, начинается создание целых направлений, целых научных школ. В 1918-1919 годах в стране было создано 33 (тридцать три!) новых научных центра[1] – в том числе и тех, из которых потом вырастут атомный и космический проекты. Начиная с 1918 года Россия – настоящая Россия, Советская Россия, красная Россия, - создает подготовительные и профильные факультеты, создает новые кафедры и лаборатории, наполняет библиотеки иностранной научной периодикой. Вот где, вот когда началась невиданная по размаху и масштабам модернизация – в дипломатической изоляции, в блокаде, в кольце фронтов - поистине, с Лениным в башке, и с наганом в руке.

К 1927 году новых научных центров будет без малого 100[2]. Сложится целая сеть, целая система научных центров, нацеленных на обслуживание промышленности, на развитие производительных сил страны. Без этих институтов не было бы ни новых металлов, ни инструментов, ни приборов, ни оптики, ни новых видов топлива, ни новых красителей, в конечном счете – ничего из того, о чем напоминает нам В. Слезин, и что мы связываем с первыми пятилетками. Глубоко неправ был товарищ Черчилль, сказав, что Сталин принял Россию с сохой. Сталин принял Россию в 1927 году с чертежной доской и логарифмической линейкой, с микроскопом и рентгеновским аппаратом.

                                                            *   *   *

Одним из первых – если не самым первым – новых научных центров, созданных в новой России, стал Рентгенологический и радиологический институт. Это из него впоследствии отпочкуются Радиевый (во главе с Вернадским) и Физико-технический (во главе с Иоффе) институты.

Инициатором создания Радиологического института был Михаил Исаевич Неменов – врач, один из немногих в России знатоков и энтузиастов рентгенодиагностики и терапии. Дело в том, что энтузиасты и знатоки, последователи Вильгельма Конрада Рентгена в России были, а рентгенологии как профессии, как научного направления в России не было. Не было и своей техники. Рентгеновские аппараты иностранного производства в небольшом количестве, в крупных клиниках больших городов – были. Отдельные специализированные лаборатории – были. Инженеров и техников по рентгеновскому оборудованию в России не готовили, и обслуживали рентгеновские кабинеты в России в основном энтузиасты-самоучки. И были такие, как Михаил Исаевич Неменов, врачи, понимавшие, что систематическое и массовое применение рентгена означает такой же прорыв в здравоохранении, как изобретение гипсовой повязки или анестезия.

С идеей постановки рентгеновского дела в России на серьезную основу, создания целостной системы по изучению излучений и применению рентгенодиагностики и рентгенотерапии Михаил Исаевич обивал пороги с 1910 года.

Поняли его только большевики-комиссары. В апреле 1918 года он обращается в Народный комиссариат просвещения с предложением развернуть на базе рентгенологической лаборатории Женского медицинского института полноценное специализированное научное учреждение.

«Институт этот должен служить следующим целям: 1. Здесь должна преподаваться рентгенология студентам института и врачам, приезжающим для специализирования. 2. Здесь должно производиться лечение рентгеновыми лучами и радием как амбулаторно, так и стационарно. 3. Здесь должна быть соответственно оборудованная лаборатория для изучения рентгеновских лучей и радия 4. Лаборатория для изучения злокачественных новообразований (рака). 5. Институт должен иметь возможность производить экспериментальные исследования на животных.»[3]

Да, поистине планов громадьё, но только так и надо, только так и можно – от фундаментальных исследований ионизирующих излучений и их источников к технологии практического применения и к подготовке специалистов.

Потом Михаил Исаевич расскажет об этом так:

«… я обратился т. Луначарскому. Я был поражен, тою готовностью, с какой он пошел навстречу моему проекту. У меня получилось впечатление, как будто вся волокита, это откладывание под сукно и в долгий ящик погибли вместе со старым режимом. От слова можно было непосредственно перейти к делу. Вы не думайте, что Наркомпрос был так богат, что имел неограниченные средства. Для нас достаточно было его доброй воли и посильной поддержки – всё остальное нужно было добывать, тратя огромные усилия. Мы получили пустовавшие тогда здания гомеопатической лечебницы, отчасти недостроенные, мы собрали, что могли из обломков, оставшихся после европейской войны.

Не было почти никаких средств, не было аппаратов, не было приборов, не было реактивов. И более 4 лет не было сообщения с Западной Европой. Ни одна печатная строка не попадала в это время из-за кордона штыков и орудий…»[4]

Так или иначе, созданный из ничего и из обломков, в 1919 году начал работать первый в стране специализированный институт по рентгенологии и медицинской радиологии.

Вот что получилось из ничего и из обломков:


Институт рентгенологии и радиологии, кабинет рентгенодиагностики. 1919 год.

"<…>I клиника  рассчитана на взрослых больных. В клинике принимаются больные как для лечения рентгеновскими лучами и радием, так и для …исследований <…> Клиника имеет две хорошо оборудованные операционные, из которых одна устроена таким образом, что операции могут проводиться под непосредственным руководством рентгеновских лучей. Это имеет особенно важное значение при извлечении пуль…

II Клиника института – Детская клиника-приют, является первым в своем роде опытом соединения лечебного заведения с воспитательным <…> дети находятся под постоянным руководством и наблюдением живущих в клинике опытных педагогов, обучаясь не только школьным предметам, но и искусствам (рисованию, музыке и т.д.)

Открывающаяся   III Клиника рассчитана исключительно на красноармейцев…»[5]

Это - из отчета о работе за первый год существования института – за 1919 год. Никаких эмоций, никаких жалоб. Сухие строки – Первая клиника института начала работать 29 января 1919 года и по январь 1920 года приняла 236 больных. Днем отсутствует электричество, поэтому процедуры и операции выполняются поздно вечером. Плохо ходят трамваи, это создает проблемы для амбулаторных больных. Дети поступают в приют со стригущим лишаем и паршой. В составе Института открывается специализированная клиника для красноармейцев. Операции под рентгеновским лучом особенно хороши для извлечения пуль.

За стенами – 19-й год. За стенами – война, блокада, наступление Юденича, голод. Хлебный паек в Петрограде - четверть фунта. В конце 41-го паек в Ленинграде будет немного больше.


Александр ДЕЙНЕКА. Оборона Петрограда.

«Костя Д. 6-ти лет. Болеет 2-й год; появилась опухоль справа на шее…величиной с 2 кулака.

 <…>

Начата  рентгеновская терапия 18 августа 19 г. 18, 19, 20 августа больной получил 3 освещения спереди, сзади и сбоку опухоли…

27 августа…значительное уменьшение опухоли»[6].

 Вместо «облучение» тогда писали «освещение». И терминология, и способы измерения и нормирования доз – все это будет. А пока – обсуждаются первые результаты, пишутся первые статьи.

В 1920 году, спустя год после открытия института,  выходит первый том нового журнала -  «Вестник рентгенологии и радиологии». Это будет первый и на какое-то время единственный медицинский журнал в новой России.



Первый в мире памятник Вильгельму Конраду Рентгену был установлен в России, в Петрограде, перед первым зданием Рентгенологического и радиологического института[7] .

А Михаил Исаевич Неменов будет одним из первых граждан новой России, кто получит загранкомандировку. Осенью 1920 года он едет в Германию и Францию – и шесть вагонов закупленных  им приборов, реактивов и новейшей научной литературы отправляются в Петроград. Первый том «Вестника…» производит в Европе фурор: ведущие ученые предлагают свои статьи, редакции предлагают обмениваться изданиями – оказывается, все, что новая Россия сделала для науки за кордоном из штыков и орудий, вполне соответствует мировому уровню. Официально Советская Россия в Европе еще не признана никем – но моральная и культурная блокада прорвана, начинается полноценный научный обмен, эмигрантская пресса в глубоком ауте. Отчет Неменова о поездке в Европу нарком Луначарский кладет на стол главе правительства - Ленину.   

                                                          *   *   *

История Государственного института рентгенологии и радиологии поучительна сама по себе. Она показательна как пример обновления жизни, как пример превращения России в новую страну.

Но примечательно, что именно в этом институте именно в эти годы родилась отечественная физика – как профессия, как направление, как система. В старой России были физики, но не было физики. Физикой – в отличие от химии, в отличие от математики - в старой России занимались факультативно. Систематически и профессионально физикой в России стали заниматься только после того, как Россия стала советской, и на первых порах – применительно к задачам рентгенологии и радиологии.

Понимая, что прежде чем лечить излучениями людей, необходимо изучать излучения как таковые, т.е. вести фундаментальные исследования в области физики, Михаил Неменов обращается к Абраму Федоровичу Иоффе – ученику Рентгена. Тот немедленно всё понял, - понял, что задуманный Неменовым институт – это пока единственное в России место, где физикой можно будет заниматься не факультативно, а систематически и профессионально.  И новоявленный институт с самого начала появляется как симбиоз двух отделов – физико-технического во главе с Иоффе и медико-биологического во главе с Неменовым.

Физико-технический – это словосочетание ничего не напоминает? «Физико-технический» и фамилия Иоффе! Из физико-технического отдела Государственного института рентгенологии и радиологии в январе 1922 года развернут самостоятельный Физико-технический институт, будущий физтех «папы Иоффе».            

Но физтех - это будет потом, а  пока Иоффе всячески продвигает и поддерживает идею создания специализированного рентгенологического института. У него свой интерес – в рентгенографии он видит инструмент для изучения микромира, изучения внутренней структуры молекул и атомов…

Требуя расширения исследовательских работ и увеличения ассигнований для института рентгенологии,  он пишет:

«… мы имеем объективный метод для определения расположения атомов в молекуле и электронов в атоме, дающий на основе опыта и математического анализа совершенно несомненную разгадку строения атома и молекулы, Разрешение этой задачи создает новую эру в физике, химии и всех их многочисленных технических применениях…Выполнение этой работы в Рентгенологическом институте будет лучшим доказательством жизненности созданных Советской властью центральных исследовательских институтов, которые одни только могут, объединяя всех специалистов данной области, организовать исследования такого масштаба. Если такая задача будет действительно осуществлена в России… тот этот факт получит не только мировое научное, но и весьма важное политическое значение.»[8]

Наверное, Абрам Федорович несколько переоценивал рентгенографию в качестве инструмента исследования микромира. Важно другое – важно предчувствие того, что владение тайнами микромира очень скоро будет иметь и практическое, и политическое значение, будет определять лицо и судьбу страны. И еще более важно понимание того, как важно уметь объединять и направлять усилия людей, от работы которых зависит судьба страны. Так и будут потом работать «птенцы гнезда Иоффе».  И их работа будет потом названа «атомным проектом».

Письмо Иоффе в Наркомпрос датировано 19 марта 1920 года.

Через неделю, 26 марта 1920 года прижатые к морю остатки Добровольческой армии начнут эвакуацию из Новороссийска в Крым. Бои на Каховским плацдарме, вторжение поляков,  Перекоп – все это еще впереди.

                                                               *   *   *

7 ноября 2010 года в эфире «5 канал – Санкт-Петербург» ведущий передачи «Картина маслом» - Дмитрий Быков - задал всем гостям один и тот же вопрос: что бы лично Вы делали в октябре 1917 года?  О себе он сказал, что сам 26 октября 1917 года пришел бы в Смольный – как Маяковский – чтобы работать вместе с новой властью. Потому что не было в России другой силы с такой пассионарностью, с таким зарядом преобразующей и созидающей энергии. И что он влюблен в 20-е годы.

Вопрос, кто бы что делал в октябре 17-го года, периодически задавал россиянам Левада-центр. Варианты: примкнул бы к большевикам, сотрудничал бы с большевиками, боролся бы с большевиками, уехал бы из страны, выждал бы, чем дело закончится. Тех, кто примкнул бы или сотрудничал, стабильно из года в год получается не меньше 30% опрошенных. Это обнадеживает.

Пример человека, который, не колеблясь, примкнул и сотрудничал – это создатель и первый директор Государственного института рентгенологии и радиологии Михаил Исаевич Неменов.


Русский врач, генерал-майор медицинской службы, русский ученый, русский гражданин, русский патриот - основоположник советской школы рентгенодиагностики и рентгенотерапии профессор Михаил Исаевич НЕМЕНОВ (1880-1950)

Пример ученого, труженика, интеллигента, патриота и гражданина - человека, который реализовал себя, сделал все, на что способен, выполнил долг перед собой и перед людьми.

Много лет спустя Анатолий Васильевич Луначарский будет вспоминать:

«Я впервые познакомился  с М.И. в самые бурные времена, когда власть только что перешла в руки пролетариата… людей, принадлежавших к науке и искренне готовых увидеть в перевороте нечто многообещающее и радостное, было крайне немного. Вот почему я с большим интересом отнесся к проф. Неменову, показавшемуся мне совершенно непохожим на других моих тогда немногочисленных ученых посетителей. Профессор Неменов приехал ко мне в состоянии величайшего и полного бодрости возбуждения. Он с огромным увлечением стал говорить мне о великих успехах рентгенологии за последнее время… и о том, что он готов приложить всю свою энергию для того, чтобы немедленно начать созидать крупный институт, посвященный соответствующим задачам.»[9]

Увидеть в пролетарской революции нечто многообещающее и радостное и хотеть созидать…



Медаль М.И. Неменова, учреждена в 2007 г., профессиональная награда  Президиума Санкт-Петербургского радиологического общества (СПРО).

Или вы думаете, что русский интеллигент – это профессор Преображенский?                



[1] Организация науки в первые годы Советской власти (1917-1925). Сборник документов. Л., 1968. с.8.
[2] Там же.
[3] Организация науки в первые годы Советской власти (1917-1925). Сборник документов. Л., 1968. с.234
[4] Организация науки в первые годы Советской власти (1917-1925). Сборник документов. Л., 1968. с.240
[5] Неенов М.И. Медико-биологический отдел Государственного рентгенологического и радиологического института и деятельность его в 1919 г. // «Вестник рентгенологии и радиологии», т. I, вып. 1-2, 1920, с. 153-171.
[6] Неменов М.И. Указ. Соч.
[7] ул. Рентгена (б. Лицейская), д. 8
[8] Организация науки в первые годы Советской власти (1917-1925). Сборник документов. Л., 1968. с. 235.
[9] Цит. по: Организация науки в первые годы Советской власти (1917-1925). Сборник документов. Л., 1968. с. 234.







Это статья PRoAtom
http://www.proatom.ru

URL этой статьи:
http://www.proatom.ru/modules.php?name=News&file=article&sid=3164