Морской сектор на Семипалатинском полигоне
Дата: 22/05/2009
Тема: Атомный флот


В.В.Бордуков, к.т.н., капитан II ранга в отставке, ветеран подразделений особого риска

Холодная война  была объявлена в Потсдаме летом 1945 года. Президент США сообщил о создании нового оружия, которое его страна намерена применить против неуступчивой Японии.  Плутониевый «Толстяк» в Хиросиме и урановый «Малыш» в Нагасаки продемонстрировали  мощь нового оружия. Но США - великая морская держава, и в 1946 году на атолле Бикини были произведены надводный и подводный атомные взрывы. На испытания приглашаются по два представителя от каждого постоянного члена Совета Безопасности ООН. Для СССР делается исключение. Разрешается присутствие трёх представителей. Кто же они?


Предыстория

В СССР накануне войны заложен мощный линкор «Советский союз» водоизмещением 100 000 тонн. Главным конструктором этого проекта был профессор Александров. Он стал первым.  От ядерщиков СССР избрали представителя Радиевого Института Академии Наук Мещерякова.  От редакции газеты «Красный флот» послали капитана 2 ранга Хохлова. Разрешалось не только присутствовать, но и делать фото. Подводный взрыв осуществлялся авиационной бомбой, подвешенной под одним из кораблей.

После возвращения нашей делегации на родину Мещеряков написал отчёт об этих испытаниях. В частности он отметил, что управление подрывом осуществлялось по двухканальной кабельной связи с обратным контролем с расстояния 10 км. Конструкция кабельных разъёмов исключала возможность их неправильного соединения.

Отчет оказался на столе Л.П.Берия, который затем передал его в ленинградский ЦНИИВК. Там была создана небольшая группа ученых, которая за железной дверью пыталась осмыслить итоги атомных испытаний США на море. Возглавил эту группу молодой 29-ти летний учёный, выпускник кораблестроительного факультета ВВМИОЛУ им. Ф.Э.Дзержинского 1941 года Юрий Яковлев. Ему, командиру батареи отдельного истребительного противотанкового дивизиона 7-й ой армии, участнику боёв в Отечественной войне на Карельском фронте, защитившему кандидатскую диссертацию по гидродинамике нагрузок при боковом спуске корабля, разобраться в этом было не просто. Если при тротиловых взрывах работают газы, то при ядерном взрыве этих газов нет. Но зато есть сверхвысокие температуры, которые в газы превращают всё окружающее. Те уравнения  состояния воды, которые были известны, не позволяли грамотно определить научный подход к решению этой проблемы.

В группу Яковлева влился 23-ти летний выпускник ВВМИОЛУ им. Дзержинского Ф.Э.  1949 года  Баррикад Замышляев, который, ещё, будучи курсантом, посещал семинар профессора Новожилова.  Молодой специалист обладал выдающимися математическими способностями и вскоре стал конкурировать с Яковлевым. Но усилий этих двух учёных было явно недостаточно. Стало ясно, что по этой проблеме нужен специальный институт. Яковлева в 1951 году перевели в 6 Управление ВМФ  СССР, где ему поручили разработать программу испытаний объектов ВМФ при подводном атомном взрыве. Придет время, когда Яковлев с Замышляевым встретятся в ЦНИИ-16 ВМФ, где и решат те задачи, над которыми они работали в комнате за железной дверью. Но на это уйдёт не пара лет, а пара десятилетий.  
                                                                                           

История
                         
Чтобы история была полной, необходимо вернуться к созданию 6 Управления ВМФ. Именно это событие напрямую связано с морским сектором на боевом поле Семипалатинского полигона.

В двух словах о создании атомного оружия в СССР. С одной стороны это дело миллионов советских тружеников, сотен тысяч военнослужащих, десятка тысяч учёных и научных работников, а с другой стороны это дело нескольких человек, принимавших решения.

В узком кругу руководителей США, возглавлявших «Манхэттенский проект», уже в 1943 году не скрывалась основная посылка – вероятным противником, на которого будет нацелено новое оружие, является СССР. С маниакальной настойчивостью наша страна именовалась «новым агрессором».

Первый план атомного нападения на СССР (доклад 329) датируется ноябрём 1945 года. В дальнейшем планы неоднократно уточнялись. Окончательный план гласил, что удар по СССР нужно нанести 1 января 1950 года. Но 29 августа 1949 года на Семипалатинском полигоне было проведено первое атомное испытание советского изделия. В 1950 году в Англии судили Клауса Фукса. Фукс был приговорен к 14 годам заключения за то, что в период с 1943 по 1947 год он четыре раза передавал в СССР информацию о секретных атомных исследованиях США. Судьи не поддались искушению покарать Фукса по статье «измена родине», по которой ему грозил смертный приговор.

В своей деятельности Фукс руководствовался идейными соображениями – наличие атомного оружия у одной стороны, искушает эту сторону к началу его использования. Фукса никто не вербовал, и он не получал никаких благ. Что же успел сообщить Фукс? Он сообщил сведенья об устройстве первого американского заряда и многое другое. Кому были сообщены эти сведения? Фукс не выбирал лиц. Их выбирали власти СССР. В качестве такого лица был избран Игорь Васильевич Курчатов. Ему поручили вести всю атомную программу, и по ходу дела разрешалось знакомить с той или иной подпрограммой тех или иных лиц. 
    
Первый экспериментальный атомный реактор «Ф», типа того, что Ферми построил под трибунами на стадионе в Чикаго, был Курчатовым пущен в 18 часов 25 декабря 1946 года. В отличии от Ферми, Курчатов его не разобрал, а сохранил для дальнейших работ. На нём были проведены исследования и изучены оптимальные характеристики промышленного реактора «А» для наработки плутония. Молотов имел моральное право 7 ноября 1946 года в своем докладе заявить, что для СССР секрета атомной бомбы не существует.

Американцы сами опубликовали отчёт о разработке атомной бомбы под наблюдением правительства США в 1945 году.  Этот отчёт был положен в основу советской программы развития Атомного проекта СССР.

19 июля 1948 года завершился длительный период подготовки первого промышленного реактора к работе на проектной мощности 100 МВт. Это означает, что каждый день в реакторе «А» стали накапливаться 100 грамм плутония-239. Критическая масса плутония в заряде в зависимости от конструкции равна от 5 до 10 кг.

20 января 1949 года реактор был остановлен на капитальный ремонт. К тому времени уже был наработан плутоний на первый атомный заряд, который и испытают 29 августа 1949 года. Харитон предлагал остановить реактор «А» на год,  но Курчатов сам принял участие в восстановительных работах, при этом получил громадную дозу облучения, порядка 500 рентген.

Из остановленного реактора было извлечено 39000 урановых блоков, и, по требованию Курчатова, сложены у его стола. Он сам обследовал большую часть из них. Работавший в то время главным инженером комбината Ефим Павлович Славский, вспоминая  эту аварийную разгрузку реактора, отметил, что попадание воды в зазор труба-графит было связано с неудачно выбранной системой влаго-сигнализации: «Чтобы изменить эту систему, потребовалось разгрузить весь реактор. Это была чудовищная эпопея. Если бы Курчатов досидел, пока всё отсортировал, ещё тогда мог погибнуть».

Были внесены изменения во все промышленные реакторы серии «А». Весь наработанный уран предстояло пропустить  через радиохимический завод «Б», чтобы отделить плутоний от облученного урана. На этой операции, кроме Курчатова,  подорвали своё здоровье два директора РИАНа.  Виталий Григорьевич Хлопин умер в 1950 г, а Борис Александрович Никитин умер в 1952 г.  

Необходимо было освоить технологию легирования плутония и изготовление из него атомного заряда на заводе «В». Вот здесь Курчатов точно следовал сведениям, сообщенным Фуксом,  и, конечно, проверенным учёными ВНИИЭФ.   


Испытание                                                                                                      

Опытное поле представляло дно древнего моря с ровной площадкой в 400 кв. км. В центре площадки была построена металлическая башня высотой 30 м, на которой устанавливалось «изделие». Всё поле было разделено на сектора, в которых размещалась боевая техника, вооружение и различные инженерные сооружения. Часть подопытных животных была размещена на открытой местности, другая часть в боевой технике и инженерных сооружениях.

Был на поле и морской сектор. Штат морского сектора состоял военнослужащих с капитан-лейтенантом А.Н.Вощининым во главе. Он весной 1949 года прибыл на Ленинградскую ВМБ, где отобрал группу старшин и офицеров. Им была оформлена командировка на 3-4 месяца на станцию Бурмакино Ивановской области для изучения минного и торпедного оружия. После окончания курсов  группу специальным эшелоном отправили на станцию Жанна Семей в Семипалатинск. 

Во время испытаний флотскую группу возглавлял капитан 1 ранга П.Ф.Фомин. В 1923 году в Кронштадте окончил машинную школу, а в 1929 году Высшее военно-морское училище им. Ф.Э.Дзержинского. Был учеником Сергея Тимофеевича Яковлева, который в свою очередь был учеником академика Алексея Николаевича Крылова. До войны служил на Черноморском флоте, а так же в Москве в Управлении кораблестроения.  После войны был переведён в Морской научно-технический комитет, где вырос к 1949 году до заместителя МНТК. В этом чине Фомин и приехал на атомный полигон.

Во флотскую группу на время испытаний входили: А.Н.Вощинин, Н.И.Дашков, Евстафьев, Меньшиков и др. офицеры, а так же старшины К.В.Брюханов, Б.И.Соболев, В.И.Щетинкин, А.С.Мретов, В.В.Киселёв, И.А.Полуэктов, А.Рылов, И.Рябинин, Ю.Ю.Грознихин, В.Жданов, С.М.Чекалов и др. Флотские товарищи к атомному испытанию отнеслись  с полной серьёзностью.

Было решено на боевом поле в морском секторе разместить тяжеловесное и крупногабаритное флотское вооружение и технику (катера, рубки кораблей и подводных лодок, орудийные башни, торпеды, мины, снаряды крупных калибров и пр.).

Работа закипела с приездом на полигон Фомина. К.В.Брюханову выделили 700 солдат. Старшина 1 статьи командовал целым батальоном. Придумывались сотни больших и малых хитростей, чтобы транспортировать стотонные катера и рубки кораблей. Нужно было поднимать, опускать, разворачивать, центровать и выполнять разные требования под контролем высокого начальства. Для транспортировки катеров, торпед, снарядов крупного калибра были придуманы временные эрзац-пути. На брёвна укрепляли рельсы, по которым методом бурлаков перемещали стотонные грузы. Выручало то, что местность там была ровная.

Эта работа была сродни перетаскиванию ладей казаками Ермака через верховья рек Урала при покорении Сибири, или кораблей времён Петра I с Белого моря на Балтику. Жесткие сроки оборудования морского сектора не были нарушены. Дружной работе способствовало то, что офицеры и старшины не только выполняли свои обязанности, но и в часы досуга были вместе.

Фомин отличным офицером, приверженцем традиций морской службы, а главное, обладал трезвым умом и расчётом. Недаром академик Сахаров в своих воспоминаниях упоминает эту черту Фомина. На предложение академика создать АПЛ под гигантскую торпеду, заряд которой весил 15 тонн, Фомин ответил:  «У нас для такой бомбы на флоте нет целей, а против мирного населения советские моряки не воюют!» Да и Брюханов оказался выдающейся личностью. Он был разносторонним спортсменом. В преддверии атомных испытаний он принимал участие в 5-ой Олимпиаде Казахстана в Алма-Ате. Успешно выступил от команды «Москва-400»: стал призёром по штанге (толчёк 137 кг, жим 104 кг), успешно метал гранату, диск (42 м) и толкал ядро (16 м).  
29 августа 1949 года был проведён взрыв атомного заряда РДС-1. Первым на поле на специально оборудованном танке отправился заместитель министра здравоохранения Аветик Игнатьевич Бурназян. Первая красная ракета взлетела в воздух, когда танк достиг отметки 1800 метров от эпицентра взрыва. На основе данных разведки приближаться к эпицентру ближе 500 метров запрещалось. Но московскому начальству хотелось знать, что произошло с участком метро в районе эпицентра взрыва. Там уровень облучения был таков, что за десять минут набиралась доза, установленная на всё учение.

 Вот как описан эпицентр после взрыва Сергеем Давыдовым в книге «Россия делает сама» издание МО РФ 1994 г. «Многотонной стальной башни не существовало. Песок в радиусе нескольких сот метров оказался сильно оплавленным, местами виднелись стеклянные пузыри, и мы ехали по стекловидной корке. То там, то здесь  виднелись чёрные пятна расплавленного и сгоревшего металла. Зрелище  было столь потрясающим, что я не сразу сообразил, что находиться здесь опасно». 

Беда первых испытателей заключалась в том, что они ничего не знали о последствиях своего пребывания в зоне испытаний. С Брюхановым мне довелось служить с 1953 по 1978 год. С его слов я записал: «В назначенном секторе в первую очередь группа осуществляла дозиметрический контроль всей площади сектора, включая эпицентр взрыва. С дозиметром ДП-5 многократно циркулировал от периферии к эпицентру, фиксируя уровни радиации, не имея понятия об интегральной дозе облучения. Делал семь измерений по маршруту, выжидая установившихся показаний в течение двух минут. Ни значений уровней радиации, ни общей длительности пребывания в зоне не помню, зато хорошо помню, что это было очень долго и повторялось неоднократно. Ближе к эпицентру грунт представлялся спеченным, подобно снежному насту, рушившемуся под ногами с пылеобразованием».

Понятно, что эти измерения проводились, чтобы начать работу по «выковыркиванию» торпед, снарядов и мин для проверки - что с ними стало. Никто не знал коварства невидимых излучений. Если замминистра ехал на танке со специальной защитой, то рядовой испытатель ехал на обычной машине, значительную часть маршрута преодолевая пешком. При этом испытатель не только облучался ионизирующими излучениями продуктов деления, но и ходил по земле, на которой в значительных количествах содержался плутоний, предельно допустимые кончентрации которого мизерны. Ничего этого в то время не знала медицинская наука.    

Уже через две недели после испытаний Костя Брюханов почувствовал себя плохо. Его положили в госпиталь с признаками лучевой болезни. Вскоре после испытаний все разъехались, а Брюханова оставили служить на полигоне. Интересуемся: «Костя, а чем тебя поощрили за работу на полигоне?» Костя приносит орден Мужества №27672. Мы говорим, что эта награда получена через 50 лет. А тогда? « Гагарину за полёт в космос дали звание через одну ступеньку, а мне через две, минуя главстаршину и мичмана. Мне сразу присвоили первое офицерское звание младшего техника лейтенанта приказом ВММ №02472 от 10 07 1951 года». Наступила минута, когда надо сказать самое важное, как итог первого атомного испытания в морском секторе ВМФ.

Материалы исследований, полученные в этом испытании, были помещены в первый Справочник по Боевым Свойствам Ядерного Оружия (БСЯО). Уже вскоре после испытания  Фомин был назначен начальником 6 отдела при военно-морском министре. Отдел вскоре был преобразован в 6 Управление ВМФ. А тем приказом, которым Брюханову присвоили офицерское звание, его назначили начальником специального хранилища в войсковую часть НИХИ-А в Ленинграде, в Гавани.

10 июля 1951 года следует считать началом работы по созданию Боевых Радиоактивных Веществ (БРВ). В это воинское подразделение я был назначен в конце 1953 года, там впервые встретился с Брюхановым.

Всё о его работе и о членах морской группы записано с его слов в 2003 году и пока нигде не публиковалась. Ныне Брюханов ещё жив, но уже потерял речь. Много раз ему делали пересадку костного мозга. Но в новой России его уже не лечили.

Кроме тех лучевых нагрузок, он ещё по тематике БРВ получил много рентген. С комбината «Маяк» он привозил по 30 литров отходов атомного производства в контейнерах весом  500 кг. Эти отходы были исходным материалом для наших исследований.  Костя в нашей части вырос до полковника. Возглавлял экспериментальные мастерские. Это его дозиметр, предназначенный для работ при подземных атомных взрывах на Новой Земле, проработал 43 дня в жерле Чернобыльского реактора. Все остальные дозиметры из разных организаций СССР не проработали и одного дня.


Заключение

Того материала по БСЯО, который был получен в результате испытания 29 августа 1949 года оказалось недостаточно,  во-первых, потому что не были исследованы БСЯО при подводном атомном взрыве, а они оказались весьма специфичны и грозны.

Во-вторых, по тем сведениям, которые были помещены в первый Справочник по БСЯО невозможно было дать командирам НК и ПЛ ВМФ тактическое руководство, как действовать при ядерной атаке на море.

6 Управление ВМФ уже в 1955 году организовало эту работу на Новой Земле. Первое атомное подразделение НИХИ-А ВМФ СССР так же возложенное на 6 Управление ВМФ честно выполнило свою функцию. Это был наш ответ на работы в этом направлении, проводимые в США. А по сути все мы были разработчиками третьего вида ядерного оружия. Первое - атомное, второе - термоядерное и третье - радиологическое. На один килограмм плутония нарабатывается по одному килограмму циркония-95 и ниобия-95, Этого количества достаточно, чтобы вывести авианосец из строя на два года. Потому что за тридцать секунд накапливается доза в 10 000 рентген, и человек погибает под действием излучения. Но стоимость такого источника, по-видимому, сравнима со стоимостью самого авианосца.   






Это статья PRoAtom
http://www.proatom.ru

URL этой статьи:
http://www.proatom.ru/modules.php?name=News&file=article&sid=1822