proatom.ru - сайт агентства ПРоАтом
Журналы Атомная стратегия 2024 год
  Агентство  ПРоАтом. 27 лет с атомной отраслью!              
Навигация
· Главная
· Все темы сайта
· Каталог поставщиков
· Контакты
· Наш архив
· Обратная связь
· Опросы
· Поиск по сайту
· Продукты и расценки
· Самое популярное
· Ссылки
· Форум
Журнал
Журнал Атомная стратегия
Подписка на электронную версию
Журнал Атомная стратегия
Атомные Блоги





PRo IT
Подписка
Подписку остановить невозможно! Подробнее...
Задать вопрос
Наши партнеры
PRo-движение
АНОНС

Вышла в свет книга Б.И.Нигматулина и В.А.Пивоварова «Реакторы с тяжелым жидкометаллическим теплоносителем. История трагедии и фарса». Подробнее 
PRo Погоду

Сотрудничество
Редакция приглашает региональных представителей журнала «Атомная стратегия»
и сайта proatom.ru.
E-mail: pr@proatom.ru Савичев Владимир.
Время и Судьбы

[23/07/2010]     Непридуманные истории

В.В.Бордуков, к.т.н., капитан II ранга в отставке, ветеран подразделений особого риска

Мне казалось, что теперь я смогу официально получить список научных трудов при прохождении военной службы в ВМФ СССР, МО СССР, РВСН СССР. Но это оказалось не так. Свойство возраста - я давно прошедшее помню лучше того, что было вчера. Пытаясь восстановить перечень исследований, в которых привелось участвовать, понял, что в памяти прочно «засели» производственные сюжеты. Вряд ли они заинтересуют широкого читателя, но, возможно, окажутся полезными тем, кого интересуют непростые служебные «отношения» людей военных с физическим явлением радиоактивности.


Проходную своей будущей воинской службы я впервые прошёл 5 ноября 1953 года. Моим первым командиром стал капитан 3 ранга Мошкин Вениамин Павлович. А первым заданием было такое: доказать, что методика измерения активности Аглинцева (РИАН, доктор технических наук, профессор) хуже нашей методики. Речь шла об измерении активности отдельных изотопов по бета-излучению.

Константин Константинович Аглинцев предложил в измеренный в свинцовом домике торцевым счётчиком счёт от навески ввести поправку на телесный угол и на поглощение в слюде счётчика.

"Наша" методика была разработана Ф.А.Курмаевым, чье рабочее место я унаследовал, и состояла в том, что с изготовленным из урана-238 эталоном альфа-излучателя с известной по весу урана активностью производилось сравнение неизвестного бета-излучателя.

Моя первая «защита» прошла примерно так (М – Мошкин, Б – Бордуков):
М: Сколько времени еще нужно, чтобы закончить исследование?
Б: Дня два!
М: Ну а всё-таки, какая методика лучше? 
Б: Методика Аглинцева! 
М: Почему? 
Б: Потому что у Аглинцева одно измерение, а у Вас два.
М: А почему по методике Аглинцева разброс значительно больше, чем у нас?
Б: Потому что у Вас в свинцовом домике полочки разболтались», и источник каждый раз ставится в разную геометрию, а считается по заранее установленному телесному углу. 

Последовал взрыв эмоций со стороны Мошкина: «Вы выяснили вопиющее нарушение при измерении активности и делаете ненужную никому работу. Я на Вас пошлю представление на должность старшего научного сотрудника». Честно говоря, я не понимал почему то, о чём говорил я, не мог сказать сам Аглинцев.

Оказалось, что специальная инструкция по ведению секретного делопроизводства предписывает вместо альфа и бета распадов и гамма-излучения (что допускалось только в документах с грифом «Совершенно секретно. Особая папка») писать в отчётах: Первый, Второй и Третий расход. Отчёты писались от руки, а черновики сдавались в секретную часть для уничтожения. Вероятно, Аглинцева с этим не знакомили. А для Курмаева, что альфа, что бета активность были всего-навсего первым и вторым расходом.

В 1954 году я с должности младшего научного сотрудника, на которой прослужил один год, перешёл на должность старшего научного сотрудника, на которой прослужил до выхода на пенсию 29 сентября 1978 года.

К.К.Аглинцев после моей защиты его методики пообещал защитить мою будущую кандидатскую, до которой было еще девять лет. И он выполнил свое обещание на пороге своей жизни, став моим официальным оппонентом.

Итак, список научных трудов.

1. Отчёт о масштабе радиоактивного заражения препаратом «СК»        подстилающей поверхности при взрывах химических авиабомб ХАБ-100 и ХАБ-1000

Эти работы проводились на Ладожском полигоне ранней весной 1954 года. Я в отчёт давал сведения о размере радиоактивного следа и о доле выпавшего на лёд препарата «СК» от заложенного в изделие ХАБ-100 и ХАБ-1000 препарата «СК». Конечно, в изделия закладывались очень небольшие количества «меченых» атомов. Это время помнится как первое полигонное испытание с личным составом корабля.

2. Восемь справок в отчётах о радиационной обстановке о каждом из восьми ядерных взрывов на Семипалатинском полигоне в 1954 году

Я работал в группе полковника Калинина из ЦНИИ-12 МО, научным руководителем которой был известный полярник Герой Советского Союза Федоров Евгений Константинович.

После нашего первого термоядерного взрыва - сахаровской слойки -  в 1953 году пришлось в Казахстане провести крупную операцию по эвакуации населения из казахского городка Аягуз. Его «накрыл» радиоактивный след, после чего ушёл в Китай.

И.В.Курчатов уговорил Федорова возглавить проблему прогнозирования радиационной обстановки каждого ядерного взрыва. Уже в 1955 году в журнале «Атомная энергия» появилась статья Е.К.Федорова, в которой есть вывод: «Так как энергия ядерного взрыва слишком мала по сравнению с энергией Солнца, рассеиваемой в земной атмосфере, то радиационную обстановку от одного и даже от группы ядерных взрывов следует считать для каждого ядерного взрыва вне зависимости друг от друга».

В 1954 году Е.К.Федоров привёз на Семипалатинский полигон группу сотрудников, которых стал готовить в штат нового Института Прикладной Геофизики, который он решил создать под проблему сформулированную И.В.Курчатовым. 

В радиационную разведку я летал с сотрудниками Федорова вместе, а материал в отчёт давал только я один. Был среди них и нынешний академик Израэль Юрий Антониевич. При этом мне удалось самому наладить взаимодействие со штурманом самолета, чтобы он на карте местности, над которой мы пролетали, показал положение самолета во времени. А я, на основе снятия показаний дозиметрических приборов ВЯЗ и СЕВАН, выдавал в отчёт дозы на местности на высоте в один метр от поверхности земли за время от начала выпадений до полного распада всех радиоактивных изотопов. Этот показатель был максимум того, что мог получить боец, при его действии на зараженной местности.

Кстати, когда Е.К.Федоров в 1955 году прибыл на Новую Землю, то он, познакомившись со списком личного состава, распорядился вернуть меня из губы Черная в радиометрическую лабораторию НИЧ в Белушью, а на вопрос «Зачем?» ответил: «Он хорошо пишет отчёты!». 

Хочется сказать, что в 1954 году на Семипалатинском полигоне впервые была проведена серия испытаний четырёх тактических атомных бомб малой мощности, а также четырёх бомб с атомными зарядами новой разработки. Кроме того Курчатову хотелось испытать боевое зарядное отделение (БЗО) торпеды Т-5. Для его испытания уже создавался Морской Атомный полигон на Новой Земле, но произошёл первый отказ в работе ядерного заряда. Курчатов приехал с полигона из зоны его испытания для встречи с Заказчиком атомной торпеды Т-5 начальником 6-го Управления ВМФ контр-адмиралом П.Ф.Фоминым. Нужно было согласовать вопрос об испытании атомного заряда, который не сработал при испытании в 1954 году, и гарантированном его срабатывании в 1955 году. Это был единственный случай, когда я близко видел Курчатова. Он ехал на переднем месте автомашины «Победа». Между нами было расстояние 1,5 метра, машина ехала медленно через толпу зевак по грунтовой дороге с военного аэродрома в штаб Семипалатинского полигона. По его лицу было видно, что он обдумывал план своих действий.

Этот план был доложен Фомину П.Ф., и состоял он из доработки БЗО новым челябинским «Арзамасом», который было решено создать. Этот «новый Арзамас» (в народе его долгое время стали называть «новый Объект») возглавит академик Забабахин Евгений Иванович. Испытания трёх доработанных атомных зарядов для БЗО торпеды Т-5 проведут летом 1955 года и на Новую Землю осенью 1955 года поставят на испытание два доработанных БЗО торпеды Т-5. Это была гарантия успешного испытания БЗО торпеды Т-5 в подводном положении. Это я узнал от моего товарища Корчагина Е.Ф., который работал в Арзамасе-16, и знает, что доработку БЗО Е.И.Забабахин провёл еще будучи в Арзамасе-16 (ныне г.Саров). Но впервые фамилию Забабахина я услышал от своего офицера Геннадия Молчанова, который был дальним родственником Забабахина. По его рассказам, Забабахин в годы Великой Отечественной войны служил военпредом на одном из военных авиационных заводов. Спирт «лился рекой», и чтобы не спиться, Евгений Иванович решил пойти учиться в академию им. Жуковского. На защите его дипломной работы, посвященной обжатию делящегося материала тротиловым взрывом, присутствовали Ю.Харитон и Я.Зельдович. Заслушав доклад, присутствующие заспорили между собой, а когда Забабахин поинтересовался исходом защиты, ему сказали, что его забирают на работу в какую-то контору. Позднее Забабахин перетащит в эту контору (Арзамас-16) своего друга по академии Негина Евгения Аркадьевича – будущего главного конструктора ядерных зарядов. Негина Е.А. я видел на Новой Земле в Белушке осенью 1955 года.

3. Отчет об испытании БЗО торпеды Т-5  21 сентября 1955 года на Новой Земле

Это было крупное Военно-Морское учение с общей численностью личного состава порядка 10 тысяч человек. В учениях принимал участие Северный Военно-Морской Флот СССР и командующие всех военных флотов СССР, а так же ведущие ученые-атомщики.

Так уж получилось, что мне довелось в этой командировке на Новую Землю работать совместно с учеными РИАНа, хотя это и не планировалось. Просто их альфа-камера потерялась при доставке их оборудования. Работа строилась, в первую очередь, совместно с лауреатом Сталинской премии 1953г. Ушатским Вячеславом Николаевичем.

Перед командировкой на Новую Землю мне удалось побывать в радиометрической лаборатории Всесоюзной Сельскохозяйственной Академии им. Тимирязева в Москве и договориться о приобретении четырех-пийного счетчика. Счетчик работал не в Гейгеровской области, а в области пропорционального разряда и имел два «плато» для альфа- и для бета-измерений. Благодаря этому удалось измерить и альфа, и бета активность от одного источника и определить через КПИ (коэффициент полезного использования ядерного горючего) тротиловый эквивалент БЗО торпеды Т-5. КПИ по определению – это отношение числа разделившихся атомов плутония к числу атомов плутония, заложенных в атомный заряд. КПИ торпеды Т-5 оказался равным 3,1 Кт. Этот метод не требовал предварительных калибровок или градуировок и использовался  при проведении подводного ядерного взрыва впервые в этом испытании.

Эти учения имели крупные последствия как для ВМФ СССР, так и для меня лично.

Первое. На основании материалов испытаний был издан Справочник по БСЯО на море, что позволило качественно изменить ВМФ СССР.

Второе. Был создан новый Военно-морской институт ЦНИИ-16 ВМФ СССР, с общей численностью порядка 3 тысяч человек и начаты работы по использованию ядерного в операциях на море. Я стал сотрудником этого Института.  Для меня было важно то, что руководство Института приняло решение о совместной работе своей радиохимической группы с радиохимиками РИАНа. Наша работа продолжалась до заключения Московского договора в 1963 году. Я к этому времени защитил свою кандидатскую диссертацию и получил диплом старшего научного сотрудника по специальности «Дозиметрия ионизирующих излучений».         

Третье. Учение памятно и тем, что удалось повидать многих, причастных к Атомному проекту СССР лиц, и даже будущего маршала РВСН Неделина Митрофана  Ивановича, постоять в танцевальном зале матросского клуба рядом с академиком Зельдовичем Яковом Борисовичем, побеседовать с главным контролером всех новых атомных разработок Павловым Николаем Ивановичем. Он расстроился, узнав, что РИАН не получил посланную на Новую Землю альфа-камеру:
– Она из золота?
– Да нет, из латуни.
Павлов успокоился.

Я послушал лекцию научного руководителя Семипалатинского полигона академика Садовского про силу атомного взрыва. Лектор старался принизить силу атомного заряда, мотивируя это тем, что тротиловый заряд работает «газами», образовавщимися при взрыве тротила, а в атомном заряде этого нет. Если бы Ю.Яковлев и Б.Замышляев не проявили своей настойчивости, то уже первым подводным атомным взрывом утопили всю бригаду кораблей. Повидал и лауреата Нобелевской премии академика Семенова Николая Николаевича, предложившего в 1947 году академику Хлопину В.Г. разработать радиохимический метод определения тротилового эквивалента атомного взрыва по остаткам ядерной взрывчатки и образовавшимся при взрыве продуктам деления. Его письмо объемом в полстранички позднее я видел в деле РИАНа. Сталин подписал Указ о разработке метода определения КПИ ядерного заряда, назвав ответственного исполнителя - Толмачева Георгия Маркиановича. Толмачев половину своего отдела отдал Ушатскому Вячеславу Николаевичу под проблему испытаний термоядерных зарядов.

Да и первые впечатления от самой Новой Земли, на которой предстояло еще поработать не один год, тоже чего-то стоят. Особенно запомнились крупные учения Северного ВМФ в 1961-1962 годах, завершившиеся испытаниями супер-бомбы мощностью в 50 Мгт. Грохот взрыва продолжался полчаса - это эхо отражалось от окрестных гор. Слышал, что акустический сигнал тогда три раза обогнул земной шар. 

Или работа в эпицентре надводного атомного взрыва в губе Башмачная на Новой Земле 22 августа 1962 года. Уже через 4 часа мы работали на боевом поле. Меня поразил стойкостью плавающий танк. На манекене был дозиметр, который показывал, что водитель танка получил дозу 10000 рентген.

В заключение этого фрагмента воспоминаний хочется сказать, что наша работа на Новой Земле объединила нас в прочное многолетнее новоземельское братство.

Пользуясь случаем, выражаю свою благодарность академику Михайлову Виктору Никитовичу за издание подготовленной мною книги воспоминаний новоземельцев к 50-летию испытания первого нашего отечественного атомного заряда РДС-1. Собирал я её четыре года. Получилась книга-памятник в твердом переплете объемом более 600 страниц, с 40 статьями, с фотографиями, рисунками и справками авторов воспоми-наний. Как память о работах на Новой Земле остался мой стишок, сохранившийся в памяти:

 Мы едем в дальние края,     Тут очень «голая земля»,        Но память этих диких мест,
 Где солнце низко кружит.     И ветер с ног всех сносит.     Останется, поверьте!
 Где вместо адреса «ЮЯ»,      «Южнее Ялты» говорить,        Она в работе в каждой есть,
 Чтоб враг не обнаружил.      Про адрес – если спросят.     И в весточке в конверте.

                 В природе тоже свой стишок,        Тут горы дивной красоты,
                 - Особые мотивы:                         Тут в радуге всё небо.
                 Тут рощи высотой с вершок,          Среди камней цветут цветы!
                 Тут чудные заливы.                        Езжайте, кто там не был!!!

4. Проблема радиоактивного заражения в условиях ядерных взрывов

Уже первые исследования радиоактивных продуктов стали наталкивать на мысль, что в условиях ядерной войны придется столкнуться с заражением сред обитания – воды, продовольствия, грунта. Причем источниками заражения станут не только продукты ядерных взрывов, но и атомных энергетических установок.

На территории НИХИ-10 ВМФ, располагавшимся в Петровской гребной гавани, в корпусе Менделеева, переоборудованном под проблему Боевых Радиоактивных Веществ (БРВ) сформировалось два направления: Химическое и Медицинское НИХИ-А ВМФ. Занявшись серьезно радиометрией, я вынужден был принимать участие и в разработке медицинских документов. Приведу примерное название некоторых статей.   
  - К вопросу о радиохимических исследованиях в условиях ВМФ. 1959г.

  - К вопросу измерений абсолютной активности продуктов атомных взрывов. 1959г.

  - Влияние сепарации радиоактивных продуктов на оценку опасности радиоактив-ного заражения при подводных атомных взрывах. 1959г.

  - Сборник временных методик дозиметрического и радиометрического контроля на ПЛ и ПЛ с СЭУ. 1960г.

  - Сборник радиометрического контроля продовольствия и воды, грунта, жидких и твердых радиоактивных отходов, проводимых СРБ соединений ПЛ с СЭУ. 1960г.

  -  К вопросу измерения абсолютной активности отдельных изотопов, выделенных радиохимическими методами. 1961г.

  - Измерение активности изотопных пар и триад. 1961г.

  - Доклад на конференции по дозиметрии в ИАЭ в 1960 году. 1961г.

  - Исследование радиометрических методов… Кандидатская диссертация. 1962г.

  - Особенности радиоактивного заражения по следу подводного атомного взрыва большой мощности. 1962г.

  - Пособие по радиационному обследованию личного состава ВМФ, пораженных радиоактивными продуктами ядерных взрывов и ядерных энергетических установок. Воениздат МО СССР. 1964г.

  - Концентрация бета и альфа активности радиоактивных продуктов в морской воде после подводного атомного взрыва. 1965г. (Совместно с Сашей Козловым и Олегом Прокофьевым через КПИ ядерного изделия).

  - Методика оценки радиоактивной обстановки на кораблях ВМФ, при их действиях в условиях ядерной войны на море. Отчет по теме. 1965г.

  - Закон распределения толщин защитных экранов на надводных кораблях ВМФ от проникающих излучений ядерного взрыва. 1966г.

  - Результаты экспериментального изучения экранирующих свойств подводных лодок от проникающих излучений ядерных взрывов. 1966г.

  - Тактическое руководство для оценки радиационной обстановки на кораблях ВМФ, при их действиях в условиях ядерной войны на море. Изд. ХС ВМФ. 1968г.

Хочется отметить, что издание ТР-68 проводилось типографией Высших Курсов Усовершенствования Офицерского Состава в Ленинграде. После того, как был изготовлен контрольный экземпляр ТР-68, меня попросили приехать к ним, прочитать и завизировать его своей подписью, при этом сказали: «Документ проходит на УРА! Если Вы решитесь на его защиту, то докторская степень Вам гарантируется». Я и сам понимал, что разработан документ для всех командиров боевых кораблей ВМФ СССР на случай атомной войны и, впервые в мировой практике применен метод случайной защиты личного состава боевых постов НК и ПЛ, внутренним оборудованием и приборами, позволяющий командиру ориентироваться в бою с применением ядерного оружия. Но для меня лично это ничего не давало, кроме дополнительных забот и головной боли. Я отказался.

5. Проблема радиоактивного заражения атмосферы и воды в районе глубокого подводного атомного взрыва. Действия водолазной службы. Обеспечение войск водой.

На наших глазах подводные лодки стали уходить на большие глубины, так как был освоен новый конструкционный материал – титан, а лодки стали многокорпусными. Необходимость исследования глубокого подводного атомного взрыва стала реальностью. При этом для сил ПЛО (самолетов, катеров, вертолетов) необходимо было знать точный прогноз радиационных явлений в атмосфере.

ПЛО США имеют такой прогноз, так как американцы провели два глубоких подводных атомных взрыва, а мы опоздали. Московский договор 1963 года ядерные взрывы под водой запретил.

Такие исследования были проведены на Ладожском полигоне. При этом был предусмотрен отбор проб имитатора – хлористого аммония из выброса водных масс. Выяснилось, что в атмосферу с газовым пузырём выбрасывается до 20% продуктов взрыва. Важно и то, что были получены пространственно временные характеристи-ки самого выброса.

      Вот примерные названия моих научных трудов по этому вопросу:

    - Изотопный состав и радиационные характеристики газового облака подводного ядерного взрыва, проведенного на большой глубине.

    - Дозы радиации при пролете через газовое облако глубокого подводного ядерного взрыва.

    - Концентрации радиоактивных продуктов в воде в районе ядерного взрыва, проведенного на большой глубине.

    - Дозы облучения личного состава подводной лодки при форсировании района глубокого подводного ядерного взрыва.

    - Радиоактивное заражение в море при глубоком подводном ядерном взрыве. Отчет 1968г.

      Все вышеперечисленные статьи помещены в Сборнике трудов Ладожского полигона 1968 года.

    - Правила водолазной службы при выполнении водолазных работ в условиях радиоактивного заражения. ПВС-64. Воениздат 1969г.

    - Наставление по выходу личного состава из затонувшей подводной лодки в условиях радиоактивного заражения. Воениздат 1969г.

    - Исследование условий заражения источников воды и определение путей обеспечения войск водой. 1969г.

    - Радиоактивное заражение и оценка радиационной обстановки при ядерной войне на море. (Пособие офицеру Химической службы. 1971г.).

6. Моя «холодная война»

Мне довелось служить в Вооруженных силах СССР в годы «холодной войны», которая началась почти сразу же после окончания Великой Отечественной войны                          

5 марта 1946 года в провинциальном колледже в небольшом американском городке Фултоне Уинстон Черчилль произнёс программную речь, ставшею своего рода официальным объявлением «Холодной войны» США и НАТО против СССР.

Еще шла Великая Отечественная война СССР, когда Черчилль дал задание своему Генеральному штабу разработать план войны Вооруженных сил Великобритании против СССР. Черчилль получил ответ: «Территория Англии будет оккупирована Советскими войсками, находящимися в Европе, через две недели».

Во время Потсдамской конференции, в Англии проходили выборы премьер-министра и Черчилля «прокатили». Оказавшись не у дел после провала на выборах, он уехал в США и проживал в штате Флорида, постоянно консультируя президента Трумэна, который сменил умершего Рузвельта. Трумэн сам прилетел, на ставшую «знаменитой», лекцию Черчилля и сам его представлял аудитории.

Суть лекции заключалась в призыве ко всем англо-говорящим странам и народам объединиться против главной угрозы миру – против СССР. Цинично говорилось, что Запад имеет превосходство в оружии, в том числе владеет уже ядерным оружи-ем. Поэтому Запад имеет возможность продиктовать свои условия сосуществования. А если СССР откажется принять их, то вполне допустима превентивная война, пустив в оборот выражение «железного занавеса». Эта мысль и легла в основу создания антисоветского блока НАТО. И если Англия могла быть оккупирована за две недели, то США были за океанами, и казались недоступными, так как имели океанский флот и ядерное оружие.

Я же после атомных бомбардировок Японских городов Хиросимы и Нагасаки решил стать физиком с университетским образованием. Физфак Томского государственного университета окончил в 1951 году. Спецкурсы факультета Связи ВМАКВ в 1953 году – в Ленинграде.

 Воинская служба в НИХИ-А ВМФ началась с декабря 1953 года. После испытания атомного заряда в составе торпеды Т-5 21 сентября 1955 года был образован ЦНИИ-16 ВМФ, в который мы влились с тематикой БРФ во Второе Управление радиационных эффектов на море. Его и возглавил В.Мошкин. Первое Управление ударной волны возглавил Ю.Яковлев, а Третье Управление – медицинс-кое отдали Журбину. Во главе Четвертого Управления – тактического, поставили Героя Советского Союза Новоспасского. Первым командиром ЦНИИ-16 ВМФ стал консультант от СССР Варшавского блока, адмирал Виноградов.

Но тот надводный Военно-Морской Флот, который создавался в России и СССР в довоенное время, уже не был нужен в возникшей «холодной войне» после смерти Сталина новому Генсеку ЦК ВКП(б) Н.Хрущеву.

Не успевший окрепнуть ЦНИИ-16 ВМФ, оказался не нужным. Решено было сократить его до Управления при каком-нибудь из НИИ ВМФ. К этому времени начальник Первого Управления ЦНИИ-16 ВМФ капитан 1 ранга Яковлев Юрий Сергеевич стал командиром ЦНИИ-16 ВМФ. Перспектива стать начальником какого-то НИИ его не устраивала, и он в нарушение Дисциплинарного устава ВС СССР обратился не к своему непосредственному начальнику ВМФ, а к начальнику 12 ГУ МО СССР с предложением перейти из ЦНИИ-16 ВМФ в Морской Филиал ЦНИИ-12 МО вместе с Приозерским полигоном, с высокой степенью самостоятель-ности. Это произошло с 1 января 1960 года.

Так я, не теряя морской формы, продолжил свою воинскую службу, но уже в Министерстве Обороны. Н.Хрущев, распродав за бесценок надводный Военно-Морской Флот СССР и сократив Вооруженные силы СССР на 2 млн. человек делал ставку на Ракетные Войска Стратегического Назначения (РВСН). В какой-то момент ЦНИИ-12 МО был переведён в РВСН. Естественно, и мы, то есть Морской Филиал ЦНИИ-12 МО стали ракетчиками, а, следовательно, и тематика пошла с РВСН. Для меня лично это выразилось в том, что я занялся проблемой радиационной стойкости оружия ВМФ РФ.

Здесь уместно вспомнить, как к нам в Гавань пришёл начальник группы крылатых ракет капитан 1 ранга Артур Васильевич Гааз с вопросом «Какая радиационная стойкость может быть у латунного замыкателя цепи Блока автоматики ядерного боеприпаса?». Я спросил его: «На БА есть электрическое напряжение?». – «Конечно есть!». – «Что будет с электрической цепью в БА при воздействии мощного источ-ника проникающей радиации?». – «В нём побегут электрончики». - «Вот и нужно, чтобы БА спецбоеприпаса (СБП) сохранил свою работоспособность».

С этого началась работа группы радиационной стойкости, которую я возглавил. Мой офицер Бриков по этой теме защитил кандидатскую диссертацию. При мне началась работа над программами исследования радиационной стойкости (ПИРС-1, ПИРС-2). Мой начальник Виталий Иванович Филипповский сообразил, что проблема крупная. С ней можно пойти на зама командира МФ ЦНИИ-12 МО. Так он и поступил, меня перевёл на работу над Справочником по Боевым Свойствам Ядерного Оружия (БСЯО). На этом моя воинская служба и закончилась.

Но не закончилась трудовая деятельность. Я её продолжил в ГСКБ СКА в отделе надёжности, где успел съездить с блоком ИЦК (информационно-измерительного комплекса) в Лыткарино для его испытания на радиационную стойкость. Но постепенно Организация втянулась в тематику по проблеме «Энергия – Буран», где наша организация создавала системы для контроля за криогенными компонентами заправки кислородом и водородом всего оборудования. Была проведена большая работа, которая завершилась одним беспилотным пуском Российской ракеты «Энергия» и космического челнока «Буран». Только успели создать уникальное оборудование, как оно стало не нужным.

Но системы для контроля за криогенными компонентами пригодились ИАЭ им. Курчатова, где шла работа над Т-15 («Токомак-15»). Глубоко в память запали впечатления от увиденного. Когда я сказал, что я физик-ядерщик с высшим университетским образованием, то сотрудник академика Кадомцева, трудившийся над Т-15, с мельчайшими подробностями рассказал мне, как будет работать термоядерная электростанция. В настоящее время первая опытная термоядерная электростанция строится на юге Франции.

                                         
Об авторе: Бордуков Владимир Владимирович родился 31 мая 1928 года. Кандидат технических наук, старший научный сотрудник по специальности «Дозиметрия ионизирующих излучений», капитан 2 ранга в отставке. Выпускник физического факультета Томского государственного университета 1951 года, слушатель Специальных 18-месячных курсов 1951-1953 гг. при Военно-Морской академии кораблестроения и вооружения.
 

 
Связанные ссылки
· Больше про Атомный флот
· Новость от Proatom


Самая читаемая статья: Атомный флот:
Вспоминая яркое далёкое

Рейтинг статьи
Средняя оценка работы автора: 5
Ответов: 4


Проголосуйте, пожалуйста, за работу автора:

Отлично
Очень хорошо
Хорошо
Нормально
Плохо

опции

 Напечатать текущую страницу Напечатать текущую страницу

"Авторизация" | Создать Акаунт | 0 Комментарии
Спасибо за проявленный интерес





Информационное агентство «ПРоАтом», Санкт-Петербург. Тел.:+7(921)9589004
E-mail: info@proatom.ru, Разрешение на перепечатку.
За содержание публикуемых в журнале информационных и рекламных материалов ответственность несут авторы. Редакция предоставляет возможность высказаться по существу, однако имеет свое представление о проблемах, которое не всегда совпадает с мнением авторов Открытие страницы: 0.05 секунды
Рейтинг@Mail.ru