В конце 1967 г. закончилась моя служба на Тихом океане. Меня назначили начальником одного из отделов головного проектного института Военно-морского флота - 23 Государственный морской проектный институт (23 ГМПИ) в Ленинграде, впоследствии – главным инженером и начальником института.
23 ГМПИ был крупнейшей в стране проектной организацией с филиалами в Североморске, Владивостоке, Петропавловске-Камчатском, Севастополе, Калининграде и Таллине.
В институте работали специалисты по технологическому и строительному проектированию пунктов базирования атомных подводных лодок, арсеналов морских баллистических и крылатых ракет, мастерских приготовления к выдаче на корабли всех видов торпед, ракетоторпед и т. п. Специалистов такого профиля не готовило ни одно высшее учебное заведение Советского Союза. Начальник 23 ГМПИ подчинялся начальнику Главного инженерного управления (ГИУ) ВМФ. Начальник Главного инженерного управления работал под руководством Главнокомандующего ВМФ. С 1956 по 1985 г. Главнокомандующим ВМФ был адмирал флота Советского Союза С. Г. Горшков.
В 23 ГМПИ я проработал с 1967 г. вплоть до моей отставки из рядов ВМФ в 1989 г. Летом 1969 г. сопровождающий Главкома в поездке на Тихоокеанский флот начальник ГИУ ВМФ Анфимов вызвал меня в Петропавловск-Камчатский с материалами по реконструкции и модернизации базы подводных лодок. После сделанного мной доклада Главнокомандующий с сопровождающими лицами отправились обедать. Собрав документы, я решил поискать, где бы перекусить. Вдруг входит адъютант Горшкова и говорит мне: «Товарищ подполковник, Главнокомандующий приглашает вас на обед». За обеденным столом я оказался восьмым, и посадили меня напротив Главкома. Так прошел мой первый доклад Главкому и первый обед за одним столом с ним. Потом в течение полутора десятка лет мне довелось регулярно докладывать Горшкову или присутствовать на совещаниях, которые он проводил, что дало возможность наблюдать его как руководителя и человека.
В одной из поездок к сопровождавшим Главкома специалистам местное командование отнеслось без должного внимания. Горшков при всех отчитал местного начальника, обратив внимание, что и на кораблях у него не всё в порядке. К своим непосредственным подчиненным Сергей Георгиевич был очень внимательным. И требовал того же от окружающих.
О Горшкове говорили и писали много, в том числе и за рубежом. Ветераны флота, помнившие Н.Г. Кузнецова, — наркома Военно-морского флота при Сталине и Главнокомандующего ВМФ при Хрущеве, — говорили одно, выросшие в должностях и чинах при Горшкове — другое. Безусловно одно: Кузнецов и Горшков были выдающимися личностями, гордостью советского Военно-морского флота. То, что они сделали для флота страны Советов, по значимости сопоставимо с тем, что для флота России сделал Петр I, создавший флот России. При Кузнецове был создан флот Советского Союза, при Горшкове — ракетно-ядерный флот СССР вышел в Мировой океан.
Как никто другой в ВМФ Горшков понимал, что капитальное строительство — важнейший элемент, обеспечивающий развитие сил флота и их боеготовность. Он лично руководил этим процессом и требовал, чтобы на флотах следовали его примеру. Круг его обязанностей и ответственности был невероятно велик, но для капитального строительства у него всегда было время и место. По своей сути Горшков был соединением двух противоположных начал — строителя и воина. Он был неуемный, вдохновенный строитель кораблей и береговых сооружений. И нацеленный только на победу воин, знающий и понимающий суть военно-политического противостояния двух ядерных держав.
Военный совет ВМФ под председательством Главкома ежеквартально рассматривал ход капитального строительства. Основной доклад делал начальник Главного инженерного управления, затем заместители командующих по строительству флотов. На заседаниях всегда присутствовали начальники главных управлений ВМФ и начальник 23 ГМПИ.
Главком регулярно, не менее раза в квартал, посещал все флоты и ЛенВМБ, во время которых проводились осмотры строящихся береговых объектов. Горшков знал многих строительных руководителей, внимательно выслушивал их доклады. В команду Главкома всегда входили начальник ГИУ и начальник 23 ГМПИ или их заместители. С.Г.Горшков хотел видеть не уже готовый проект, а участвовать в его создании с самого начала.
Кроме плановых посещений флотов совершались многочисленные целевые вылеты Главнокомандующего на флоты по какой-либо конкретной задаче. Горшков не упускал ни единой возможности лично проконтролировать процесс строительства, вникнуть в новый проект. Во время перелетов он приглашал начальника ГИУ и меня для доклада или обсуждения. То же происходило и при выходе Главкома в море, где продолжалась постоянная работа. По мнению С.Г. Горшкова, только военный инженер, понимающий суть боевой деятельности флота во всех ее многочисленных проявлениях, способен принимать оптимальные решения по инженерной подготовке морских театров военных действий. Поэтому он брал с собой начальника ГИУ и начальника 23 ГМПИ на все учения флотов, включал в состав участников различных конференций, обсуждавших перспективы и пути развития военно-морского флота.
В этих поездках с Главнокомандующим мы прошли такую выучку, которую не в состоянии дать никакой другой способ обучения.
Я всегда поражался и завидовал работоспособности Сергея Георгиевича, его умению слушать, вникать в суть проблемы, его живому, неподдельному интересу ко всему, что делается на флоте. Память у него была великолепная. Документы не просто проглядывал, а читал, делая пометки в заинтересовавших местах. У него была правильная, литературная речь. Никогда не употреблял жаргонных или нецензурных выражений. Выступая перед аудиторией, говорил своими словами, изредка сверяясь по тексту с цифрами.
Во время посещения флотов, если позволяла обстановка, флотское командование накрывало стол. Главнокомандующий произносил тост, выпивал рюмку коньяка и дальше наблюдал за окружающими.
Отпусков у него практически не было. Находясь на отдыхе в Крыму, регулярно вызывал к себе должностных лиц, в том числе начальника ГИУ, подписывал основные документы. Из человеческих слабостей и увлечений мне известны только две: сауна и охота. В сауну ходил один, с ним был только банщик. На каждом флоте свой, проверенный. Никакого алкоголя, даже пива. На охоту только с одним егерем и не больше чем на сутки. Всегда где-то рядом, в пределах досягаемости находились специалисты со средствами связи, способные мгновенно обеспечить ему связь с руководством страны, министерством обороны, подчиненными флотами. Проявлял большой интерес к истории России и флота.
Представляя новые проекты, мы всегда давали историческую справку о том, что происходило в данном районе. Сергей Георгиевич всегда требовал проводить сравнения: как этот вопрос решается у потенциального противника - американцев.
Особенно внимателен был к командирам кораблей. Когда в строй вступал новый тип корабля, Главком всегда беседовал с командиром и ценил его мнение, не раздражаясь даже в том случае, когда слышал явную несуразицу. Постоянным предметом его заботы и внимания были военно-морские учебные заведения. Здесь его интересовало все вплоть до мелочей. Для Высшего военно-морского инженерного училища им. Дзержинского переоборудовался жилой дом старой постройки (для проживания выпускного курса). Проектный институт предложил планировку, руководствуясь нормами для солдат и матросов срочной службы: спальные помещения, рассчитанные на довольно большое число курсантов, туалеты с примыкающими комнатами для умывания, которые одновременно предназначались и для курения. Горшков забраковал этот проект. «Выпускной курс — это почти офицеры. Надо, чтобы курсанты на последнем году обучения почувствовали себя офицерами. Необходимо в казарме выпускного курса создать обстановку офицерского общежития. В спальной комнате—два человека. Мебель, соответствующая нормам гостиниц. Курительная комната должна напоминать кают-компанию, где офицеры общаются». Сам Главноком не курил и был против того, чтобы офицеры флота курили, но раз уж курсанты курят, то уважайте их привычки, не заставляйте их терять человеческое достоинство и мусолить папиросы рядом с унитазами. Командование училища предложило не делать дверей в спальных комнатах для того, чтобы всегда можно было проверить, чем занимаются курсанты. Главнокомандующий приказал сделать двери, мотивировав это тем, что человеку необходимо предоставить возможность побыть вне толпы. Надо понимать, что нельзя все время быть на виду, это вредно для психического состояния будущего офицера.
Согласно легенде, Николай II, планировавший определить своего сына по морской части, создал в Севастополе (в местечке под названием Голландия) новый морской кадетский корпус, в котором мог бы учиться наследник, отличавшийся слабым здоровьем. На этой базе, практически разрушенной во время войны, С.Г. Горшков открыл Высшее инженерное военное морское училище, готовившее специалистов для атомного флота.
Это учебное заведение было первоклассным, особенно его учебная база.
Главком вникал в суть учебного процесса этого училища. Персональных компьютеров тогда ещё не было, но ЭВМ уже прочно вошли в жизнь флота. Одному из курсантов, выполнявших учебное задание на ЭВМ, Горшков предложил решить аналогичную задачу без помощи вычислительной машины. Задача довольно простая, но требовавшая выполнения большого количества арифметических действий, которые курсант стал выполнять на бумажке. На вопрос Главкома, почему он не использует логарифмическую линейку, курсант ответил, что не умеет ею пользоваться. Горшков спокойно и подробно разъяснил ему, почему в современной войне электроника играет столь важную роль, но надо уметь воевать и при выходе электроники из строя, поэтому логарифмические линейки выбрасывать еще рано.
В Севастополе функционировало еще одно Высшее военно-морское училище, аналог Ленинградского высшего военно-морского училища им. Фрунзе. Однажды на базе этого училища проводилось совещание под руководством Главнокомандующего. После совещания начальник училища пригласил Горшкова осмотреть недавно отреставрированный вестибюль училища. Начальник училища подвел Главкома к мраморной доске с фамилиями курсантов, закончивших училище с золотой медалью. В противоположном конце вестибюля находилась доска с фамилиями курсантов, ставших адмиралами. Начальник ГИУ В.Е. Путята обратил внимание, что ни один из ставших адмиралом не значится в списках закончивших училище с золотой медалью. Оказалось, что и в ВВС страны золотые медалисты редко выходили в генералы. С.Г. Горшков посоветовал начальнику училища подумать над тем, чтобы эти доски разместить в разных помещениях.
У Сергея Георгиевича был свой стиль руководства – «композитный». Первая составляющая была аналогична стилю Павла I, который собирал всех власть имеющих на плацу, там же заслушивал рапорты, разбирался в проблеме и там же принимал решение. Прохождение дел и принятие по ним решений при Павле I было самым быстрым в истории дореволюционной России. Так же происходило и при Горшкове, который при посещении флота брал с собой всех основных начальников. Рассмотрение обращений флота проходило быстро и квалифицированно. Принятые решения документировались. Контроль за их исполнением был четким и жестким.
Вторая составляющая — традиционный порядок: обращайся в соответствующую инстанцию/службу и жди решения.
Горшков был очень требовательным и жестким Главнокомандующим. Он не терпел ни малейшего сопротивления своим намерениям и действиям. Был подвержен настроениям. Иногда какая-та фраза в докладе, сказанная невпопад, могла вызвать у него сильнейшее раздражение и стать причиной действий, противоположных тем, на которые рассчитывал докладчик. Принятых своих решений не пересматривал и не отменял, но в моменты раздражения серьезных решений не принимал. И в гневе он знал пределы допустимых действий.
Ближнее его окружение сформировалось путем естественного отбора. Оставшиеся работали с Горшковым долго. Это были люди толковые, грамотные и способные выдержать стиль работы Горшкова. Кадровой чехарды в его ближнем окружении не было.
Понимая роль науки в создании современного флота, Главком ценил и уважал ученых. И они ему отвечали тем же. Роль личности Горшкова в деле создания современного военного флота и умения управлять им высоко оценивалась и представителями американских военных кругов.
Природа наделила Горшкова необыкновенной силой воли и целеустремленностью, не обидела умом и другими талантами. Казалось, что сами высшие небесные силы способствовали удаче в его делах. Все вместе взятое позволило Сергею Георгиевичу сделать то, что ждала от него страна, на что были затрачены астрономические денежные средства и ресурсы — создать могучий современный ракетно-ядерный океанский флот, по мощи сопоставимый с флотом основного вероятного противника.
Критикам Горшкова
Как и всегда на Руси, с отставкой крупной государственной личности начинается процесс выявления допущенных ею ошибок, постепенно переходящий в обливание грязью.
Одним из упреков в адрес Горшкова стало недостаточное внимание к базированию кораблей. Критики обвиняли его в том, что не были сбалансированы темпы кораблестроения и строительства системы базирования, не предприняты меры по ускорению создания береговых объектов.
Да, отставание в строительстве системы базирования отрицательно влияло на боевые возможности сил флота. Но именно С.Г. Горшков делал все возможное, что позволяли ему должность, положение в стране, близость к верховному руководству, чтобы сократить этот дисбаланс. Делал добросовестно, напористо, с душой, но решить эту задачу до конца не смог. Эта задача была прерогативой более высокого уровня руководства.
Военно-морскому флоту, как и другим ведомствам страны, ежегодно выделялись денежные средства на капитальное строительство. Под них выделялись фонды на оборудование, строительные машины и материалы. Годовой план задавался по валу (сколько денег израсходовано на строительство) и по вводу (на какую сумму введены в эксплуатацию построенные объекты). Военно-морской флот регулярно выполнял план строительства и по валу, и по вводу. Были выполнены громадные объемы строительных работ, по сумме сопоставимые со всем построенным для военного флота за период от Петра I до И. Сталина включительно. В суровых климатических условиях на диких необжитых берегах были созданы новые военно-морские базы, аэродромы, первоклассные современные судоремонтные заводы, громадные арсеналы оружия, целые города с плавательными бассейнами и зимними садами и многое другое. Но и этого было мало, для того чтобы максимально эффективно использовать боевые возможности сил флота и создать нормальные условия жизни и службы для офицеров и матросов.
ВМФ регулярно обращался в ЦК партии, Правительство, к министру обороны с докладами о сложившейся ситуации и с просьбами об увеличении средств на капитальное строительство. По этим докладам принимались постановления Совмина и ЦК, издавались приказы министра обороны. Какое-то увеличение происходило, но кардинальных изменений не было. Главком в целях концентрации средств на наиболее важных направлениях издавал свои приказы, в которых обязывал построить определенные объекты в установленные сроки. Но из-за недостатка средств и эти приказы не всегда удавалось выполнить.
В Военно-морском флоте составлялся годовой титульный список капитального строительства, в котором перечислялись все объекты капитального строительства с указанием суммы денег, отпущенных в год на каждый объект. Оплату производила финансовая служба ВМФ, выполнявшая роль банка, по акцептам заказчика — ГИУ ВМФ. Если по какому-то объекту в титульном списке указывалась сумма в 100 руб., а счет был акцептован на 105 руб., то финансовая служба оплачивала только 100 руб. Финансовая дисциплина была жесткая.
Ежегодно к годовому титульному списку капстроительства составлялась справка, в которой перечислялись постановления ЦК КПСС и Совмина, приказы министра обороны и Главнокомандующего ВМФ, которые не могут быть выполнены из-за недостатка выделенных средств. Руководство всех уровней было прекрасно информировано о действительном положении дел. Министр обороны не мог выделить больше средств ВМФ, так как у него были и ракетные войска, и ВВС, и сухопутные и много других структур. ЦК и Совмин не могли больше дать Министерству обороны, так как у них была вся страна, и везде так же было трудно.
Я не пытаюсь обелить С.Г.Горшкова и вывести его за пределы критических нападок по поводу несбалансированности программы кораблестроения и планов капитального строительства. Просто хочу показать, что он сделал все, что мог, и что кто-то другой вряд ли сумел бы в той системе кардинально изменить положение.
Нынешние критики полагают, что кардинально изменить положение можно было бы, приняв решение о некотором сокращении выделения средств на строительство кораблей и лодок и перечислении их на капитальное строительство. При системе централизованного планового хозяйства это было не так-то просто. Даже если бы эти деньги выделили строителям, где взять строительные материалы и оборудование? Ведь вся продукция промышленности строительных материалов до кирпичика была расписана. Требовалось увеличивать ее мощности. А для этого тоже нужны были деньги. В те времена кроме денег нужны были фонды, то есть плановые задания заводам, фабрикам, карьерам продать определенное количество своей продукции держателю фондов.
Перевод средств с кораблестроительной программы на строительную не мог дать моментального положительного эффекта в строительстве. Требовалось немалое время, чтобы строители смогли бы «проглотить» эти деньги. А для судостроителей решение об уменьшении финансирования привело бы к немедленным негативным последствиям. Корабли создает вся страна. И это бы коснулось не сотен, а тысяч предприятий. В работе этой системы начались бы сбои, на устранение которых снова нужны были бы и время, и деньги.
О деятельности 23 ГМПИ
Одной из главных задач 23 ГМПИ была разработка проектной документации для объектов системы базирования атомных подводных лодок (АПЛ) трех видов: с баллистическими ракетами, с крылатыми ракетами и многоцелевые. АПЛ с баллистическими ракетами предназначаются для удара по наземным целям, с крылатыми - по корабельным группировкам и наземным целям, многоцелевые — для борьбы с подводными лодками и корабельными группировками.
Со всеми проектами, разрабатываемыми нашим институтом, Главком был знаком досконально.
В пункте базирования АПЛ, как и других кораблей, объектом №1 является причал. АПЛ всех видов при стоянке в базе швартовались только к плавучим причалам. Первые проекты плавучих причалов разработал 23 ГМПИ, за что его авторы стали лауреатами Ленинской премии. Без применения плавучих причалов страна не смогла бы в требуемые сроки решить проблему базирования нового военного флота.
В базе у причалов атомные лодки стоят с заглушенными реакторами, а все необходимые для обеспечения их жизнедеятельности и боевого использования среды и виды энергии подаются с берега специальными установками, проекты которых разработал 23 ГМПИ.
Перезарядка реакторов с водяным теплоносителем осуществлялась на плаву с помощью комплекса плавучих и береговых средств на специальных площадках. На этих же площадках было организовано хранение жидких и твердых радиоактивных отходов.
Особенности эксплуатации АПЛ с реакторами с жидко-металлическим теплоносителем потребовали строительства в базе котельной с котлом высокого давления (по спецзаказу). Трубы из нержавейки, вода высокой очистки, получаемая из особой установки. Когда перешли на электрический подогрев, эксплуатация упростилась.
Уникальным было решение по перезарядке лодок, которую можно было производить только на твердом основании. Для этого был построен специальный сухой док, по стенам которого ходил стационарный козловой кран большой грузоподъемности. АПЛ заходила в док, док осушался, лодка садилась на кильблоки, вырезалась сверху часть прочного корпуса, кран вынимал конструкцию с застывшим теплоносителем и переносил ее на берег в специальное бетонное гнездо.
При определенной степени боевой готовности офицеры и матросы должны находиться в непосредственной близости от лодки. Для этой цели были спроектированы и построены специальные казармы с поэкипажным размещением личного состава.
Погрузка ракет на лодки осуществлялась у стационарных причалов специально спроектированными кранами-кантователями. Это были уникальные погрузочные средства, не имевшие мировых аналогов. За их разработку были выданы авторские свидетельства на изобретение, в том числе и сотрудникам 23 ГМПИ.
Хранение и транспортировка морских баллистических ракет одного из видов требовала особой технологии по линии медицинской и экологической безопасности. Проектом 23 ГМПИ были предусмотрены все необходимые устройства, блокирующие возможные негативные последствия при аварийной протечке токсических вещества, входящих в состав топлива и окислителя этих ракет.
По проектам 23 ГМПИ были построены учебные центры для подготовки экипажей атомных подводных лодок. Один из них, самый крупный, остался за границей — в Эстонии, в городе Палдиски. В центре были установлены действующие реакторы АПЛ двух типов, на которых экипаж отрабатывал свои задачи. При учебном центре был построен жилой и казарменный городок.
Непосредственно перед развалом Советского Союза в Палдиски была построена по проектам 23 ГМПИ опытовая база для испытания подводных лодок новых типов. Теперь все это за границей.
В Хари-Лахте, вблизи Таллина, по проектам 23 ГМПИ был построен научно-исследовательский полигон Военно-морского флота, занимавшийся исследованием и испытанием шумности и физических полей как отдельных видов оборудования, так и кораблей в целом. Хороший полигон и отличные специалисты.
В Балаклаве, на Черном море, по проектам 23 ГМПИ был построен еще один научно-исследовательский полигон Военно-морского флота с большим бассейном для испытания моделей кораблей и морской полигон для опытовых подводных лодок. Там же, в Балаклаве, по проектам 23 ГМПИ было построено и эксплуатировалось первое в Союзе подземное укрытие для дизельных подводных лодок. Все это тоже теперь не наше, другой страны.
На второй день после похорон С.Г.Горшкова (в мае 1988 г.) ранним утром я побывал на его могиле на Новодевичьем кладбище. Небольшой земляной холмик с фанерной табличкой на колышке. Ни одного цветка (вероятно, уже убрали).
Положил свой букет цветов. И на душе стало очень грустно. Ушел из жизни не только большой военноначальник, Главнокомандующий Военно-морского флота огромной страны, но и очень хороший человек. Такая потеря тяжела особенно.
